Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
– Снова ты, хм? – констатировал Клиффорд, даже не думая удивляться. Он заподозрил это, как только увидел велосипеды. В глубине души он даже на это надеялся, но интонацию выбрал небрежно-разочарованную.
– Простите, что нарушила запрет не попадаться на глаза, офицер.
Девочка держалась как-то странно, он заметил это еще когда она подходила. Вот и сейчас она стояла полубоком, будто прятала правую часть лица. Паренек держался слева от нее, как приклеенный. Ларс не стал пока что заострять на этом внимания. Замечание о том, что Нина все-таки продержалась несколько месяцев вне поля зрения полиции, он тоже оставил при себе.
– В этот раз вы влипли.
Мальчик буркнул что-то тихо, но точно не на английском, и Нина коротко кивнула. Лоуренс приказал им следовать на выход, и без фокусов, пропустил детей вперед, поднял фонарик и пошел следом. Сзади он мог рассмотреть, что одежда у них грязная и мокрая, но оба держатся, будто это совсем не так. Он даже хмыкнул себе под нос, удивляясь, как спокойно ведут себя нарушители. Что же ему с ними делать? Нужно придумать по пути в участок, как ему их припугнуть. В этом он умел быть безжалостным.
Как он и ожидал, девчонка ни разу не обернулась.
Клиффорд посадил детей на заднее сиденье (мальчик опять же сел так, чтобы быть слева от Нины), хлопнул дверью и приказал подоспевшим стажерам остаться здесь – составить протокол с точным указанием времени, по всем правилам взять показания у сторожа, проверить документы и лицензии. Иными словами, действовать по программе максимум, с пристрастием, и никуда не торопиться.
– Как закончите, дуйте в участок.
Стажеры переглянулись.
– Пешком, что ли?
– Велосипеды на ходу, – намекнул Клиффорд, отдавая Эммету фонарик сторожа в обмен на ключи. Почему-то у него было отличное настроение, хотя он пытался это скрыть. – Им придется на чем-то потом домой ехать.
– На велосипедах так на велосипедах, – заулыбался Лот. Видимо, ему польстила идея ненадолго вернуться в шкуру подростка, и Эммет мгновенно заразился энтузиазмом напарника. Ночь приключений!
– На мне двое, на вас один. Не подведите.
Погрозив пальцем, Клиффорд сел за руль и краем глаза заметил, с каким оживлением стажеры отправились выполнять поручение. Он завел двигатель и сдал назад. На раскисшей земле шины пробуксовывали. Дети сидели смирно, каждый делал вид, что смотрит в свое окно.
«Форд» выбрался из грязи на шоссе, и тут мальчик испуганно спохватился:
– А как же велики?!
Было видно, что он расстроен. Не потому, что его везли в полицию за нарушение, а потому что его везли туда без велосипеда.
– Сожалею, но они останутся здесь и пополнят ряды металлолома. А вам советую переживать о других вещах, – бесстрастно ответил Клиффорд.
«Не сожалеешь, – скрипела зубами Нина, – злорадствуешь».
Она смотрела исподлобья, сохраняя молчание. Таким взглядом и насквозь прожечь можно. Ларс торжествовал. Наконец-то сладкая месть. Попробуй теперь меня проигнорируй, думал он. По какой-то причине хотелось уколоть ее побольнее, проучить, напомнить, где ее место. И не только ее, а всех глупых наглых подростков, уверенных, что закон пишется, конечно же, не для них, а для остальных людей, и если нарушать его, то ничего не случится.
Подавляя противоречивые эмоции глубоко внутри, снаружи Ларс автоматически превращался в существо холодное и отстраненное. И вел себя так, будто не знает Нину. Будто не злился на стажеров за ее первое задержание, будто не прикасался к ней, без надобности осматривая ушибы и синяки, за которые ему было стыдно до зубного скрипа, когда он перечитывал заключение травматолога. Будто не искал ее глазами в школе на лекции, будто кулаки не сжимались сами собой, когда Йорскиллсон рассказывал о хоккейной потасовке…
Настроив салонное зеркало, время от времени Клиффорд сканировал Нину через него, и она это замечала. Вот он с прищуром смотрит на дорогу, затем опускает ресницы, якобы изучая приборную панель, и в следующий миг уже смотрит на нее. Каким-то бесконечным взглядом, неисчерпаемым, как материя во вселенной. Благодаря продолговатой форме зеркала часть его лица еще больше напоминала дисплей. Не человек, а выхваченная из тьмы полоска плоти с глазами, кажущимися совсем белыми в свете фар встречных автомобилей.
Нина вспомнила, что специально для таких случаев у них с Отто давным-давно придуман собственный «немой язык», система символов, которую больше никто не знает. Она легонько толкнула друга и быстро показала: все нормально, есть план.
Язык идеально подходил для коротких посланий, которые нужно передать незаметно, и при искусном использовании походил скорее на набор коротких нейтральных жестов, не привлекающих внимания. Но Отто слишком нервничал, чтобы помнить об этом. Поэтому, решив полноценно выразить свои переживания, он слишком увлекся и быстро попался.
«Ты хоть представляешь, что со мной сделает…» – успел показать мальчик, прежде чем офицер пресек попытку общения. Но Нина и так знала продолжение этой фразы. К ней она тоже относилась. Но прямо сейчас она старалась не думать о том, как отреагируют родители (в частности, мама). Потому что план, который она упомянула, направлен как раз на то, чтобы родители остались не в курсе. И она надеялась, что все сработает.
Украдкой она разглядывала полицейского, с которым столкнулась уже в третий раз, и не могла бы назвать эти встречи желанными. Не только потому, что они сулили ей проблемы, но и потому, что этот человек ей не нравился. Он отталкивал. Такими людьми, как он, невозможно управлять. Они за милю чуют чье-то намерение обмануть или использовать, и ставят подножку до того, как поймешь, что уже не владеешь ситуацией. Они всегда на два шага впереди. Внимательные, расчетливые, хитрые.
В участок приехали молча. Так же молча Клиффорд провел детей внутрь, запер в тот же самый изолятор, где Нине уже довелось побывать, и молча удалился в свой кабинет, позвякивая ключами.
– Что делать будем? По-любому родителям пошел звонить. – В отчаянии Отто даже снял панаму, чтобы сесть на нее, потому что ни на что другое, кроме голого пола, здесь нельзя было сесть. Нина осталась стоять, опершись на решетку. Она напряженно думала. В правом ухе у нее тоненько звенело.
– Блефует, – тихонько сказала она. – Специально. Напугать хочет. Никому он не звонит. Сидит и отмеряет время, чтобы к нам выйти.
– Откуда знаешь?
Нина