Викентий Вересаев - Пушкин в жизни
Д-р И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 197.
Он исполнил долг христианина с таким благоговением и таким глубоким чувством, что даже престарелый духовник его был тронут и на чей-то вопрос по этому поводу отвечал: -- "Я стар, мне уже недолго жить, на что мне обманывать? Вы можете мне не верить, когда я скажу, что я для себя самого желаю такого конца, какой он имел".
Кн-ня ЕК. И. МЕЩЕРСКАЯ-КАРАМЗИНА. Я. Грот, 261 (фр.).
Священник говорил мне после со слезами о нем и о благочестии, с коим он исполнил долг христианский, Пушкин никогда не был esprit fort//вольнодумец (фр.)//, по крайней мере, не был им в последние годы жизни своей: напротив, он имел сильное религиозное чувство: читал и любил читать евангелие, был проникнут красотою многих молитв, знал их наизусть и часто твердил их. Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ -- Д. В. ДАВЫДОВУ(1) 5 февраля 1837 г. Рус. Стар., 1875, т. XIV, 92.
(1)Письмо до последнего времени считалось адресованным А. Я. Булгакову. М. К. Светлова убедительно доказала, что адресат -- Д. В. Давыдов. (Моск. пушкинист. № 2, 1930, стр. 155 -- 162).
Когда я вошел к Пушкину, он спросил, что делает жена? Я отвечал, что она несколько спокойнее.
-- Она, бедная, безвинно терпит и может еще потерпеть во мнении людском, -- возразил он; -- не уехал еще Арендт?
Я сказал, что доктор Арендт еще здесь. -- Просите за Данзаса, за Данзаса, он мне брат. Желание Пушкина было передано д-ру Арендту, и лично самим больным повторено. Доктор Арендт обещал возвратиться к 11 часам.
Необыкновенное присутствие духа не оставляло больного. От времени до времени он тихо жаловался на боль в животе, и забывался на короткое время.
Д-р И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 197.
Прощаясь, Арендт объявил Пушкину, что, по обязанности своей, он должен доложить обо всем случившемся государю. Пушкин ничего не возразил против этого, но поручил только Арендту просить от его имени государя не преследовать его секунданта. Уезжая, Арендт сказал провожавшему его в переднюю Данзасу; -- Штука скверная, он умрет.
А. АММОСОВ, 29.
Один за другим начали съезжаться к Пушкину друзья его: Жуковский, князь Вяземский, граф М. Ю. Вьельгурский, князь П. И. Мещерский, П. А. Валуев, А. П. Тургенев, родственница Пушкина, бывшая фрейлина Загряжская, все эти лица до самой смерти Пушкина не оставляли его дом и отлучались только на самое короткое время.
А. АММОСОВ, 30.
В полночь доктор Арендт возвратился. Покинув Пушкина, он отправился во дворец, но не застал государя, который был в театре, и сказал камердинеру, чтобы по возвращении его величества было донесено ему о случившемся. Около полуночи приезжает за Арендтом от государя фельдъегерь с повелением немедленно ехать к Пушкину, прочитать ему письмо, собственноручно государем к нему написанное, и тотчас обо всем донести. "Я не лягу, и буду ждать", стояло в записке государя к Арендту. Письмо же приказано было возвратить.
В. А. ЖУКОВСКИЙ -- С. Л. ПУШКИНУ. Щеголев. 17g.
Ночью возвратился к нему Арендт и привез ему для прочтения собственноручную записку, карандашом написанную государем, почти в таких словах: "Если бог не приведет нам свидеться в здешнем свете, посылаю тебе мое прощение и последний совет: умереть христианином. О жене и детях не беспокойся; я беру их на свои руки". Пушкин был чрезвычайно тронут словами и убедительно просил Арендта оставить ему эту записку; но государь велел ее прочесть и немедленно возвратить. Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ -- Д. В. ДАВЫДОВУ, 5 февр. 1837 г. Рус. Стар., 1875, т. XIV, стр. 92.
Что за письмо привозил Арендт Пушкину от Николая? Пушкин прочел его и возвратил Арендту. Письмо до сих пор еще неизвестно.
А. С. СУВОРИН со слов П. А. ЕФРЕМОВА. Дневник А. С. Суворина, стр. 206.
В лечении не последовало перемен. Уезжая, д-р Арендт просил меня тотчас прислать за ним, если я найду то нужным.
И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 198.
Когда Арендт уехал, Пушкин позвал к себе жену, говорил с нею и просил ее не быть постоянно в его комнате, он прибавил, что будет сам посылать за нею. В продолжение этого дня у Пушкина перебывало несколько докторов, в том числе: Саломон и Буяльский. Домашним доктором Пушкина был доктор Спасский; но Пушкин мало имел к нему доверия. По рекомендации бывшего тогда главного доктора конногвардейского полка Шеринга, Данзас пригласил доктора провести у Пушкина всю ночь. Фамилии этого доктора Данзас не помнит.
А. АММОСОВ, 31.
Он подозвал к себе Спасского, велел подать какую-то бумагу, по-русски написанную, и заставил ее сжечь.
