Океан на двоих - Виржини Гримальди
– Побудь со мной, – попросила она, когда я направилась обратно в дом.
Я зашла в комнату и посмотрела на нее из окна. Она выглядела счастливой. У меня ком подкатил к горлу, ведь таким человек бывает, когда его ожидания и действительность идеально совпадают. Предложив сестре провести неделю вместе, я знала, что делаю. Но я понимаю, что мои ожидания заключались в другом: я просто хотела убедиться, что с ней все хорошо. Она всегда лучше меня умела ловить счастье на лету. Я достала зонт из шкафа в прихожей и вернулась к ней.
– Ты издеваешься? – прыснула она. – Выбрось эту штуку, иначе никакого кайфа. Это все равно что есть шоколад, когда тебе заморозили десну.
Я закрыла зонт и не мешала воде литься на мои короткие волосы, стекать по лбу, по шее.
– Подними голову! – сказала Агата.
Я зажмурилась и подставила лицо небу. Футболка промокла насквозь, дождь был теплый, пропитанный летом, вода текла по векам, по щекам, по губам, я почувствовала, как рыдание образовалось где-то в животе, поднялось к горлу и вырвалось в ливень.
Воздух прохладнее, чем вчера, и я дрожу, выходя из океана.
– Добрый день, месье! – кричу я другу чаек.
– Да пошла ты! – любезно отвечает он.
Тогда
Март, 1995
Эмма – 14 лет
Я получила предупреждение. Это со мной впервые, обычно я коллекционирую похвалы. Учителя считают, что я отлыниваю, говорят, мне нужен электрошок, чтобы я снова принялась за работу. Какая бредовая идея: если бы пуля в ноге мотивировала, все бы хромали. Меня даже вызывала директриса, она хотела понять, в чем дело, ведь раньше я всегда была хорошей ученицей. В кабинете была мама, она встала на мою защиту, объяснила проблему сложной обстановкой дома и обещала, что я буду стараться. Я тоже обещала, надеясь, что будет проще сдержать обещания, данные другим, чем самой себе, ведь себе я даю обещание каждый вечер и каждое утро нарушаю его.
Стефани, Марион и Николя ждали меня в коридоре, чтобы вместе пойти на урок. Когда я начала с ними дружить, Марго перестала со мной разговаривать. Она утверждает, что я изменилась. Она ревнует: теперь, когда я не первая в классе подлиза, у меня больше друзей, чем когда-либо. Меня пригласили на вечеринку к Арно в субботу вечером, и я очень хочу пойти.
Мама припарковалась перед школой. Мне кажется это странным, ведь обычно я езжу автобусом. Но она не везет меня домой, а ведет в бар у церкви. Как только мы садимся, она спрашивает, сержусь ли я на нее.
Я отвечаю правду: иногда сержусь, иногда мне грустно, иногда страшно. Она плачет, и я добавляю, что чаще всего я счастлива. Она называет себя ужасной матерью. Говорит, что ненавидит себя и поэтому пьет. После смерти папы стало только хуже. И чем больше она хочет бросить, тем больше пьет, так как понимает, что ничего не получается, она никуда не годится и ей нужно об этом забыть. Рассказывает, как часто чувствует гнев, который, словно чудовище, вырастает изнутри и порабощает ее; такой же была ее мать, и она делает все, чтобы не быть на нее похожей, но это сильнее, она ничего не контролирует. Она гладит меня по волосам, целует. Беспокоится о моих отметках, она-то думала, у меня все хорошо. Без конца спрашивает, люблю ли я ее. Если бы она знала, как сильно. Если бы знала, что каждое утро я заглядываю проверить, дышит ли она. Если бы только знала, что я ничего никому не говорю, чтобы о ней не подумали плохо. И каждый раз, когда можно загадать желание, я загадываю, чтобы она и сестра были счастливы. Если бы знала, что я так спешу вырасти, чтобы иметь возможность ей помочь. Я отвечаю, что очень сильно ее люблю и совсем не сержусь. «Ты более зрелая, чем я», – говорит она.
