Три Анны - Ирина Анатольевна Богданова
– Сергей, скажи мне твою фамилию, я обязательно тебя найду.
Он покраснел:
– Да чего там. Ерунда. Не стоит благодарности.
Но поскольку Анины глаза ожидали ответа, он не стал ломаться и признался:
– Ковалёв моя фамилия, меня в Загрязье каждая собака знает.
Ступив одной ногой в лодку, Сергей вытащил из-под лавки ярко оранжевую жилетку и протянул Ане:
– Наденьте, бережёного Бог бережёт.
Пробковая жилетка скользнула по руке холодом, и Аня только сейчас поняла, что одета в голубой сарафан и укутана рыбацкой сетью.
– Спасибо.
– Бывайте! Дождавшись, когда Аня устроится на сиденье и возьмёт в руки вёсла, парнишка хотел оттолкнуть лодку от берега, но внезапно выпрямился и прислушался, поднеся ладонь к уху. Со стороны леса явственно раздавался хруст сучьев, словно медведь ломился сквозь чащобу. Аня напряглась и с изумлением услышала мотив из оперы Римского-Корсакова «Снегурочка».
Неизвестный, точнее неизвестная, хорошо поставленным голосом выводила:
«С подружками по ягоду ходить,
На отклик их весёлый отзываться…»
Не успели они с Сергеем опомниться, как из раздвинутых кустов показалась женская голова с короткой стрижкой «под мальчика».
Вынырнувшая из листвы сухопарая дама лет шестидесяти была одета в дешёвые джинсы с пузырями на коленях и ярко-розовую флисовую кофту, подчёркивающую цвет её щек. За плечами болтался скромный рюкзачок, украшенный рисунком Микки Мауса.
С радостным удивлением вздёрнув вверх выщипанные в ниточку брови, незнакомка выразительно произнесла, как бы играя на сцене:
– О, как удачно я пришла! Доброе утро! Собираетесь покататься? Я с вами.
Отодвинув в сторону опешившего Сергея и не давая Ане возразить, дама запрыгнула в лодку и милостиво позволила:
– Гребите, милочка!
Увидев, что Сергей застыл в недоумении, пассажирка послала ему воздушный поцелуй, давая знать, что готова к отплытию и воскликнула:
– Чао-какао! Счастливо оставаться!
Промедление становилось опасным, и Сергей Ковалёв оттолкнул лодку.
* * *
Когда лодка размеренно скользит по реке, над головой печёт солнце, а на руках вспухают кровавые волдыри, красота берегов значения не имеет. Ты думаешь только о том, чтобы скорее добраться до места, скинуть с себя мокрую от пота одежду, выпить чаю и хоть немного дать отдых глазам, уставшим от мелькания золотых бликов по воде.
Странным образом смена обстановки и усталость вытесняли из Аниной души тягостные воспоминания прошедшей ночи. Но даже если бы она захотела их осмыслить и проанализировать, это было совершенно исключено – сидящая напротив неё спутница не закрывала рот ни на секунду.
– Разрешите отрекомендоваться: певица Дома культуры полиграфистов Нонна Максимовна Ливенская.
Нонна Максимовна выжидающе замолчала, ожидая ответа, и Ане ничего не оставалось, как тоже представиться:
– Анна Ивановна Саянова. Библиотекарь.
– Библиотекарь! Какая прелесть! Обожаю романы! Я стану называть вас Анечка, – на одном дыхании выпалила певица и встрепенулась, протягивая руки к небу. – Ах, восход на реке, какое чудо! Сколько лет я мечтала плыть по воле волн на утлом челне, покоряясь року. Помните, как в арии варяжского гостя: «Не счесть алмазов в каменных пещерах…»
Она собралась затянуть арию из оперы «Садко», но Аня не совсем вежливо остановила поток слов.
– Нонна Максимовна, я не смогу доставить вас обратно в гостиницу, потому что не вернусь на остров.
– Вот и отлично, и не надо! – ликующе воскликнула спутница.
И без того румяные щёки певицы раскраснелись от солнца, а хохолок седых волос на голове делал её похожей на попугая-путешественника из детского мультфильма.
Увидев, что Аня не совсем понимает, чему она обрадовалась, Ливенская простодушно пояснила ситуацию:
– Я путешествую автостопом, поэтому, чем дальше уеду, тем лучше.
Все фразы, которые произносила Нонна Максимовна, непременно носили восторженные интонации. Как маленький ребёнок, впервые попавший на природу, она хлопала в ладоши при виде пролетающих бабочек, ахала от плеска воды о борт лодки и говорила, говорила, говорила, так, словно минуту назад с неё сняли обет молчания. Под однообразную трескотню случайной попутчицы Анины мысли перекинулись на дом, на Костика, на папу. Как они там? Не грозит ли им опасность? На секунду она бросила вёсла, и рука сама собой потянулась к телефону на шее.
Хотя зарядка для мобильника вместе со всеми вещами осталась в гостинице в рюкзаке, аккумуляторы ещё держали. И, о чудо, монитор показывал наличие сети!
Дрожащий палец лёг на кнопку, и уже через секунду родной голос папы напористо произнёс:
– Анюта? Как ты? Всё нормально? Я почему-то волнуюсь.
– Всё отлично, – стараясь придать голосу бодрость, отрапортовала Аня, – как Костик?
– Замечательно, – в папином голосе появились мягкие нотки. – Аня, ты не будешь возражать, если мы уедем в Змеевку? Меня срочно вызывают на работу. Но ты не волнуйся, с нами поедет Надежда. Ну, та женщина, о которой тебе рассказывал Костик. Она отличный педагог, и с ней Костик не заскучает.
От папиных слов об отъезде в Сибирь с Аниного сердца рухнула стопудовая глыба. В Змеевке, где каждый человек на виду, её семья будет в абсолютной безопасности, и никакие андреи и кириллы не страшны. Давно минули времена криминального передела собственности, и местный участковый Пётр Захарович крепко держит вверенную ему территорию под контролем.
– Да! Да! Поезжайте! – горячо закричала она в трубку, едва услышав ответное «Хорошо».
Связь была утеряна, телефон замолчал, но значения это уже не имело.
В детстве Аня придумала игру: крепко-крепко, до боли зажмурить глаза, а потом внезапно их широко распахнуть и увидеть вещи по-новому. Особенно интересно игралось на школьных уроках по математике, когда порой она начинала засыпать от скуки.
Один раз учительница Ирина Юрьевна за баловство выставила её из класса:
– Покинь класс, Саянова, приди в себя в коридоре, а то у тебя сейчас глаза на парту вывалятся.
Глаза на парту не вывалились, но зато Аня успела заметить, что классная доска на мгновение сменила цвет с коричневого на чёрный, а лицо Ирины Юрьевны похоже на рыжую мордочку лисы Алисы. Непонятно в связи с чем вспомнив детскую игру, Ане захотелось зажмурить глаза, отсекая от себя произошедший бред, и заново посмотреть на мир, светлый и сияющий.
Она сунула телефон в сумочку на шее, сомкнула веки и через мгновение воззрилась на сидящую напротив женщину.
Нонна Максимовна приняла внимание на свой счёт и прихорошилась, оглаживая рукой короткие волосы:
– Что смотрите, Анечка? Думаете, почему такая причёска?
Хотя мысли Ани витали далеко отсюда, она утвердительно кивнула головой, не объяснять же, что именно занимает её в действительности.
Но Нонна Максимовна поняла Анин жест как приглашение к новому разговору и взялась
