Сулейман Рагимов - Сачлы (Книга 1)
Затаив дыхание, на цыпочках, Кеса бесшумно вошел в дом, остановился на пороге. Ему было и смешно, и страшно. Ни одному слову Субханвердизаде он до сих пор не верил, во всех его поступках и речах видел сплошное лицемерие. Но если доктор не ошибся и председатель уже приближается к вратам ада? Конечно, Кеса не мог представить, чтобы Субханвердизаде впустили в пресветлый рай!.. А помрет председатель — пришлют нового. Свято место пусто не бывает. А новая метла чисто метет. Грозя пальцем, новый предисполкома скажет Кесе: "Немедленно прекратить эти сигналы! Ты не поп, не молла, не пожарник, — так чего же беспокоишь весь город?" И выбросят Кесу на свалку, как грязное охвостье старого районного руководства…
Его пробрал страх, зубы застучали. Должность была во всех отношениях счастливая, выгодная. Не только рядовые просители, крестьяне, старики, но и высокопоставленные служащие районных учреждений порою хватались за полу Кесы, заискивали, лебезили:
— Мен олюм, когда у "самого" великолепное настроение, то, ради всевышнего, замолви и за меня словечко!
Ну, разумеется, и на подарки не скупились. А с кулаками, увиливающими от налогов, перекрашивающимися в бедняков, Кеса вовсе не церемонился, сам назначал размер мзды…
Искоса, не поворачивая головы, Субханвердизаде посмотрел на преданного слугу, хмыкнул, застонал.
Кеса так и метнулся к кровати, засуетился, запричитал:
— И что за напасти! Какой демон осмелился нагнать на тебя, Гашем-гага, эту гнилую лихорадку? О горе, великое горе! — Он закатил глаза.
— Еле-еле дышу, — пожаловался Субханвердизаде. — Кто-то кинжалом рвет и рубит мои внутренности. Словно отравили! А что ты думаешь, — классовые враги, недобитые кулаки подсыпали в пищу яд! Вот и умираю…
Кеса всхлипнул:
— О, почтенный благодетель!..
— Нужно сообщить туда, наверх, в Баку, что я погиб на боевом посту! простонал председатель.
Кеса воспринял слова, как предсмертное завещание.
"А почему на днях Субханвердизаде отказался от чая, преподнесенного ему Матан-ханум и Абишем? — вдруг вспомнил Кеса, и его сердце сжалось. — Дыма без огня не бывает!.. Значит, у Гашема уже возникли подозрения…"
Вытянув вперед руку, будто ослепнув, Кеса вышел из дома, остановился в сильнейшей задумчивости у забора. Во всем городе он мог бы пересчитать жителей по пальцам — не было ни одного искреннего закадычного друга Субханвердизаде… Злорадствовать еще начнут, ликовать, если скончается! Видно, лишь Кесе выпала доля стоять до последнего часа у смертного ложа.
"Если раскрою это злодеяние, то ведь меня и наградят! — решил Кеса и поспешил в исполком.
Усталый и побледневший, Абиш еще корпел над какими-то бумагами.
Наклонившись к его уху, Кеса шепнул:
— Исключительно между нами, есть одно дельце, срочное, важное!
Абишу и без того мерещились всякие страхи. Выслушав пришельца, он вздрогнул, боязливо оглянулся.
— Да, да, серьезное дело! — подтвердил Кеса. — Нужно послать телеграмму в центр, вызвать комиссию и доктора. Секретарь заволновался:
— Зачем? Какой доктор?.. Разве Баладжаев не доктор? Кому нужен доктор?
Кеса понизил голос, испещренное морщинами лицо его зловеще скривилось.
— Я не доверяю Баладжаеву!..
— Но почему? Ведь он пользовался доверием.
— Вот теперь за это доверие товарищ исполком и станет расплачиваться своей кровью! Отравили! При смерти! — Кеса выразительно щелкнул языком.
По лицу секретаря внезапно пробежала злорадная улыбка, но Абиш тотчас спохватился, принял озабоченный вид.
— Да ты понимаешь, что говоришь? А?..
"Не обвинили бы меня!" — подумал с ужасом секретарь.
Трусливый Абиш боялся теперь не гибели, а, наоборот, воскрешения Субханвердизаде, — взлетит соколом с постели да и начнет терзать подозрениями… Секретарь потянулся было к телефону, но Кеса цепко перехватил его руку.
— Что ты задумал, мой дорогой?
— Надо немедленно сообщить в ГПУ.
— Нельзя. Не годится.
— Почему? Почему, Кеса? — Абиш окончательно растерялся.
— Наш Гашем — это, конечно, исключительно между нами — как будто не в ладах с Гиясэддиновым… Боюсь, что кровь Гашема останется неотомщенной!
— Так ведь Гиясэддинов-то в Баку!
— Его помощники не будут наступать на пятки своему-начальнику.
— А что же говорит сам Субханвердизаде?
