Кухонный бог и его жена - Эми Тан
И тут к нам подходит Бао-Бао.
— Ну, смотрелось все это очень странно, — говорит он. — Но, наверное, бабуля хотела бы именно таких похорон. Она всегда была немного «того». — И он стучит пальцем по виску.
— Что значит «того»? — нахмурившись, спрашивает мама.
Бао-Бао сонно ухмыляется:
— Ну, «того»… Это еще один способ сказать, что она была не такой, как все, не обычной, в общем, классной! — Он смотрит на меня и пожимает плечами. Затем на его лице отражается облегчение. — Ага! Вань и Мими с машиной. Всё, пора бежать. Вы едете на кладбище?
Я качаю головой, мама с удивлением смотрит на меня.
Бао-Бао идет к блестящему «Комаро». Мими пересаживается на пассажирское сиденье, уступая ему руль.
— А у меня нет выбора, — бросает он на ходу. — Матушка поручила мне нести гроб. Хорошо, что я хожу в качалку. — Бао-Бао сгибает руку, поигрывая мускулами. Сев в машину, он увеличивает громкость магнитолы, и теперь его бицепс двигается в такт музыке. — Ну, рад был повидаться, Перл. До скорой встречи, тетушка.
Машина резко стартует. До меня доносится голос тетушки Хелен:
— Перл! Перл! — Ковыляя и прикладывая к глазам платочек, она подходит ближе, — Ты едешь на кладбище? После этого у нас дома будет хорошее угощение. Много хорошей еды. Твоя мать приготовила пельмени. А я — вкусную курицу. Мэри и Дуг тоже будут. Приходи.
— Не могу. Завтра нам на работу, а путь домой не близок.
— Ох уж эти дети! — всплескивает она руками в наигранном негодовании. — Всегда заняты! Ну, приезжай меня навестить, не жди приглашения. Приедешь, и мы поговорим.
— Хорошо, — вру я.
— Уинни, дорогая! — громко восклицает тетушка, хоть мама стоит в паре шагов от нее. — Поехали с нами на кладбище. Генри пошел за машиной.
— Перл отвезет меня домой, — отвечает мама, и я поражаюсь тому, как ей удается каждый раз меня подловить.
С встревоженным выражением лица тетушка Хелен подходит к ней и быстро спрашивает по-китайски:
— Не едешь? Плохо себя чувствуешь?
Я не очень хорошо понимаю мандаринский, но некоторые слова мне знакомы. Похоже, мама не хочет, чтобы за нее волновались, говорит, что все в порядке, только какой-то комок в груди. Она прижимает руку, показывая, где именно. Говорит, что ее кое-что беспокоит. И это как-то связано с упавшим плакатом — с того самого момента у мамы, по ее словам, болит все тело.
Тетушка Хелен гладит маму по спине и говорит ей, что та может навестить тетушку Ду в другой раз, когда «кое-что» развеется и беспокойство уляжется. Она смеется: тетушка Ду точно дождется маминого визита. В ответ мама шутит, что тетушка Ду вполне могла разозлиться из-за сегодняшних неприятностей и улететь куда-нибудь, где ей не придется иметь дела с этой сумасшедшей семейкой.
И вот они уже обе хохочут до слез, так, что с трудом переводят дыхание. Мама прикрывает ладонью рот, хихикая, словно девчонка.
Вот подъезжает дядя Генри, и, усаживаясь в машину, тетушка Хелен строгим голосом велит маме выпить побольше горячего чаю. Дважды погудев на прощание, они отбывают.
— Ты неважно себя чувствуешь? — спрашиваю я маму.
— А?..
— Ты сказала тетушке Хелен, что не поедешь на кладбище потому, что тебе плохо.
— Я не говорила, что мне плохо. Просто сказала, что не хочу ехать. Я исполнила свой долг, отправила дух тетушки Ду на небо. Теперь долг тетушки Хелен предать ее тело земле.
Но они говорили не об этом. И хотя я не уверена, что поняла большую часть ими сказанного, я начинаю осознавать, что многого не знаю о собственной маме и тетушке Хелен.
По дороге к маминому дому Фил прозрачно намекает:
— Надеюсь, мы успеем попасть на автостраду до того, как все ринутся в ту сторону, и избежим пробок.
Мама поддерживает ничего не значащую беседу. Она рассказывает, что Бао-Бао может скоро остаться без работы, Эту новость она услышала за столом от дядюшки Лу, который в свою очередь узнал это от сына. Фрэнк сейчас работает на дневных сменах охранником, но все сбережения тратит в бильярдной на Джири-стрит, и это очень расстраивает тетушку Хелен.
На подъезде к своему дому мама указывает на магазинчик «Хэппи Супер» на Клемент-стрит, где всегда покупает продукты. Это типичный представитель азиатских торговых точек этого района: покупатели стоят на улице, ощупывая фрукты и овощи, а возле окон сложены огромные упаковки риса.
— Вот сколько ты платишь за тофу? — спрашивает мама, и я понимаю, что ей не терпится перебить мою цену и рассказать, как я могу сэкономить двадцать или тридцать центов в ее магазине.
Но я не могу ее порадовать даже приблизительной цифрой.
— Не знаю. Никогда не покупала тофу.
— А… — разочарованно тянет она, но вскоре снова оживляется: — А сколько — за упаковку из четырех рулонов туалетной бумаги?
— Доллар шестьдесят девять центов, — сразу отвечаю я. — Вот видишь! — торжествует она. — А в моем магазине всего девяносто девять центов. И от хороших производителей. В следующий раз я куплю тебе, отдашь деньги позже.
Мы сворачиваем налево на Восьмую авеню и едем в сторону Анза. Тетушка Хелен и дядя Генри живут всего в одном квартале отсюда, на Девятой авеню. Дома в этом районе мне кажутся все на одно лицо: двухэтажные, стоящие в ряд. Они были построены в двадцатых годах и отличаются только цветами да иногда фасадами, модернизированными с помощью отделочной штукатурки, асбестовой черепицы или алюминиевого сайдинга. Фил подъезжает к маминому дому. Пронзительно розовый цвет его фасада — результат того, что мама позволила себя уговорить на услугу «на особых условиях» от постоянного клиента, который занимается отделочными работами. А поскольку исходно фасад был покрыт рельефной штукатуркой, конечный результат напоминет ядовито-розовую глазурь, вылитую сверху на творог. Но, что удивительно, при всей любви мамы поискать недостатки и пожаловаться на них, я никогда не слышала от нее претензий к цвету ее дома. Похоже, она даже считает его красивым.
— Когда я тебя снова увижу? — спрашивает она, выбираясь из машины.
— Ну… Скоро, — отвечаю я.
— Так же «скоро», как тетушка Хелен? — уточняет мама.
— Да нет, правда скоро.
Она замолкает и смотрит на меня, будто не веря моим словам.
— Ну да, я же в любом случае встречусь с тобой в следующем месяце, на свадьбе Бао-Бао.
— Что? Свадьба уже в следующем месяце? Я не знала.
— Да, — кивает мама. — Эдна Фон из нашей церкви слышала это от своей дочери. Мими мыла ей волосы в
