Два спутника планеты Ксюша - Татьяна Раевская
Я вдруг почувствовал себя огромным, и тепло разлилось по всему телу. Стало жарко. Я расстегнул куртку, чтобы прохладный осенний воздух охладил мой жар. Я вспомнил, как мы с дедушкой решали разные математические ребусы, сидя в огромном кресле в библиотеке. Он сам их придумывал для меня. И кроссворды разные. Всегда на день рождения я получал от него книгу ребусов и хитроумных математических задач. Я с трепетом ожидал каждый раз его подарок. А потом мы с ним уединялись в библиотеке и смаковали эти задачки. В детстве у меня было ощущение, что, когда я их решаю, я словно съедаю что-то сладкое. Потом-то я уже узнал из биологии, что это серотонин вырабатывается, гормон счастья. И сейчас от этих воспоминаний я тоже вдруг почувствовал сладость внутри, почувствовал, что люблю их обоих. И деда. И бабушку.
Мы с бабушкой одновременно вздохнули. Наверное, думали об одном. Или каждый о своем, но вместе.
Бабушка была такая маленькая, что едва доставала мне до плеча. Поэтому она держала меня за руку чуть выше запястья.
– Ба, а кто у вас признался в любви первым? – я решился и спросил.
Она улыбнулась.
– Наверное, он.
– Это как? Ты что, не знаешь?
– Мы на лекции сидели, – она мечтательно посмотрела в небо. – Слушали про русскую поэзию начала XX века, Серебряный век и все такое. И вдруг он мне пишет, прямо в своей тетради. Пододвинул ее, так чтобы я видела:
«Зачем и о чем говорить?
Всю душу, с любовью, с мечтами,
Все сердце стараться раскрыть —
И чем же? – одними словами!»
– Это стихотворение Бунина, – бабушка улыбнулась. – Вы проходили?
Я покачал головой. Но бабушке это было не важно.
– А я ему в ответ в своей тетради:
«Лишь в неизменном —
бесконечность,
Лишь в постоянном – глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И все ясней – любовь одна».
– Это Зинаида Гиппиус, если не знаешь. Вы, наверное, только в 10-м классе будете их изучать, хотя может, сейчас другая программа…
Я смотрел на бабушку и не узнавал ее. Лицо ее сияло. А глаза словно видели что-то, чего не видел я. Она рассеянно похлопала меня по рукаву.
– Беги в школу, Илья! А то опоздаешь.
Я помчался. Добежал до поворота, остановился, оглянулся – бабушка подняла с земли желтый кленовый лист и теперь стояла, вертела его в руках. Будто читала написанные на нем загадочные письмена из прошлого. Издалека она была похожа на девушку моего возраста. Она была похожа на Ксюху.
Весь день я готовился. Прокручивал в голове слова. Не мог спокойно сидеть на уроках, все время дергался, ничего не соображал, как будто в голове было болото. Как ей позвонить? Номер ее у меня был – когда мы начали репетировать «Сирано», мадам Вейле организовала чат в Телеграме и добавила туда всех участников. И я сразу Ксюхин номер занес себе в телефон. И стихотворение тогда ей послал летом, после премьеры, но она не ответила. И вообще сделала вид, что ничего не было. И в сентябре как ни в чем не бывало мимо проходит – привет! И все. Так что не получился у нас роман в стихах, как у бабушки с дедушкой.
Что ей сказать? А вдруг я не вовремя. И она меня пошлет? А вдруг нет?.. Как это вообще делается? Пригласить ее в кино? Как-то банально и с первого раза, наверное, не стоит. Как вообще у Поповой с Кашем это началось? Он подошел к ней, типа – давай будем парой? Или она к нему? Что конкретно надо сказать, чтоб не облажаться?
– Илюха, ты сегодня какой-то не в себе, – сказал Никита. – Че ты дерганый такой? С самого утра. И весь день.
– Да нет. Все норм.
А может, рассказать ему? И что-нибудь вдвоем придумаем?
Но тоже страшно. Не потому что Никита меня засмеет, он не такой. А просто… не хочется никому отдавать это, как будто нельзя. Оно такое… необычное, живое. И я чувствую – не любит болтовни. Надо сохранить его целиком для Ксюхи.
Я украдкой смотрел на нее – и как она задумчиво крутит ручку, и как склоняет голову, когда Алиска ей что-то шепчет, и как держится за мочку уха, когда слушает учителя. Алиска поймала мой взгляд, и я быстро отвел глаза.
После четвертого урока Ксюха ушла.
– Илья, у тебя запасной ручки нет? – прошептала Алиска на английском.
Я покопался в рюкзаке, но не нашел и отдал ей свою. Все равно я ничего не записываю, мозг как будто отсох.
Математический кружок, естественно, отменили, и мы с Никитой побрели домой. Он шел рядом молча, ни о чем не спрашивая, но я знал: если я захочу ему рассказать, он сохранит мой секрет. Просто я не хотел.
– Илья! – вдруг раздался голос сзади. Мы остановились прямо посредине школьного двора. Я обернулся.
На крыльце стояла Алиска и махала мне рукой. Что это она? Мы с Никитой переглянулись, и я вернулся к крыльцу.
Она протянула мне ручку.
– Вот, спасибо!
– Ааа, я и забыл. – Я сунул ее в карман и хотел было попрощаться, но Алиска вдруг взяла меня под руку.
– Проводишь меня домой?
Это было так неожиданно, что я ничего не ответил. Промычал только что-то невнятное.
Мы прошли мимо остолбеневшего Никиты.
– Пока, Ник! – весело попрощалась Алиска, а я только и успел, что незаметно пожать плечами, типа, сам не знаю, что происходит.
До Алискиного дома идти две остановки. Всю дорогу она трещала без умолку, комментируя ужасную новость с математиком и восхищаясь «подвигом», как она выразилась, Антона.
– А представляешь, может, он ему жизнь спас! – она заглянула мне в глаза.
– Представляю, – пробормотал я.
Мне на голову как будто ведро надели. Я вообще ничего не понимал. Почему она попросила меня проводить? Может, они с Ксюхой всегда ходили? А теперь ей одиноко стало, а тут я подвернулся?
– До завтра, Илья! – У парадной она радостно помахала мне рукой, а потом послала воздушный поцелуй.
Даже с учетом прогулки с Алиской я пришел домой раньше обычного.
