Молот Тора - Юрий Павлович Вяземский
Хельги ему приветливо улыбнулся.
Но на Отара гневно уставился Атли Толстый, который воскликнул:
– Наш хевдинг Хельги Верный – храбрейший и лучший из воинов и первейший герой! Он это доказал в последней битве. Я за то, чтобы он был нашим конунгом!
– Я соглашусь с Атли, – сказал Вестейн из Эгерсунда. – И хочу всем напомнить, что он, Хельги сын Авальда-ярла, не только сдержал основной натиск врага. Он и в преследовании превзошел Эйнара. Благодаря ему нам удалось взять в плен Эйрика Бьёрнсона, сына конунга Бьёрна Прихолмного.
– Хельги Авальдссон будет хорошим конунгом, – сказал Кари Детолюб. – Ингвар Фрамвитанд будет давать ему мудрые советы, которые он, Хельги Верный, умеет слушать из нас лучше всех.
Таким образом, три Эйнаровых человека высказались за своего хевдинга, а три Хельговых – за своего.
Тут Эйнар наклонился к Ингвару и тихо спросил:
– Стоит ли продолжать?
Лицо у Эйнара было насмешливым.
Вместо ответа Ингвар посмотрел на Адульфа Франка.
Тот сказал:
– Согласен с Отаром, что дело не в том, кто старше или моложе. И не в том дело, что Хельги – прекрасный воин. В воинском искусстве Эйнар ему ничуть не уступает. Реши наши хевдинги Хельги направить в засаду, а Эйнара выставить на острие атаки, уверен, что Эйнар и его люди проявили бы не меньшее мужество и боевую смекалку.
– Это точно! – не удержался и снова рявкнул Берси Сильный.
Адульф же продолжал:
– Дело в том, собратья, что Хельги собственными глазами видел, как создается и управляется большое государство: сначала при Хальвдане Черном и Асе Могучей, затем – в Ирландии при Олаве Белом. Он видел достоинства и недостатки правителей, удачи и ошибки управления. Ничего этого Эйнар не видел и не знает. Поэтому я отдаю свой голос за Хельги, а не за Эйнара.
Тут Эйнар во второй раз наклонился к Ингвару и тихо сказал:
– К чему попусту тратить время. Назови того, кого выбрал.
– Еще не все высказались, – сказал Ингвар и посмотрел на Арни Гаута.
Арни так начал:
– Я бы отдал свой голос за Ингвара Сокола, который в Земле Франков увидел и узнал намного больше, чем Хельги. Но… – Арни горестно вздохнул и решительно заявил: – Но воля моего хевдинга, Ингвара сына Ингмара, для меня закон!
Наступило молчание. Молчал и Ингвар, который вел Главный стол. Пришлось спросить Эйнару:
– Так ты за кого, гаут?
Арни ответил:
– Я как человек, у которого и отец, и дед, и прадед были торговыми людьми, я люблю знакомые, полноводные и спокойные реки, без порогов и водоворотов… Мне кажется, до сего дня мы плавали удачливо. Ты, Эйнар, стоял у руля. Ингвар был нашим жрецом, и, когда боги подавали ему советы, мы все, и ты в первую очередь, к этим советам прислушивались. Хельги был у нас тем, кого франки называют герцогом, то есть военачальником. Так стоит ли менять то, что давно сложилось и приносит удачу?
И, снова помолчав, Арни Гаут сказал:
– Выходит, я за тебя, Эйнар, за то, чтобы теперь мы называли тебя конунгом.
Ничто не изменилось в насмешливом лице Эйнара. Лишь чуть больше прищурились глаза, когда он посмотрел на Ингемунда Звездочета. И все теперь смотрел на шведа, ведь тот был последним из клятвенников, который еще не высказался.
Некоторое время Ингемунд делал вид, что не замечает этих взглядов. А потом сердито воскликнул:
– Хотите, чтобы я один за всех вас решил?! Не будет того! Мой хевдинг не выбрал – и я воздержусь.
Стало быть, снова поровну: четыре – за Эйнара и четыре – за Хельги.
– Давайте, у стольников спросим, – предложил Кари Детолюб.
– Они ничего не решают! – сердито воскликнул Логи Финн. Но Эйнар его поправил:
– Да, не решают. Но до сих пор мы никогда не лишали их слова.
Один за другим те стали высказываться. И та же картина: Эйнаровы Сигват Обидчивый и Торир Длинный Кеннинг – за Эйнара, Хельговы Олав Собака и Гейр Красноносый, который теперь занял место Старкада Шерстяная Рубашка, – за своего хевдинга. А Ингваровы фриз Дурк и прус Ауктай разделились: Ауктай – за Хельги, а Дурк – за Эйнара.
Тут Эйнар расхохотался и, продолжая смеяться, говорит Ингвару:
– Хватит отмалчиваться. Тебе ведь, нашему прорицателю, наверняка что-то боги шепнули. Так выбери из нас одного, и дело с концом.
Ингвар молчал, разглядывая свои руки, которые лежали у него на столе. А потом отвечает:
– У словен спросим. Кого они видят своим конунгом?
– У этого… сброда?! – Эйнар так удивился, что обе брови взлетели у него к волосам.
– У словен, и у веси, и у лугов с ишорой – у тех, кто участвовал в битве, – говорил Ингвар, как будто не слышал слов Эйнара.
Ропот пробежал по Главному столу – не только среди людей Эйнара.
А Ингвар перестал рассматривать руки, поднял взгляд и обвел им лица своих товарищей. Те сразу притихли, потому что взгляд этот был таким тяжелым, что хотелось побыстрее опустить глаза.
– Я не сказал, что они будут выбирать, – тихо сказал Знающий Наперед. – Я сказал, что надо спросить у народа, которым мы собираемся управлять. Тогда наконец я смогу объявить, за кого я: за тебя, Эйнар, или за Хельги.
Все молчали. Лишь Логи Финн возмущался и обзывал дурными именами сначала волхов, потом ильменей. До ловачей с шелонцами он не успел добраться, так как Эйнар на него свирепо глянул и сказал:
– Раз Логи наше решение не нравится, значит, оно действительно верное. Пусть он, Логи, и займется сбором старейшин.
Сказав это, Эйнар объявил, что совещание окончено. Хотя не он вел Главный стол, но он это сделал, потому что Ингвар уставился в пустоту и, казалось, никого не видел.
42
Собрались возле Большой сопки на берегу Волхов-реки. Говорили на своих языках, а Вышан и Пелга переводили. Адульф Франк, главный на этой встрече, объявил прибывшим, что, уступая их просьбам, веринги берут их под защиту, и защищать их будет единый правитель. Правителя этого северные люди называют конунгом, а словене, весь и чудь пусть называют его так, как им привычно.
– Нам никак не привычно. У нас такого правителя никогда не было, – сказал ильменский жрец Сотко.
– Ну так привыкайте, – ответил Адульф. – Зовите его кнезь, как его именуют ваши дальние родичи венды. Или краль – как зовут
