Георгий Марков - Сибирь
- Таежник, человек тайги! - засмеялся Акимов и беспомощно развел руками.
- Ну ничего, найдем выход, - помолчав, сказал Насимович. - Волосы твои слегка я облагорожу. И не беспокойся, сделаю это не хуже любого парикмахера.
В юности в Варшаве работал я учеником у одного знаменитого мастера. Занимался этим делом неоднократно и позже, - добавил Насимович, заметив недоверчивый взгляд Акимова. - А вот костюм, пальто... Ведь не полезешь же в спальный вагон в полушубке, в стеганых штанах и в разбитых пимах... Не предусмотрели, черт возьми! Очевидно же было, что потребуется одежда...
И вот же - вон из головы... - Насимович постоял в задумчивости, что-то взвешивая, и вдруг, обретя уверенность, с лихостью щелкнул пальцами: - А ну-ка, товарищ Гранит, прикинь на себя мой пиджак и пальто.
- Раздевать ближнего - невеселое занятие. - Акимов нерешительно встал, смущенно опустил плечи, но другого выхода действительно не было.
Пальто и пиджак Насимовича оказались впору Акимову. Конечно, сидели они на Акимове не идеально - Насимович был крупнее, в плечах шире, немного выше, но кому пришла бы охота всматриваться в некоторые несовершенства одежды доверенного Шведско-датской телефонной компании?
- Пока ты будешь отдыхать, товарищ Гранит, я съезжу на квартиру и привезу тебе костюм и пальто...
Правда, пальто будет не зимнее, а демисезонное. Кстати, это лучше. Все-таки там не Сибирь, а Европа...
- И еще одна просьба, товарищ Бронислав, - захватите газет... Отстал от всего безбожно, хочется узнать, чем живут люди...
- Захвачу, непременно захвачу, - пообещал Насимович.
5
В этот день Степашка ушел из дома, не дождавшись ни Дуси, ни Маши. Случалось такое и прежде. Работавшие часто в ночных сменах, сестры задерживались на все утро и возвращались уже в полдень, уставшие до предела.
Степашка Лукьянов служил грузчиком на складе скобяных изделий купчихи Некрасовой. Чаще всего с самого утра он брал на конюшне спокойного, огромного, толстоногого коня по кличке Малыш, запрягал его в розвальни, нагружал их ящиками с гвоздями, с инструментами, с оконными и дверными крючками, шпингалетами, шарнирами и замками и развозил заказчикам.
Были заказчики и в городе, и в окрестностях, и даже в пригородной зоне - в протопоповских и богашевских кедрачах, где томские купцы и состоятельные профессора университета содержали дачи - рубленные из отборных лесин большие дома под железными крышами, с широкими итальянскими окнами, с просторными верандами. В осеннее время дачи чаще всего пустовали, а зимой, поближе к весне, тут, в кедрачах, начинался стукоток хозяева присылали рабочих для производства ремонта.
Придя на склад, Степашка отправился в конторку к старшему приказчику Викентию Захарычу, чтобы получить у него наряды на развозку материалов. Конторка размещалась в главном магазине, который занимал весь нижний этаж огромного кирпичного здания, выходившего парадным крыльцом и обширными окнами на одну пз самых оживленных улиц. Чтобы попасть в конторку из склада, надо было пройти через весь двор и войти в главное здание.
Беззаботно посвистывая, Степашка направился к Викентию Захарычу. Сейчас он получит наряды, запряжет вместе с конюхом Малыша, нагрузит сани ящиками и отправится с товаром по адресам. К обеду вернется и, может быть, успеет до конца дня съездить еще в один рейс, а уж если будет поздно, то займется работой на складе. Тут дело всегда найдется, знай только подставляй спину. Некраси-ха еще в самом начале войны закупила крупную партию скобяных товаров и поживала все эти годы припеваючи. Ящиками были забиты не только верхние этажи склада, но и подполье, простиравшееся на всю территорию пакгаузов. Ближние отсеки теперь уже пустовали, и ящики приходилось таскать из подполья. Работка была не из легких. Сходишь туда разок-другой по узкой, как в пароходном трюме, металлической лестнице, и в ногах такая дрожь начинается, что свет становится не мил. Грузчиков у Некрасихи в обрез. Не любит купчиха тратить свои капиталы на оплату рабочих. По-хорошему двадцати человек здесь мало, а в складе работают всего лишь семь мужиков, считая Степашку.
Викентий Захарыч служил у Некрасихи многие годы, ценил ее расположение и старался угодить хозяйке. На рабочих он покрикивал, а Степашку несколько раз за мелкие провинки хватал даже за ухо и за волосы.
И сейчас, сунув парню пачку накладных, он застучал по столу кулаком:
- Попусту время не трать! Как развезешь заказы,"
моментом назад. На сортировку ящиков в подвал всех погоню!