— Он простонал: "Баку.;." — Кеса еще раз оглянулся, хотя в комнате никого не было. — Простонал и затих… Исключительно между нами, он уже не в себе: видно, яд сковал его сердце, дотянулся до головы.
"Лишь бы в бреду не упомянул мое имя, да еще с добавлением "элемент", подумал Абиш. — Он-то раскинет руки-ноги, провалится в преисподнюю, а мои ненаглядные детки останутся обездоленными!.. И ведь это я ему недавно подавал чай. При свидетелях! Зерна кардамона в чайник опустил. Тоже при свидетелях! И цвет чая изменился… Вот и получается, что во всем виноват "элемент"…"
— Нужно послать телеграмму в Баку! — повторил Кеса. Абиш достал из ящика стопку бумаги, придвинул чернильницу и вопросительно взглянул на Кесу.
— Чего же писать?
— Пиши, пусть пришлют комиссию и доктора. На самолете!.. Раз-два, и уже здесь. Пиши, что я один раскрыл это преступление… Пиши, что я распутаю до конца узелок, что все враги будут выведены мною на чистую воду!
— Ну, это, безусловно, лишнее! — осмелился возразить секретарь, однако Кеса на него прикрикнул:
— Пиши!.. Пиши, что внутренности Субханвердизаде переворачиваются, в животе жестокие рези. Нужно спешить, пока он в состоянии говорить. Пусть он своими устами отдаст в руки правосудия людей, отравивших его.
— Эта телеграмма будет стоить по меньшей мере пятьдесят рублей, — со вздохом сказал Абиш.
— А что ж тут такого? И двести тысяч не жалко, лишь бы спасти великого созидателя горного рая!
— У меня тридцать пять рублей, — сказал секретарь, желая поскорее избавиться от Кееы, и вытащил из кармана скомканные бумажки.
— У меня нет и тридцати пяти копеек, но такие послания нужно посылать за государственный счет! — Абиш пожал плечами.
— Иди к бухгалтеру, к Мирзе!
Кеса вышел из комнаты, а секретарь исполкома, сжав ладо нями виски, погрузился в беспросветно мрачные размышления. Стакан чая с кардамоном и гвоздикой подал Субханвердизаде все-таки именно он, Абиш…
"Может, председатель нарочно подослал Кесу, чтобы испытать меня? — спросил себя Абиш. — Может быть и такое: кто-то из посетителей подложил в коробочку со специями ядовитые шарики… А Матан? Неужели она в заговоре с врагами?.. Но достаточно Субханвердизаде перед смертью назвать меня "элементом" и ткнуть в мою сторону пальцем, и я погиб. Погиб окончательно и безвозвратно!.."
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
После долгих поисков Кесе удалось отыскать бухгалтера Мирзу в кабинете заведующего финотделом, уехавшего по делам в деревню. Отпустив служащих, запершись на ключ, Мирза спокойно работал, зная, что никто его не потревожит. Конечно, он не предполагал, что хитрый Кеса заглянет в окно с балкона… Узрев Мирзу за столом, погруженного в какие-то срочные подсчеты, Кеса удовлетворенно хмыкнул, вбежал в приемную и заколотил кулаками в дверь. Сперва бухгалтер решил отмолчаться, но когда в дверь забарабанили ногою, плюнул: "Мерзавцы, все-таки пронюхали!" — и сердито спросил:
— Пожар, что ли?
— Открой, это я, Кеса, яичный секретарь товарища Субханвердизаде!
— Никакой ты не личный секретарь, а нахал, сын нахала…
— Поторапливайся! — рявкнул Кеса.
Пришлось впустить…
— Что ты тут делаешь? — подозрительно спросил "личный секретарь". Ему показалось страннымчто бухгалтер вторгся в кабинет начальника… Секретари сельсоветов, например, днями жались в темном коридоре, но никогда не смели перешагнуть порог пустующего кабинета Субханвердизаде, хотя и знали, что председатель в командировке… И Кеса счел поступок бухгалтетра непочтительной дерзостью.
— Пожар? Где? — недовольно переспросил Мирза.
Кеса внимательно оглядел комнату, заглянул во всё углы.
— Кабинет — это кабинет, бухгалтер — это бухгалтер, а заведующий финансовым отделом — это заведующий финансовым отделом! — с угрозой сказал он. — Какие это у тебя секретные дела-делишки, что ты сюда спрятался?
— Ладно, ладно, не тяни, занят, мне некогда…
— Если занят, то слушай, — исключительно между нами, — 1 мне нужно "а государственное мероприятие двести пятьдесят рублей, — без околичностей заявил Кеса.
— Зачем?
— На телеграмму в центр.
— Какая же это телеграмма? — Мирза задумался. — Да у меня в этом месяце на почтово-телеграфные расходы не осталось уже ни копейки…
— Случилось ужасное преступление! — пылко воскликнул Кеса.
