Кухонный бог и его жена - Эми Тан
Вот и рухнула гипотеза тетушки Хелен о связи свадьбы Бао-Бао и ее скорой кончины. Действительно, нечто растет, и довольно быстро, только оно не имеет никакого отношения к опухоли.
Выйдя из машины, мама подставляет щеку для поцелуя Тессе, а потом Клео. Мама никогда не была склонна к нежностям, но она знает, что мы приучили дочерей именно так общаться с родителями Фила.
— Пока, ха-бу! — говорят девочки. — Мы тебя любим!
— Когда вы приедете в следующий раз, я приготовлю вам пельмени, — обещает она внучкам. — И угощу вас лунными пряниками в честь китайского Нового года.
Мама снова достает салфетку из рукава и вытирает нос Клео, потом гладит Тессу по коленке.
— Договорились? — спрашивает она.
— Договорились! — кричат девочки в ответ.
Мы наблюдаем, как мама поднимается по ступенькам крыльца, не переставая махать ей на прощание.
Когда она входит в дом и выглядывает в окошко, машем снова и только потом трогаемся с места.
— Фух! — выдыхает Фил. — Домой!
Я тоже с облегчением вздыхаю. Выходные выдались непростыми, но мы справились.
Стоит нам поравняться с первым светофором, как Тесса говорит:
— Мамочка?
— Да, милая.
— Мамочка, — шепотом продолжает она, — мне надо в туалет.
— И мне, — оживляется Клео. — Очень-очень.
Мама встречает нас на крыльце.
— Я бросилась было за вами, да вы уже уехали, — произносит она, как только я выбираюсь из машины. — А потом я поняла, что ты сама вспомнишь и вернешься.
Тесса и Клео уже мчатся наперегонки по лестнице.
— О чем вспомню?
— О прощальном подарке тетушки Ду. Вылетело из головы? Два или три дня назад я говорила тебе: не забудь. И вчера сказала: не забудь. Забыла?
— Нет, нет. Где он?
— Там, в прачечной. Правда, очень тяжелый. Надо попросить твоего мужа вынести его.
Могу себе представить, что это такое: старый пуфик, обтянутый искусственной кожей, на который тетушка любила ставить ноги, или набор небьющейся меламиновой посуды.
Пока мы ждали возвращения Фила с девочками, мама вручила мне чашку чая, отмахнувшись от моих протестов.
— Я уже его приготовила. Не станешь пить — придется вылить.
Пара маленьких глотков.
— Как вкусно!
Я нисколько не лукавлю. Мне никогда раньше не доводилось пробовать такого чая. Мягкий и в то же время насыщенный вкус немедленно вызывает желание отведать его снова.
— Это от тетушки Ду, — поясняет мама. — Пару лет назад она сама его себе купила. Сто долларов за фунт.
— Шутишь!
Еще глоток — и вкус кажется мне еще восхитительнее, чем прежде.
— Она сказала: «Если я покупаю себе дешевый чай, то тем самым признаю, что не заслуживаю ничего хорошего». Вот она и решила купить себе лучшего чаю, чтобы пить его и чувствовать себя самой богатой.
В ответ я хохочу, и, кажется, это воодушевляет маму.
— Но потом она подумала: «Если я покупаю по чуть-чуть, значит, готовлюсь к тому, что моя жизнь скоро закончится». Вот она и купила столько чая, сколько хватило бы ей и на следующую жизнь. Целых три фунта! Представляешь?
— Это же целых три сотни долларов! — восклицаю я. Тетушка Ду была самым экономным человеком, которого я встречала. — Помнишь, как она хранила все коробки конфет «Си», которые мы дарили ей на Рождество? И говорила нам, что они слишком хороши, чтобы она их ела? А потом как-то на День благодарения передарила нам одну из них. Только эта коробка была такой старой…
Мама кивает, смеясь.
— …что все конфеты в ней успели покрыться плесенью!
— И жуками! — добавляет мама.
— Так она оставила тебе чай в завещании?
— Нет, она отдала его мне несколько месяцев назад. Думала, что скоро умрет. Она прямо ничего не говорила, а просто стала раздавать свои вещи. Причем хорошие, а не барахло. Однажды, когда мы пили у нее чай, я, как обычно, сказала: «Ах, какой вкусный!» Только на этот раз она пошла на кухню и принесла этот чай в пакете. Говорит: «Сяо нин, возьми-ка!» Это она так меня называла, «сяо нин», «малышка», с самого начала, мы же давно знакомы. Я говорю: мол, нет, нет, я ни на что не намекала! А она отвечает: «Сяо нин, бери сейчас, чтобы я видела, что ты ему рада, пока я жива. А как умру — не увижу, так что не надо ждать смерти». И как я могла ей отказать? Но потом я, когда приходила к ней в гости, всегда приносила ей ее чай.
Возвращаются Фил с Клео, Тесса следует за ними по пятам. И тут я понимаю, что мне действительно жаль, что нам пора ехать.
— Пора в дорогу, — говорит мой муж.
Я ставлю чашку.
— Не забудь, — оборачивается мама к Филу. Подарок тетушки Ду стоит в прачечной.
— Подарок? — переспрашивает Клео. — А мне есть подарок?
Фил бросает на меня удивленный взгляд.
— Помнишь? — подыгрываю я. — Я же рассказывала тебе: тот, что тетушка оставила мне в наследство.
Он пожимает плечами, и мы все вместе идем в дальнюю часть дома.
— Конечно, он не новый, — говорит мама.
Она включает свет, и мы видим его. Он стоит на сушильной машине. Это тетушкин алтарь богу, приносящему удачу, китайский вертеп.
— Ух ты! — восторгается Тесса. — Китайский кукольный дом!
— Мне не видно! Мне не видно! — канючит Клео, и Филу приходится снять алтарь с сушилки и перенести его на кухню.
Алтарь размером с небольшой перевернутый ящик комода, он покрыт красным лаком. Чем-то напоминает миниатюрную сцену для китайской пьесы. На переднем плане стоят две колонны, покрытые узором, и две электрические лампочки, имитирующие свечи. Они сделаны из красного и золотистого пластика, чтобы напоминать языки пламени, и сами колонны увиты красными рождественскими гирляндами. По бокам алтаря виднеются деревянные дощечки с золотистыми китайскими иероглифами.
— Что там написано? — спрашиваю я маму.
— Дзисян жу и, — произносит она, помолчав и проведя пальцем по дощечкам. — Первое слово здесь обозначает «удача», второе — тоже удача, только другого рода, а эти два значат «все, что пожелаешь». То есть «всяческой удачи, всего, что пожелаешь».
— А кто это здесь? Кто нарисован внутри, на этой картинке в рамке? — Картинка выглядит почти мультяшной. На ней изображен довольно крупный мужчина в по-королевски роскошных одеждах. В одной руке он держит перо, а в другой — табличку. У него два