Она заказывает вторую чашку кофе и сообщает, что уезжает на пять недель. Она пройдет курс детоксикации и лечения от депрессии. Я спрашиваю, нет ли другого выхода, но, видимо, нет. Мы останемся с Мимой, она приедет, все уже договорено. Кола в меня больше не лезет.
Мы заходим в школу за Агатой. Она тоже обычно ездит на автобусе и волнуется, увидев нас, думает, что-то случилось. Мама успокаивает ее, мы заходим в булочную и едем домой. В прихожей стоят два чемодана. Я не думала, что это будет так скоро. В горле жжет, я сдерживаю слезы, нельзя, чтобы Агата все поняла. Мама объясняет ей, что уезжает на время в Бретань по работе. Сестра задает массу вопросов и верит ответам. Я злюсь на нее за то, что она верит. Хотелось бы и мне так.
Мама предлагает нам лечь спать в ее кровати в последнюю ночь дома, она посередине, мы с сестрой по бокам. Я быстро оказываюсь на холоде, без одеяла, и мамин локоть упирается в спину, но мне все равно, главное – мы вместе.
С завтрашнего дня, обещаю, я буду работать на совесть. И плевать на субботнюю вечеринку.
Тогда
Июль, 1995
Агата – 10 лет
Мима разбудила нас очень рано, чтобы отправиться на Ла Рюн. Она говорит, что с этой горы можно увидеть всю Страну Басков. Я бы еще поспала и досыпаю в машине, но через некоторое время дорога начинает петлять, и я слежу за поворотами, от которых завтрак подкатывает к горлу.
Дедуля поставил кассету с баскскими песнями и громко подпевает, чтобы нас рассмешить.
Когда мы приезжаем к подножию горы, народу уже много, мы стоим в очереди и садимся в поезд из деревянных вагончиков. Стекол в окнах нет, Мима сажает нас у проема, по ее словам, отсюда лучший вид. Дедуля с видеокамерой, он снимает пейзажи.
На нашей скамье сидит женщина с двумя девочками, и я вспоминаю маму. Мне бы хотелось, чтобы она была с нами. Она пробыла в Бретани дольше, чем собиралась, присылала нам письма и время от времени звонила. Когда она вернулась, мы неделю спали втроем. Она обещала, что никогда больше не уедет.
Поезд поднимается все выше, и я фотографирую одноразовой камерой. Кругом очень красиво, мы встречаем маленьких лошадок, Мима объясняет, что это баскские пони.
Наверху немного холодно. К счастью, Мима захватила куртки. Не знаю почему, но мне от этого хочется ее крепко обнять, я бросаюсь ей на шею, и она смеется. Какие-то люди уже здесь, кажется, они поднялись пешком (сумасшедшие!) (или, может быть, они не знали про поезд).
Я никогда не видела ничего красивее. Справа видно все побережье, океан вдали и всю Страну Басков. Мы с Эммой смотрим в бинокль Мимы и пытаемся опознать деревни. Видно Сибур, Сен-Жан-де-Люз, Бидар, Аскен, Нивель, можно даже разглядеть скалу Святой Девы в Биаррице. Все такое маленькое, как будто это кукольная страна!
Слева видны Пиренеи, под нами белые облака плывут, как волны в океане. Я делаю много снимков, это так здорово, и в какой-то момент я чувствую, что по щекам текут слезы, но не знаю, от ветра или от красоты. Дедуля снимает меня, я закрываюсь курткой.
Мы идем прогуляться, не слишком далеко, потому что Миме тяжело подниматься, встречаем пастуха, который зовет своих овечек, видим еще баскских пони, но близко не подходим, чтобы не напугать их, а потом мы идем в ресторан и я пью горячий шоколад, самый вкусный в моей жизни, но я не говорю этого Миме, чтобы не обидеть ее.
В конце концов, я даже рада, что не спала. Когда я вырасту, хочу жить в Стране Басков. Надо только уговорить маму и Эмму, потому что без них я не поеду.
Сейчас
7 августа
Агата
11:06
Я всегда обожала ходить в гараж. Это было дедулино логово. Он проводил там много времени,
