Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
Если только она не избегает его намеренно.
– Четыре с половиной месяца, – произнес он негромко. – Ты держалась молодцом.
– Стараюсь, – осторожно ответила она, не выказав удивления точности срока.
Ему вдруг очень захотелось предложить ей горячего чая, ведь она промокла, замерзла и устала, в нее стреляли, и он действительно мог бы сделать ей чай и с наслаждением смотреть, как она его пьет, но в таком случае девчонка догадалась бы, что может из него веревки вить, а этого ему не нужно. Он решил быть построже и напомнил:
– Ты хотела со мной поговорить.
Как уран-238 сияет от радиации, так и молодой полицейский излучал уверенность в себе, какой не могли бы похвастаться ни отъявленные школьные задиры, ни лучшие игроки на арене. Он знал себе цену и стоил дорого – это читалось во взгляде. Но наедине с Ниной офицер делался немного другим. В чем конкретно заключалась перемена, девочка не могла бы объяснить словами, но ощущала ее. Как будто он становился чуточку более человечным, не переставая все же быть подлецом, не изменяя истинной природе. Рядом с нею он делался, наверное, более понятным, и не стремился вызвать еще больше отторжения и негодования, чем в обычном состоянии.
Наедине с нею он думал одно, а говорил другое. Фильтровал. Это она отчетливо понимала. И в этом крылась какая-то его слабость перед нею, но в чем ее суть, девочка не могла нащупать. Он осторожничал, продумывал, что скажет. Старался не поддаваться настоящим эмоциям.
Но почему он опасается ее?
– Офицер, если вы еще не сообщили о случившемся нашим родителям, я хочу предложить сделку. Если сообщили, разрешите вернуться в камеру, – решилась она после минуты гляделок и сглотнула слюну.
Клиффорд пригладил белые волосы, заметно отросшие с прошлой встречи. Какое преступление прятать их под черной фуражкой…
– Допустим, еще не сообщил. Хочу послушать, что ты можешь мне предложить.
«Это уже напоминает начало эротических историй из интернета, – подумал он и чуть не улыбнулся. – Нужно следить за тем, что говорю». Девочка как будто прочитала его мысли и покраснела. Ларс, заметив это, молился, чтобы румянец обошел его стороной. Да что с ним творится?
– Я могу предложить гарантированно самую интересную партию в шашки в вашей жизни. Если я выиграю, вы нас отпустите, если нет, все останется как есть, – выпалила Нина с широко раскрытыми глазами, вцепившись пальцами в край стола.
Тонкие, резкие брови офицера, почти сливающиеся в одну из-за впадины на переносице, полезли на лоб, да и вся кожа на лице как будто натянулась в маску недоумения. Он пытался понять, что только что услышал, пока кровь приливала к ушам и глазам.
– Ты предлагаешь мне сыграть с нарушителем на его освобождение? – уточнил он, вложив все остатки спокойствия в этот вопрос.
– Да, – твердо ответила Нина.
Ларс замолчал. Он молчал, наверное, минуту, и Нине хотелось провалиться сквозь землю от пожирающего заживо взгляда. Кажется, Отто был прав, она перегнула палку.
– Ты действительно думаешь, что я согласился бы? – заговорил он наконец холоднее обычного. – Ты привыкла, что тебе все сходит с рук, и посмела предложить подобное офицеру полиции при исполнении. За кого ты меня принимаешь? – Каждое новое предложение звучало как забитый в крышку гвоздь, и Нина вздрагивала, представляя, что сейчас ее похоронят под лавиной страха. – Не знаю, кто внушил тебе, что с полицейскими можно так разговаривать. Что ими можно манипулировать по своей прихоти. Не все происходит так, как тебе хочется, Нина Дженовезе.
Он сознавал, что применил свой самый жестокий тон, и этим разрушает собственный план будущего сотрудничества, но эта невиданная наглость вывела его из себя. Чего угодно он ожидал, но не такого уровня дерзости. Все-таки она заставила его покраснеть, пусть и от злости. Она и сама сидела такая же. Видимо, это был ее последний вариант, и ей стоило труда озвучить его на свой страх и риск. Лоуренс немного успокоился от этой мысли.
– Прошу разрешения вернуться в камеру и дождаться наказания по закону.
Выдав это с очаровательным смирением, девочка бросила взгляд на полочку, где стояла шахматная доска. Как там она сказала? Гарантированно самая лучшая партия… откуда такое самомнение? Да оттуда же, откуда она догадалась, что ты азартный. Девчонка непроста. Знала, куда бить. Знала точно.
Этот ее план – бомба замедленного действия. Чем дольше думаешь, тем больше сомнений в отказе. Внезапно Ларс почувствовал себя дураком. Как будто весь этот вечер, патруль, задержание – все заранее спланировано, чтобы втянуть его обратно в азартные игры. А он и не заметил.
Действительно ли она так хороша, как утверждает, или это блеф, чтобы сломить его эмоционально? Вопрос тлел в районе солнечного сплетения, как будто кто-то тушил о кожу сигарету. Садистски неторопливо.
Впервые ему захотелось отодвинуться от Нины. Девочка, нахмурившись, следила за ним. Но не сканировала, как обычно делает он сам, а просто ждала ответа. Она ведь приняла отказ и готова вернуться в камеру. Или это тоже блеф? Слишком часто они оба блефуют, просто кошмар какой-то. Ненормальный уровень паранойи. Перед тобой просто ребенок, которому ты симпатизируешь. И он ищет любые пути выйти сухим из воды, даже самые безумные. Вот и все.
– Нина, я не могу согласиться. Тебе придется вернуться в камеру.
Она тут же поднялась, он тоже. В резкости ее движений Ларс почувствовал обиду и успел испытать облегчение, но он ошибался. Нина, которой за сегодняшнюю провинность могли надолго запретить не просто хоккей, а общение с Отто, намеревалась действовать радикально.
Ощутив странные колебания в отношении к ней загадочного офицера (он точно не тот, за кого себя выдает), девочка, выйдя из-за стола, опустилась на колени. Ларсу от этого зрелища снова захотелось присесть, а еще лучше прилечь. Он машинально отступил на шаг, чтобы нарастить между ними дистанцию во избежание соприкосновений.
– Офицер Клиффорд, если вы не согласны на то, что я предложила, если это вас оскорбило, прошу у вас прощения. Я также заверяю, что раскаиваюсь в содеянном, как и мой друг, и прошу именно сегодня избрать для нас менее жестокую меру пресечения, любую на ваше усмотрение, главное, чтобы не узнали родители и
