Толпа - Эмили Эдвардс
— Папа! Папочка, что ты там делаешь?
Со скоростью падающего камня он возвращается в сияющую белую ванную и одним молниеносным движением открывает дверь. Альба не успевает даже взвизгнуть, когда он подхватывает ее на руки и крепко прижимает к себе.
— Я люблю тебя, Альба, я очень сильно тебя люблю!
Каким-то образом Альба понимает, что она ему нужна. Она обвивает руками его шею и, будто он плюшевый медвежонок, которого нужно успокоить, произносит слова, которые слышала уже столько раз:
— Все в полядке, любимый. Я здесь, я лядом.
6 июля 2019 года
— Привет, дорогая.
Короткая седая бородка Джеральда приклеилась к его лицу, как маленький зверек. На нем одна из его неизменных ярких жилеток, сегодня желтая, а в руках мягкая фетровая шляпа. Он осторожно целует пухлыми губами Брай в обе щеки и говорит:
— Я видел, как этот негодник, твой муж, заходил сюда с целым ящиком чудесного сансера.
— Он и бо́льшая часть ящика ждут тебя в саду, — отвечает Брай, на что Джеральд сжимает ее запястья и драматично поднимает указательный палец к губам, одновременно указывая на своего партнера Криса, который дожидается очереди поздороваться.
Крис примерно на десять лет моложе Джеральда. Он пахнет теплом и дорогим парфюмом с древесными нотами. Целуя Брай в щеку, он говорит:
— Чудесно выглядишь, Брай.
Она пожимает его руку. Брай чувствует себя чрезвычайно непривлекательной. Все утро она ощущала внизу живота противную тупую боль и знает, что это может означать только одно.
Из кухни в прихожую входит Джек, и Джеральд с громким возгласом «Рыжие пожаловали!» раскрывает объятия, позволив Брай ускользнуть вверх по лестнице. Сколько Брай помнит, Элизабет всегда держала тампоны в ванной — в косметичке под раковиной.
Она тяжело опускается на унитаз. Да, она не ошиблась. Трусы придется выкинуть, и какого черта она надела сегодня белое платье? Эш не знает, что Брай уже пару месяцев не пьет таблетки. Брай решила, что будет лучше, если она забеременеет «внезапно». Она не собиралась обсуждать с ним это, потому что не желала слышать, что он об этом думает. Она заранее знала, что он скажет: ему сорок семь, у него уже трое детей, четверо — это уже экологически и социально безответственно. Все аргументы Эша были логичными. А у Брай был только один эмоциональный аргумент. Как было бы славно, если бы у Альбы был братик или сестренка, настоящие, а не эти два мрачных сводных брата, которые до сих пор смотрят на нее так, словно она украла у них отца.
«Все нормально, — уверяет она себя, — по крайней мере, можешь немного выпить. Расслабься, все нормально». Брай открывает глаза, делает глубокий вдох, заворачивает трусы в туалетную бумагу и засовывает их поглубже в мусорную корзину. Она забирает еще несколько тампонов. Во время последней еженедельной поездки в магазин она их не купила — потому что, как говорится, мыслить надо позитивно. Когда она встает, чтобы вымыть руки, ее взгляд натыкается на фото хорошенькой малышки, как будто какая-то гребаная высшая сила подложила его туда для смеха.
«Отлично», — бормочет она, беря в руки статью. Она читает заголовок и тут же чувствует себя эгоистичной засранкой, поглощенной своей мелкой потерей. Слезы наворачиваются на глаза, когда она смотрит на пухленькое личико Марты с ямочками на щеках. У Брай нет времени читать статью, ей нужно возвращаться к остальным. Она мельком просматривает список фактов о менингите, и слезы высыхают. Нет-нет, Би-би-си должны давать более проверенные данные, а не эту чушь. Из статьи следует, что Марта не умерла бы, если бы была привита, — но здесь не сказано, какой у нее был штамм. Она пытается вспомнить факты из книги «Скрытая правда о вакцинах», которую прислала ее мать Сара, когда Брай была беременна Альбой. Сара выделила для нее маркером целые абзацы, и в одном ярко-желтом пассаже говорилось о том, что прививка от менингита защищает только от одного типа бактерий. Так что, если бы Марта была привита, она все равно могла бы заболеть менингитом. Вот один из примеров спекулятивной журналистики, о которой Сара всегда твердила Брай.
Сквозь приоткрытое окно, выходящее в сад, в ванную доносится смех. Брай не стоит сейчас так заводиться из-за статьи. Она кладет листки на место, подходит к окну и осторожно выглядывает наружу. Элизабет сидит за столом с этой мерзкой Шарлоттой. Видно, как той жарко и потно в узких джинсах и приталенном пиджаке в полоску. Даже отсюда Брай видит не сходящую с лица Шарлотты самодовольную улыбку, словно ей приходится постоянно сдерживать себя, только бы не расхохотаться над их убогой провинциальной жизнью. Элизабет оглядывается вокруг и подзывает Джека, который неохотно покидает группу смеющихся гостей возле барбекю, чтобы расцеловать и поприветствовать Шарлотту. Джейн, их пожилая соседка, ослепительно переливающаяся всеми оттенками синего, поменялась шляпами с Джеральдом. Он надел ее соломенную, украшенную пестрыми цветочками, а его фетровая лихо примостилась на ее седой голове. Альба помогает Эшу принести стул для Джейн, которая ревматически наклонилась к Альбе и что-то ей говорит. Все оборачиваются, когда появляются Роу и Лили. Элизабет смотрит на них и что-то шепчет Шарлотте, отчего та зажимает себе рукой рот и начинает трястись, не справляясь со смехом. Брай хмурится; Элизабет не должна вести себя как стерва.
Никому не приходит в голову посмотреть наверх и увидеть ее в окне. Она моет руки и смотрит из окна дальше, через стену, в сад дома номер восемь. С весны он превратился в настоящую чащу. Женщина, которую они видели в фургоне, стоит посреди сада и смотрит на заросли. На ней элегантный шелковый халат кораллового цвета. Похоже, когда-то она была блондинкой, но сейчас волосы у нее серебристые, собраны в большой пучок на макушке. На шее и руках поблескивают разноцветные экзотического вида украшения, и даже отсюда Брай видно, что выглядит их соседка великолепно. Женщина резко оборачивается, будто слышит какой-то звук, и из дома к ней выходит все тот же молодой красавец. У него копна кудрявых волос — таких, которые большинство людей с возрастом перестают отращивать и коротко подстригают.
