На память милой Стефе - Маша Трауб
Я не придумал ничего лучшего, чем сесть в кресло-качалку и задуматься о своей горькой судьбе. Ну почему так все складывается? Едва кажется, что повезло, как тут же получается, что удача перепутала двери и ушла к кому-то другому. Отчего-то мне не пришло в голову распаковать следующую коробку в надежде, что там окажутся более понятные предметы или письма, например. Я знал, что, пока не разберусь с этой, к следующей не притронусь.
Вдруг на балконе появился соседский мальчишка.
– Ты глухой? – спросил он по-французски. Видя, что я не реагирую, он тяжело вздохнул и спросил по-английски: «Ты оглох, что ли?» Поскольку я не отвечал, подросток снова тяжело вздохнул, мол, за что ему такое наказание, и собирался произнести вопрос по-итальянски.
– Не оглох, – ответил я по-французски. – А ты не умеешь звонить в дверь или до звонка до сих пор не дотягиваешься? – Я не хотел быть с ним грубым, просто сильно расстроился.
Подросток скорчил мне недовольную рожу.
– Мама сказала, что твое белье летает по всему двору, – объявил он.
– Ничего, никаких проблем, – на пороге появилась улыбающаяся соседка. – Его лучше вешать вот так.
Она проворно прицепила белье прищепками, о которых я и забыл, хотя Элена принесла целую связку. Я достал вещи из стиральной машины и просто повесил за окном. Выглянул на улицу – моя футболка все еще висела на кусте. Судя по крикам, попугаи обсуждали, как лучше меня заклевать до смерти за такое кощунство – медленно и мучительно или быстро и жестоко? Горлица, предательница, участвовала в обсуждении. Больше она от меня куска хлеба не дождется.
– Я не смогла дотянуться, – улыбнулась женщина, пожимая плечами.
Я сбегал и стащил с куста футболку. Когда вернулся, соседка все еще находилась в моей квартире. Она держала в руках расшитую бисером сумочку.
– Простите, что взяла. Это индийский узор. У моей бабушки была такая же, – объяснила она. – Почти точь-в-точь. Я сразу бабушку вспомнила. Такая сумочка только с виду вместительная, на самом деле туда разве что носовой платок поместится. Бабушка пользовалась носовыми платками. Вы меня понимаете?
– Да, понимаю, только говорите немного помедленнее, – попросил я.
Женщина улыбнулась и показала, как сморкаются в платок. Потом показала на сумочку и спросила:
– Можно ее открыть?
– Кажется, там замок сломан. Я пытался, у меня не получилось, – ответил я.
Замок я попросту боялся сломать. Открыть его мне не удалось.
– Вот, здесь есть секрет. Смотрите, тут надо зажать, потом раздвинуть – и все, – женщина с легкостью открыла замок. – А защелкивается он как обычно. Попробуйте сами.
Я сделал все, как показала соседка, и пусть и не с первой попытки, но замок все же поддался. В сумочке действительно лежал носовой платок. Но не женский, крошечный, а мужской, большой.
– Ой, моя бабушка тоже предпочитала мужские! – рассмеялась соседка.
– Простите, не знаю, как вас зовут. И вашего сына. Или забыл. Этот переезд, простите, сам себя не помню. – Я решил, что все же прилично знать имена соседей, особенно тех, кто тебя кормит и развешивает твое белье.
– Ничего страшного, я все понимаю. Когда мы сюда переехали, я никак не могла запомнить, кого как зовут. На бумажке записывала. А вот у моего сына, его зовут Мустафа, феноменальная память. Он на всех языках может. Меня зовут Ясмина.
– Как цветок, да? Жасмин? Очень красивое имя, – улыбнулся я. – А остальные вещи – вы не знаете, из какого они века? – я показал на разложенные на полу находки. – Я совсем не разбираюсь в вещах и предметах. Тем более женских.
Ясмина оглядела то, что лежало на полу, и взяла платок. Потрогала ткань.
– Это не натуральный шелк, – сказала она.
Я смотрел скептически.
– Вот, потрогайте сами. Сравните. – Ясмина снова открыла сумочку с индийским рисунком и попросила меня опустить руку внутрь, прикоснуться к подкладу. И после этого потрогать платок. – Чувствуете? Подкладка в сумочке из натурального шелка, а этот платок – он красивый, но, не знаю, подделка, что ли.
– Хорошо, с сумочкой и платком разобрались. А что делать с остальным, я не представляю, – признался я.
– Почему бы вам не спросить бабушку Элену? Она наверняка все вам расскажет про украшения, – улыбнулась Ясмина. – Такая женщина непременно знает в них толк.
– Вы думаете? – удивился я.
– О, мужчины… – рассмеялась Ясмина и ушла.
«Мне нужно показать кое-что бабуле, – написал я Лее. – Можно это устроить? Я могу прийти куда скажете!»
Лея не ответила. Я прождал больше часа и немного обиделся. Хотя, с другой стороны, я ведь не единственный ее клиент. Может, она была занята.
Видимо, я задремал в кресле-качалке. Очнулся оттого, что меня кто-то тряс за плечо и брызгал водой на лицо.
– Саул, мальчик, у тебя тепловой удар! Ты такой красный и горячий! – причитала надо мной бабуля.
– Я просто уснул, – я попытался встать, но Элена-младшая вернула меня на кресло и велела выпить апельсинового сока.
– Надо пить сок, если плохо, – сказала она.
– Ты обедал? – бабуля заглянула в холодильник.
– Нет, не успел.
– Мальчик не успел поесть! Конечно, ему станет плохо! Время пять часов, а ребенок с утра ходит голодный! Лея! Ты мне обещала за ним присматривать! – возмутилась бабуля.
– Да, но не кормить с ложечки! Привет, Саул, – ответила Лея, заглядывая на балкон. – Ну ты и напугал нас всех. Когда Жан увидел твое сообщение, он тут же поехал за бабулей.
– Жан? Но я писал вам, а не Жану, – удивился я. Не мог я так перепутать адресатов.
– Только мой бывший муж решил устроить мне сцену ревности и прочитать мой телефон! Вот поэтому я с ним и развелась! – возмутилась Лея.
– Я просто беспокоюсь! Разве я не должен беспокоиться? Привет, Саул. Джанна передала для тебя пирог.
