Великое чудо любви - Виола Ардоне
– Только один, – поднимаю руку я.
– Что тебе, малышка?
– А Гадди в курсе?
Докторишка не отвечает.
– Выберите, как будете зваться, – командует он.
– Так у меня вроде есть имя, – не соглашается Мистер Пропер.
– Ага, Мистер, и даже прозвище, – поддевает его Сандротто, за что получает тычок.
– Не глупите, речь о названии команды, – вмешиваюсь я. Все молчат, как воды в рот набрали. – Ну, смотрите: «Интер», «Наполи», «Виртус», «Салернитана», «Юве Стабия», «Реал Бинтоне»…
– Но выйдет ли что-то, если сами придумаем? – интересуется Сандротто. – Как, выйдет что-то?
– Да сколько угодно, давай! Только чур до вечера не думать!
– Тогда мы будем «Пари Сан-Дженнаро»[15], – усмехается Мистер Пропер.
– Что ж, справедливо, ведь для победы в самом деле нужно чудо… – докторишка аплодирует, а следом за ним и мы с Нунциатой и Альдиной.
– А мы тогда будем «Патетика Мадрид»! Мой муж обожал футбол, – хвастается Маппина.
– «Патетика»? Разве не «Атлетико Мадрид»? – робко переспрашивает Сандротто.
– В вашем случае «Патетика» подходит куда лучше, – прерывает его излияния докторишка. – Так, все по местам и приступим!
По дорожке к нам спешит мужчина в солнечных очках и с фотоаппаратом на шее.
– Кавалерия, как обычно, вовремя, Альфредо, – приветствует его докторишка.
– Имей совесть, Фаусто, я колесо пробил…
– Дамы и господа, позвольте представить вам Альфредо Квалья, в чьей трудовой книжке написано «журналист»!
– Ненавижу журналистов! – возмущается Мистер Пропер. – Чушь сплошную пишут! Не хотел я травить тетю Титину соляной кислотой! Не хотел – и точка! А того подлеца, что это написал, прямо в редакции отметелю, как отсюда выйду! Может, вы его знаете? Звали его… Не помню, как его звали, но уж коли я его встречу, то узнаю, а там поглядим…
– Что скажешь, Альфредо? Это не твой приятель? – шутит докторишка. – В таком случае можешь принять удар на себя, а после передать коллеге…
– Не трать мое время, Фаусто! Я ведь здесь по работе! Ты позвал меня задокументировать величайшую революцию в отдельно взятой психушке, но пока я вижу только капельницы, катетеры и полусдутый мяч.
– Погоди, увидишь все, что нужно. Отличная статья выйдет, еще спасибо скажешь!
– Ладно. Гимн петь будут или так начнем?
Доктор хлопает его по спине и дает свисток. Мы тут же разбегаемся по полю кто куда. Только Маппина, схватив мяч, прячет его под майку и бросается к воротам.
– Ногами, не руками! Ногами! – кричит докторишка. – Вот что ты будешь делать, а!
В итоге мяч оказывается в ежевичнике. Сандротто пытается вытащить его носком кроссовки.
– Да руками, а не ногами! Руками! – кричит ему докторишка.
– Ногами, руками… Это что, тарантелла? – возмущается Маппина. – Совсем с ума посходили!
– Полевые игроки – ногами, вратарь – руками. Поняла? – и он дает свисток о возобновлении игры.
– Выйдет что-то! Выйдет что-то! – Сандротто выбрасывает мяч в поле, прямо в ноги Новенькой. Но та продвигается вперед не быстрее улитки, и я в подкате успеваю его перехватить, отпасовав на Нунциату, а уж она прикладывается что есть силы. Мяч взмывает в воздух, до самых верхушек деревьев. Мы стоим, задрав головы кверху, ослепленные солнцем, – все, кроме Альдины, собиравшей в сторонке ромашки. Когда мяч начинает снижаться, она, единственная, кто хоть что-то видит, несется обратно на поле. Мяч падает ей на голову, отскакивает и парашютиком попадает точно в воображаемые ворота позади Сандротто. У всех замирает дыхание. И тут докторишка свистит. Гол! «Пари Сан-Дженнаро» выходит вперед, мы с Нунциатой бежим обнимать Альдину, а Мистер Пропер с такой силой лупасит по стойке для капельниц, что она падает на газон.
– Нечестно! Ногами считается, руками считается, головой – не считается! – жалуется Сандротто, хлопая себя по лбу.
– Головой тоже считается, как и любой частью тела, кроме рук, – объясняет докторишка и, подобрав мяч, снова устанавливает его на центр поля.
Альдина, улыбнувшись, поднимает палец:
– Без рук я не чувствую пут и в завтра могу упорхнуть, – декламирует она на бегу.
– Ничего не выйдет! Ничего не выйдет! – стонет Сандротто, опускаясь на траву.
Докторишка дает свисток, и игра возобновляется. Я отбираю мяч, пасую Нунциате, та принимает его пяткой, но тапок соскальзывает у нее с ноги и по длинной дуге вылетает за пределы поля. Жилетт, поставленная там линейной, вместо прямых обязанностей изучает собственные ногти, после чего, по очереди засунув каждый палец в нос, достает козявки. Новенькая, воспользовавшись заминкой, бросается в атаку. Ее останавливает Альдина, которая пасует Нунциате, Нунциата – мне, я – снова Нунциате, и вот она уже выходит на ворота. В полуметре впереди маячит только Вечная-Подвенечная, которая до сих пор одиноко стояла в углу поля, не принимая участия в игре. Нунциата глядит на Мистера Пропера, Мистер Пропер – на Нунциату, оба они – на Вечную-Подвенечную, а та молниеносным движением стягивает трусы и принимается носиться по полю, светя подружкой.
– Ледяной воды ей, ледяной воды! – кричу я.
– Фол, фол, – вопит Сандротто.
– Да какой еще фол? – хохочет докторишка. – Глаза разуй!
За возникшей на поле суматохой никто не замечает, как Новенькая отбирает мяч у Нунциаты и потихоньку, за сто муравьиных шагов, приближается к воротам Мистера Пропера, пока наконец Королева Королевишна бессильным ударом с носка не отправляет мяч в несуществующую сетку. Гол. «Патетика Мадрид» сравнивает счет.
Докторишка свистит, Вечная-Подвенечная опускает сорочку, прикрывая стыд, Маппина бежит обнять Новенькую, а та, не желая, чтобы ее трогали, припускает в противоположную сторону.
Линейная судья Жилетт указывает на часы, предупреждая, что до конца осталось всего несколько минут. Игра возобновляется. Из открытых окон слышны аплодисменты чокнутых, а также нескольких надзирательниц и медсестер, остановившихся посмотреть соревнование. И я вдруг чувствую себя по-настоящему важной, как если бы победа или поражение действительно зависели от меня. Ведь возможность что-либо изменить уже делает тебя немного свободнее. Я несусь по полю, впервые с момента рождения ощущая нестерпимое желание бежать, бежать вперед, без остановки, за серую сталь решеток, продолжая пинать мяч, чтобы он с каждым ударом катился чуть дальше, чтобы увидеть, насколько «чуть дальше» простирается мир, как просторна эта тюрьма для не-чокнутых. Но только я выхожу один на один с Сандротто и выцеливаю ворота, как вижу у него за спиной Башню Буйных. Поднимаю глаза в надежде увидеть Мутти, теряю концентрацию – и тут же получаю удар в
