Мулен Руж - Пьер Ла Мюр
– Мадам Лубэ, пожалуйста, не плачьте, – принялся уговаривать ее Анри. – Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Пожалуйста, не надо!
Он похлопал ее по свободной руке, а затем ловко поднялся с дивана и заковылял к мольберту.
– Мадемуазель Авриль придет через час. Прошу вас, побудьте со мной до ее прихода, расскажите последние новости…
Все на их улице болели… А все из-за этой ужасной парижской погоды, когда в воздухе, полном испарений и крохотных опасных тварей, таких маленьких, что их даже нельзя увидеть… Потаскушка со второго этажа съехала тайком сразу же после Нового года, так и не заплатив за квартиру. А что еще можно ожидать от таких вот постояльцев?! А так все по-прежнему, как было и до того, как он отправился за город…
– Навестить свою бедную расхворавшуюся тетушку, – с усмешкой добавила она.
Говоря это, мадам Лубэ устроилась поудобнее в своем привычном кресле, поправила локтем подушку за спиной и насадила на нос очки в стальной оправе. Развернула газету, пробегая поспешно глазами по заголовкам, перевернула страницу и тихонько вскрикнула, отчего Анри бросил на нее встревоженный взгляд через плечо.
– Мадам Лубэ, что случилось? Вы поранились?
– Убийство, месье Тулуз! На нашей улице произошло убийство!
– Где?
– Пока еще не знаю.
Затаив дыхание, она начала читать:
«ЗАГАДКА КРОВИ И СТРАСТИ НА МОНМАРТРЕ „Отель де ла Люн“, убогая гостиница на улице Коленкур, стала местом, где было совершено самое жестокое убийство изо всех, когда-либо совершенных в районе Монмартр.
По информации, предоставленной Лабораторией криминалистики, преступление было совершено несколько дней назад. Специально для наших читателей месье Пипитон, специалист по преступлениям на почве страсти, любезно уделил немного времени из своего плотного графика, чтобы воссоздать шаг за шагом картину случившегося».
– Какой ужас! – охнула мадам Лубэ.
Предложенная месье Пипитоном реконструкция преступления основывалась на неоспоримых рассуждениях и логических выводах, наглядно показывая эмоциональную мотивацию и сообщая огромное количество ужасающих подробностей. Во время передачи проституткой заработанных за ночь денег сутенер упрекнул ее в том, что она совсем обленилась и работает без былого задора. Женщина возразила, что плохо себя чувствует и на задор у нее просто нет сил. Фактически она дала понять, что намерена удалиться от дел. Данное заявление не осталось без внимания. Последовала ссора, во время которой сутенер, известный своей жестокостью, схватил жертву за горло и задушил ее. До сих пор его следов не обнаружено, однако в распоряжении парижских жандармов имеются важные доказательства, и в самом скором будущем следует ожидать ареста.
– Надеюсь, что они поймают его и отрубят ему голову, – проворчала мадам Лубэ, снимая очки.
Она собиралась развить эту тему, когда в дверь постучали и в студию ворвалась Джейн Авриль.
– Что у вас тут случилось? На улице полно жандармов. Я уж боялась, что они не пропустят мою коляску.
Анри принялся объяснять причину столь необычного переполоха, а мадам Лубэ поспешно извинилась и направилась к двери.
– Пойду сбегаю к «Отель де ла Люн» и посмотрю, что к чему, – объяснила она на ходу.
Через час актриса сошла с подиума.
– Ты не будешь возражать, если мы закончим на сегодня? Мне нужно съездить на примерку к Пакен. Может, съездишь со мной? Ну, пожалуйста, – принялась упрашивать она, – надевай пальто и шляпу и едем со мной.
В то время как коляска катила по улице Лафайет, внимание Анри привлекла восхитительная корзина с белыми розами, выставленная в витрине цветочного магазина.
– Не возражаешь, если мы остановимся на минутку? – спросил он. – Я хотел бы отослать матери эти розы.
Вскоре он вышел из магазина и снова забрался в коляску.
– Вот, а это для тебя. Ты когда-то любила фиалки. Помнишь? Но, может быть, теперь, когда стала звездой, это для тебя слишком банально?
Она спрятала лицо в букетик, вдыхая тонкий цветочный аромат.
– Ты такой милый, Анри, – проговорила она, поднимая голову и нежно глядя на него. – Всегда заботишься о других.
Анри все еще продолжал упираться, он никак не мог взять в толк, зачем она тащит его с собой к Пакен, когда экипаж остановился перед знаменитым домом моды. Швейцар в ливрее распахнул перед ними двери, и их проводили в небольшую круглую комнату, где пол был застелен мягкими коврами, а стены в многочисленных зеркалах.
– Будьте любезны, пригласите мадемуазель Хайэм зайти сюда, если она сейчас свободна, – обратилась Джейн к учтивому господину с бородкой и в брюках в тонкую полоску.
Анри уже расположился на софе, тихонько проклиная все на свете, когда в комнату вошла потрясающая брюнетка в простом черном платье. Это была довольно высокая девушка, двигавшаяся с изумительной грациозностью, живо напомнившей ему о Мари Шарле. Ее темные блестящие волосы, расчесанные на прямой пробор и уложенные в узел на затылке, выгодно подчеркивали белизну кожи и изящный овал лица. Однако самой примечательной чертой ее внешности были глаза. Темные, но не черные – скорее кофейного оттенка, отметил он, – живые, широко посаженные, и их пытливый взгляд как нельзя лучше сочетался с чувственным изгибом губ.
– Здравствуй, Джейн, – непринужденно произнесла она.
– Мириам, это месье де Тулуз-Лотрек.
Манекенщица обратилась к Анри:
– Я была на вашей выставке, месье, – она улыбнулась, и он заметил, что у нее безупречно ровные зубы, – но толком посмотреть картины мне так и не удалось. Там было столько народу!
Их взгляды встретились, и он не увидел в ее глазах ни насмешки, ни снисходительной жалости. Это был спокойный, оценивающий взгляд.
– Сожалею. Жаль, что я раньше не узнал об этом.
Ну и что бы тогда изменилось? Ее наверняка сопровождал бы какой-нибудь богатенький господин. У всех манекенщиц были любовники…
Но Мириам уже снова обращалась к актрисе:
– Ну что, платье свое будешь примерять?
К удивлению Анри, Джейн вдруг охнула:
– Боже ты мой, совсем забыла! У меня же на сегодня назначена очень важная встреча. Лучше я зайду завтра.
Женщины обменялись едва заметными кивками.
– Ну, и как она тебе? – спросила Джейн у Анри, в то время как их коляска катилась по Вандомской площади.
– А почему она обращается к тебе просто по имени?
– Потом расскажу. Сначала скажи, что ты о ней думаешь.
– Да ничего я
