Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
Да, что бы там кто ни говорил, а Марина любила своих детей, и вместе, и по отдельности. Более того, с появлением собственных детей Марина стала неожиданно для самой себя гораздо лучше воспринимать и всех остальных, живущих в Крольчатнике. Отправляясь с коляской в лес, Марина теперь нередко уводила с собою всех, кто того хотел (а хотели обычно все), воображая себя то супермногодетной мамой, то старшей сестрой, а то даже и Крысоловом, тем более что однажды они и правда чуть было не зашли в болото. По дороге они обычно пели песни и разговаривали о всякой всячине, и Марине казалось, что никогда в жизни она еще не была так счастлива.
Случалось, что и Володя присоединялся к ним. Марине это не слишком нравилось – при нем она чувствовала себя скованно и напряженно. Все-таки Володя был совсем уже не ребенок, но он и во взрослую компанию так и не вписался. Обыкновенно если Володя не выполнял чье-то поручение, он старался держаться где-нибудь поблизости от детей, в роли этакого старшего брата. Но на Марину Володя при этом смотрел так откровенно, что ей просто поневоле делалось не по себе.
Тем вечером Володя возник на пороге Марининой комнаты абсолютно бесшумно.
– Привет, – проговорил он негромко, подойдя уже вплотную к кровати.
– Ой! – Марина дернулась и мгновенно натянула на себя одеяло. Скрывшись под ним до самого подбородка, Марина сказала довольно раздраженно: – Стучаться вообще-то надо. Тебя как, этому не учили?
– Да учили, учили, чему только меня не учили, – пробормотал Володя, усаживаясь на кровать и обвивая Марину руками.
Марина испуганно вывернулась и забилась в противоположный угол кровати, не выпуская одеяло из рук.
– Володь, ты что, с ума сошел, да? – спросила она участливо.
Он коротко, сквозь зубы, выругался и опять потянулся к Марине, норовя сдернуть с нее одеяло. Тогда Марина, совсем уже не церемонясь, заехала ему ногой в зубы. Володя охнул и отскочил.
– Ну чего ты, чего? – протянул он жалобно.
– Воспитанные люди, – назидательно сказала Марина, – имеют обыкновение задавать вопросы. Это помогает им избегать скользких ситуаций. Тебе как, понятно?
Вместо ответа Володя с размаху уселся на пол и застонал, закрывши лицо руками:
– Ну почему, почему? За что вы меня все так?
– А ты что, к кому-нибудь еще уже так приходил?
Он молча кивнул. Марине сделалось его жалко. Она протянула руку и осторожно погладила Володю по всклокоченной голове:
– Бедный ты, бедный!
Володя порывисто поймал Маринину руку и прижал к губам. В глазах у него были слезы, они влажно поблескивали в темноте и падали горячими каплями Марине на руку.
– Ну что ты, малыш, что с тобой? Успокойся, не плачь, все будет хорошо.
Володя зарыдал уже не сдерживаясь, почти в полный голос:
– За что? Ну почему вы все со мной так? Ну что я, дебил или прокаженный?
– Ну что ты, Володенька, что ты, не нужно так. Просто, наверное, никто не хочет быть у тебя первым.
Володя коротко, невесело хохотнул:
– Первым! Да за кого ж вы меня тут все держите! Да этим делом я задолго до тебя начал заниматься. Ты небось, в отличие от меня, была в тринадцать лет еще целкой.
– Да уж, наверное! – откликнулась Марина, без малейшей, надо сказать, зависти. Представить себе невозможно, что б с ней было, если б она тогда, в тринадцать лет, залетела! Но любопытство взяло в ней, как всегда, верх. – И с кем же ты, интересно, в тринадцать лет трахался? – спросила она с деланым безразличием.
– А ты догадайся! – Володя хитро прищурился.
– Неужели с Ольгой?!
– Пять тебе с плюсом за догадливость! А то с кем же? Мы ведь у мамы Нели все в одной комнате жили – и я, и она, и Дженька маленькая. Такая у нас, понимаешь, была там детская. А что сделаешь? Двухкомнатная же квартира.
– Н-да… – Марина, честно говоря, не знала, как на это реагировать. Жалость к Володе в ней сразу же куда-то исчезла. – Володечка, – вкрадчиво проговорила она, – ты бы шел себе куда-нибудь, а? Спать хочется безумно.
– Я тебе неприятен? – как-то очень по-взрослому спросил он, и опять Марина не знала, что ей ответить.
– Нет, – сказала она, стараясь говорить так же, как он, серьезно и по возможности искренне. – Я просто не хочу с тобой спать. Ты не обижайся, пожалуйста. Так бывает.
– Да я и не обижаюсь, – сказал он с тоскливой обреченностью в голосе. – Просто… больно мне, Марина, очень, понимаешь?
– Понимаю.
Оба они замолчали и молчали довольно долго. Слышно было, как защелкал и засвистал за окном здешний, крольчатниковский соловей.
– Пойду я, – глухо сказал наконец Володя. Он явно надеялся, что Марина станет его удерживать. Но она только кивнула:
– Спокойной ночи!
– Ага! – Володя поднялся с пола, нагнулся к Марининому лицу и легонько коснулся ее губ губами, сразу выпрямился, повернулся к Марине спиной и вышел, столь же бесшумно, как и появился.
А Марина осталась, по-прежнему одна в темноте, вот только на душе у нее было теперь далеко не так же спокойно, как до прихода Володи. И она так и не встала запереть дверь, в смутной надежде, что Володя, может быть, еще и вернется, и тогда все у них будет по-другому. Но он не вернулся.
Дни шли, и однажды Денис спросил:
– Марина, а как же у тебя со школой? Я слышал, в одиннадцатых классах начались экзамены?
– Все может быть! – Марина равнодушно пожала плечами.
– А ты что же?
– Так меня ведь из школы выгнали.
– Господи, когда?
– Да сто лет назад, еще до рождения Ксюши!
Денис здорово расстроился. Все ходил, держась за голову, повторяя как попугай:
– Надо же! А я и не знал ничего! Ох, ну надо же! И где только была моя голова?
– Да оставь ты в покое свою голову!
Стыдно Марине не было, но Дениса было очень жалко.
– Ну позанимаюсь в этом году, а в следующем
