Снег Энцелада - Эдуард Николаевич Веркин
В двадцать первом веке в Чагинске планировалось много хорошего. Возрождение торфяных промыслов, производство топливных брикетов и торфяного масла; масло напоминало жидкий цикорий, а брикеты — прессованный чай. Открытие фанерного завода и производство высококачественной экспортной фанеры, в качестве образца будущей продукции выставлялась доска для серфинга. Внедрение 5G связи к две тысячи двадцать пятому году. Развитие рекреационного кластера на базе скипидарной мануфактуры Сарычева, скипидар в прозрачной бутылке напоминал лимонад «Дюшес».
— Скипидарная мануфактура… — Роман потрогал пальцем бутылку. — Рекреационный кластер на базе скипидара?
— Нельзя недооценивать скипидарные процедуры, — сказал я. — Я организовывал выставку «Традиционное оздоровление» и для ознакомления принял несколько ванн. Это не так смешно, как кажется.
Привлечение инвесторов, заключение долгосрочных контрактов, цифровизация, внедрение технологий полного цикла, инновации.
— Вам на второй этаж, — вежливо подсказал возникший референт.
На втором этаже была установлена более мощная рамка, детектор сработал, референт попросил выложить содержимое карманов. Телефоны, мелочь, ножик из моего кармана, зажигалку из кармана Романа. Диктофон.
— К сожалению, телефоны и диктофоны нельзя, — сообщил референт. — Политика безопасности. И ножик.
Можно было догадаться.
— Проходите, пожалуйста, в кабинет. Он…
— Я помню где, — сказал я.
И мы прошли.
Я ожидал административного ампира, однако кабинет Зинаиды Захаровны отличался неожиданной скромностью и минимализмом. Стол буквой «Т», телевизор, компьютер, шкаф с папками, шкаф с книгами. На столе телефоны и канцелярские принадлежности. Все.
Зинаида Захаровна сидела за столом, говорила по телефону. То есть слушала. Нам указала карандашом на места.
Сели.
Зинаида Захаровна очень мало изменилась. То есть если и изменилась, то в лучшую сторону. Я не очень помнил ее внешность, скорее, образ — слегка замотанная директор клуба, сшившая самого длинного в мире носочного питона и собравшая коллекцию среднерусских наличников. Сейчас передо мной сидела в кресле ухоженная женщина неопределенных пятидесяти лет, с гладким уверенным лицом, с ровными умеренными губами, прямой спиной и красными глазами. Зинаида Захаровна наверняка принимала молодильные скипидарные ванны.
Глаза, правда, красные, видно даже через очки. Недешевые, кстати, очки. Да и костюм дорогой, федерального уровня.
Зинаида Захаровна продолжала слушать в телефон. Мы молчали.
Разговор продолжался несколько минут, потом Зинаида Захаровна положила трубку.
— Добрый день, — сказала Зинаида Захаровна приветливым голосом.
— Здравствуйте, — ответили мы с Романом хором.
Неудачное начало. Зинаида Захаровна уверенно переигрывала нас.
— Виктор и…
— Роман.
— Да, очень приятно.
Зинаида Захаровна сделала пометку в блокноте. Я улыбнулся, подозревая, что она возьмет инициативу в свои руки, и не ошибся.
— Федя рассказывал — вы пишете книгу про события… — Зинаида Захаровна бросила взгляд на календарь. — Если я не ошибаюсь, две тысячи первого года.
— Собираем материал, — уточнил я.
— Да, для книги…
Зинаида Захаровна стала смотреть в окно. Задумчиво, словно вспоминая давнее, я же отметил, что уровень ее административного кунг-фу достиг значительных высот.
— Кажется, вы тогда собирали материал для книги? — спросила Зинаида Захаровна.
Опасна.
— Да… — сказал я. — Нам мэрия заказывала к юбилею краеведческую работу, но… Все пошло не так, как мы планировали.
— Да, — Зинаида Захаровна с сожалением покачала головой. — К сожалению, да. Ошибки, допущенные прежней администрацией, серьезно помешали планам развития района.
— Ошибки? — спросил Роман.
— Разумеется. Хотя, надо признаться, ошибками это назвать сложно, скорее, умысел.