В. А. ЖУКОВСКИЙ. Письмо к С. Л. Пушкину. Щеголев, 180.
Пушкин велел д-ру Спасскому вынуть какую-то его рукою написанную бумагу из ближайшего ящика, и ее сожгли перед его глазами; а Данзасу велел найти какой-то ящичек и взять из него находившуюся в нем цепочку.
В. А. ЖУКОВСКИЙ -- гр. А. X. БЕНКЕНДОРФУ, в феврале -- марте 1837 г.
Щеголев, 240.
Я спросил Пушкина, не угодно ли ему сделать какие распоряжения.
-- Все жене и детям, -- отвечал он: -- позовите Данзаса.
Данзас вошел. Пушкин захотел остаться с ним один.
И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 198.
Пушкин велел написать частные долги и написал реэстр своей рукой довольно твердою.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- Н. И. ТУРГЕНЕВУ, 31 янв. 1837 г. П-н и его совр-ки, VI, 62.
Подозвав Данзаса, Пушкин просил его записывать и продиктовал ему все свои долги, на которые не было ни векселей, ни заемных писем. Потом он снял с руки кольцо и отдал Данзасу, прося принять его на память. При этом он сказал Данзасу, что не хочет, чтоб кто-нибудь мстил за него, и что желает умереть христианином.
А. АММОСОВ, 31.
Данзас сказал ему, что готов отомстить за него тому, кто его поразил. -- "Нет, нет, -- ответил Пушкин, -- -мир, мир".
А. Н. ВЕНЕВИТИНОВА -- С. Л. ПУШКИНУ со слов Е. А. Карамзиной.
П-н и его совр-ки, VIII, 67 (фр.).
Княгиня (Вяземская) была с женою, которой состояние было невыразимо: как привидение, иногда подкрадывалась она в ту горницу, где лежал ее умирающий муж; он не мог ее видеть (он лежал на диване лицом от окон к двери), но он боялся, чтобы она к нему подходила, ибо не хотел, чтобы она могла приметить его страдания, кои с удивительным мужеством пересиливал, и всякий раз, когда она входила или только останавливалась у дверей, он чувствовал ее присутствие. -- "Жена здесь, -- говорил он, -- отведите ее".
В. А. ЖУКОВСКИЙ -- С. Л. ПУШКИНУ. Щеголев, 176.
Когда ему сказали, что бывали случаи, что от таких ран оживали, то он махнул рукою, в знак сомнения. Иногда, но редко, подзывает к себе жену и сказал ей: -- Будь спокойна, ты невинна в этом. Кн. Вяземский и тетка Загряжская и сестра Александра не отходят от жены. Я провел там, -- до четвертого часа утра (28-го), с Жуковским, гр. Велгурским и Данзасом; но к нему входит только один Данзас.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- А. И. НЕФЕДЬЕВОЙ. П-н и его совр-ки, VI, 50.
Жене своей он сказал: "Не упрекай себя моей смертью: это -- дело, которое касалось одного меня". В. А. МУХАНОВ (со слов А. Я. Булгакова). Из дневника.
Московский Пушкинист. Вып. I, 1927, стр. 50.
28-го утром, когда боли усилились и показалась значительная опухоль живота, решились поставить промывательное, чтобы облегчить и опростать кишки. С трудом только можно было это исполнить: больной не мог лежать на боку, а чувствительность воспаленной проходной кишки, от раздробленного крестца, -- обстоятельство в то время еще неизвестное, -- были причиной жестокой боли и страданий после этого промывательного. Оно не подействовало.
В. И. ДАЛЬ. Ход болезни Пушкина. Щеголев, 205.
Около четвертого часу (ночи, с 27 на 28) боль в животе начала усиливаться, и к пяти часам сделалась значительною. Я послал за Арендтом, он не замедлил приехать. Боль в животе возросла до высочайшей степени. Это была настоящая пытка. Физиономия Пушкина изменилась, взор его сделался дик, казалось, глаза готовы были выскочить из своих орбит, чело покрылось холодным потом, руки похолодели, пульса как не бывало. Больной испытывал ужасную муку. Но и тут необыкновенная твердость его души раскрылась в полной мере. Готовый вскрикнуть, он только стонал, боясь, как он говорил, чтоб жена не услышала, чтоб ее не испугать.
-- Зачем эти мучения? -- сказал он, -- без них я бы умер спокойно.
И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 198.
В продолжение ночи страдания Пушкина до того увеличились, что он решил застрелиться. Позвав человека, он велел подать ему один из ящиков письменного стола: человек исполнил его волю, но, вспомнив, что в этом ящике были пистолеты, предупредил Данзаса. Данзас подошел к Пушкину и взял у него пистолеты, которые тот уже спрятал под одеяло; отдавая их Данзасу, Пушкин признался, что хотел застрелиться, потому что страдания его были невыносимы.
А. АММОСОВ, 32.
В одну из предсмертных ночей, доктора, думая облегчить страдания, поставили промывательное, отчего пуля стала давить кишки, и умирающий издавал такие крики, что княгиня Вяземская и Александра Николаевна, дремавшие в соседней комнате, вскочили от испуга.