- Вестимо, Викентий Захарыч, - послушно сказал Степашка и, чуть отвернувшись в сторону, с озорством показал хозяйкиному холую язык.
Едва заскочив во двор, Степашка чуть не сбил с ног собственную сестру Дусю. Несколько минут она бродила здесь в поисках брата.
- Ну куда ты запропастился? Дело есть. Портной просит увезти на Богашеву одного товарища. Папка наш переправил беглеца из Нарыма, склоняясь к уху брата, сказала Дуся.
- В Богашеву?! Да у меня нету сегодня туда товара...
- Мало ли что нету! Раз портной просил, значит, поезжай... На переезде через линию в 10 часов к тебе подойдет молодой мужик с бородой, в пальто с плисовым воротником. В руках у него поклажа в брезентовом мешке. Скажет тебе: "Привет, парень, от сестер".
Ты ответишь: "Садись, подвезу". Довезешь до Богашевой и - назад... Ты понял, Степашка? - строго спросила Дуся, пряча в белом воротничке свое лицо от резкого ветра, гулявшего по широкому двору.
- Понял, Дуня. Беги... А то вон грузчики из пакгауза вышли, забеспокоился Степашка. Дуся кинулась за ворота. Хлопнула калитка, резко звякнуло большое железное кольцо запора.
Степашка зашагал в склад, раздумывая, как ему ловчее исхитриться, чтобы выполнить поручение портного.
Не первый раз Насимович прибегал к помощи Лукьянова-младшего. Совсем недавно малец белым днем, на глазах у полиции вывез из губернской типографии ящик шрифта, несколько рамок для верстки печатных полос различного формата и доставил все это по назначению -"
в подпольную типографию на окраине города.
С его же помощью кипа листовок была завезена в военный городок, в котором денно и нощно готовились маршевые роты для фронта. Интендантство гарнизона закупило у Некрасихи сто ящиков гвоздей по случаю строительства новых бараков. Призывные контингенты день ото дня расширялись. Был произведен призыв даже пятидесятилетних мужчин. Старые помещения уже не вмещали всех мобилизованных, и вот в страшной спешке строились новые казармы.
В военном городке прочно обосновалась группа большевиков. Однако связь с ней поддерживать было очень нелегко. Отлучки в город солдатам запрещались.
И вот в такое время Степашка начал ездить в городок по два раза в день. Насимович узнал об этом от Дуси и Маши. Не использовать такую возможность было просто преступлением.
Степашка без колебаний взялся увезти листовки, запрятанные в старый ящик из-под гвоздей. Во время выгрузки ящиков, которую производили солдаты из хозроты, ящик с листовками, отмеченный черным крестом, попал в надежные руки прапорщика, поставленного во главе команды солдат и руководившего здесь большевистской организацией.
...Прикинув в уме все обстоятельства предстоящего дня, Степашка заторопился в конюшню. Скорее запрячь Малыша, нагрузить ящики и уехать, чтоб Викентий Захарыч не придумал какое-нибудь новое дело. Произошло однажды так - Степашка загрузил сани, а у старшего приказчика ударил в голову каприз, и он заорал от ворот:
- Скидавай ящики! Поедешь на мельницу господина Фуксмана за мукой.
Если произойдет что-нибудь подобное сейчас, подведет Степашка и портного и того беглеца из Нарыма, которого переправил в город через тайгу папка...
Степашка запряг Малыша в сани, подкатил к пакгаузу и, не дожидаясь, когда придут на помощь грузчики, принялся таскать ящики с гвоздями. Накладных было изрядно, а самое главное - заказчики находились в разных концах города. Дом архиерея - на Почтамтской, а квартира техника-смотрителя речных путей - в Заозерье, за пристанью... Нет, так не пойдет... Разъезжать по всему городу у Степашки не было времени...
У фонаря, тускло мерцавшего у входа в пакгауз, он отобрал накладные, адреса в которых ему были по пути.
Почтамтская, Дворянская, Бульварная...
- Ну что, Степаха, подмочь тебе? - спросил один из грузчиков. Подошли сразу трое.
- Все погрузил, - ответил Степашка, вытирая рукавом полушубка мокрое от пота лицо и сдвигая заячий треух на макушку.
- Что ты надрываешься-то, чудак-рыбак? Или наша хозяйка Аксинья Михаловна награду посулила? Смотри, аж пар от тебя клубится, - с сочувствием в голосе сказал все тот же грузчик.
- Старается! Вдруг заместо этого живоглота Викентия Захарыча хозяйка поставит! - осудительно и резко сказал второй грузчик.
Но и сочувствие и осуждение не коснулись сознания Степашки. "Скорее, как можно скорее выехать из двора", - думал он.