Зинаида Захаровна встала и подошла к окну, смотрела в него, продолжая вертеть очки.
— Увы, к сожалению, в Чагинске была реализована некая коррупционная схема, — Зинаида Захаровна открыла окно, привстала на цыпочки, чтобы разглядеть что-то во дворе. — Во главе которой стоял наш бывший мэр Александр Федорович Механошин. А также несколько персон из старой городской администрации, люди из области, сотрудники проектных организаций, вы, наверное, в курсе…
— В общих чертах, — сказал я.
— Да, это все было весьма печально… — Зинаида Захаровна вздохнула. — НЭКСТРАН остановил строительство, едва возникли первые сомнения, вывел технику, обратился в прокуратуру…
Зинаида Захаровна повернулась к нам.
— Афера вскрылась, и по инвестиционному имиджу области был нанесен удар. Началась проверка сразу нескольких перспективных проектов, и некоторые из них были заморожены. Это, мягко говоря…
Зинаида Захаровна достала портсигар малахитового цвета, выразительно закурила.
— Не добавило нашему району популярности у областных властей. В том числе и финансовой.
Она иронично улыбалась.
— Впрочем, думаю, вы в этом убедились, — Зинаида Захаровна стряхнула пепел за окно. — Наш Чагинск переживает не лучшие дни. Именно поэтому мало кто хочет вспоминать то, что случилось в две тысячи первом. Люди чувствуют себя… обманутыми.
Зинаида Захаровна тянула не на Чагинск. Не так. Встретив ее, я бы подумал, что она мэр по крайней мере Коврова.
— Должна признаться, идея написать об этом книгу… — Зинаида Захаровна выпустила дым и повела сигаретой. — Вряд ли найдет поддержку.
— Зинаида Захаровна, — сказал я. — Вас, очевидно, некоторым образом ввели в заблуждение. Нас приключения Механошина интересуют в самой меньшей степени, наша книга о другом.
Надо срочно менять мизансцену. Пока мы сидим, а она стоит, мы как ученики перед училкой.
— О чем же? — поинтересовалась Зинаида Захаровна.
— Это исследование пространства инерции коллективного бессознательного, — сказал Роман. — Понимаете, в социологии принято считать, что примерно каждые десять лет меняется вектор общественных устремлений. Зачастую группы не осознают эти устремления, но, если рассматривать мобильность в динамике, можно сделать вполне определенные выводы.
Молодец. Хорошо сказал, будет писателем. Зинаида Захаровна курила.
Я встал, подошел к книжному шкафу. Пространство инерции бессознательного. «Лесная промышленность Северо-Востока России во второй половине 19-го века».
— Будь у меня больше времени, я бы сказала, что это смешно. Но времени мало. Пожалуйста, конкретнее.
— Нас интересует случай Лапшиной, — сказал я.
Зинаида Захаровна загасила сигарету и вернулась на главное место.
— Понимаю… Ужасное происшествие, мы все были потрясены. Бедная девочка, до сих пор не могу поверить…
В кабинете возник референт с сифоном. Сифоны снова в моде, вспомнил я, сифоны актуальны и современны.
— Костя отличный мальчишка был, — сказала Зинаида Захаровна. — Золотой. У нас в клубе авиамодельный кружок закрылся, так он его заново хотел открыть. И она… Прекрасная девочка, чудесная девочка!
Референт подал газировки. Пить действительно хотелось. Я выпил, не удержался и налил второй стакан.
— Знаете, Виктор, мне кажется, она что-то подозревала, — сказала Зинаида Захаровна.
— Что подозревала? — спросил Роман.
— Ничего конкретного, скорее, предчувствия… Она ко мне пришла, незадолго… до этого случая. Попросила фотоаппарат.
— Что?
— Фотоаппарат. Мы в клуб купили цифровой фотоаппарат, как раз к празднику. Их тогда еще не было, а мы купили. И она у меня его попросила на день.
Роман достал блокнот, приготовился записывать. Референт прошептал Зинаиде Захаровне на ухо неразборчивое.
— Да, я помню, — сказала Зинаида Захаровна. — Обязательно.
— Зачем ей был нужен фотоаппарат?
— Она хотела поснимать сына, так, во всяком случае,
