Мулен Руж - Пьер Ла Мюр
– Вот вы только что сказали, что мне везет, – продолжал Мариус, снова обращаясь к Анри и между делом ссыпая мелочь в жилетный карман. – А на самом деле перед вами, наверное, самый неудачливый человек на свете. К нам сегодня, как всегда, приходил доктор. И что вы думаете?! Сразу две потери! Две мои лучшие цыпочки! Так что теперь мне нужно начинать подыскивать им замену. Хлопот не оберешься. Да… дела идут не так, как раньше. Уж можете мне поверить.
– Это все из-за девчонок, – не задумываясь, заявил Филибер. – Они изменились. В прежние времена были такие покорные, уважительные, трудолюбивые, заботились о том, чтобы у дома было доброе имя. А какие душевные были!.. Вон, когда в восемьдесят пятом умер Виктор Гюго, помнится, мои цыпочки были так подавлены, что даже нацепили ленточки траурного крепа туда и туда – он сделал соответствующие жесты – и в ту ночь отказывались обслуживать клиентов.
– И еще они любили отечество, – подтвердил Антуан. – На четырнадцатое июля надевали подвязки цвета триколора и украшали крохотными сине-бело-красными розетками свои сами знаете что, чтобы выказать патриотизм. А сейчас что? Сейчас они все социалистки!
– И это еще не все, – добавил Мариус. – В прежние времена девушка была либо добропорядочной, либо шлюхой. И сразу было ясно, кто есть кто. Сегодня же любая девица занимается этим делом в охотку, в свободное время, так сказать. На моей улице под каждым фонарем стоит какая-нибудь девка. Вся эта любительщина наносит нашему бизнесу огромный вред. И еще. Прежде полицейские инспекторы обычно получали свою мзду натурой ну, и может быть, пару бутылок вина в придачу. Теперь же все они требуют денег! А это снижает доходы. Месье Тулуз, вы не поверите, но были времена, когда человек, державший небольшой публичный дом – ну, скажем, шесть цыпочек, – мог делать на этом пять-шесть тысяч в год и спать спокойно. В пятьдесят пять лет он мог спокойно удалиться от дел. Сегодня же если ему удастся заработать себе на кусок хлеба – то это уже счастье.
Он нервно крутил ус.
– Мои друзья могут подтвердить, я добился всего сам и начинал с нуля. Всего-то и работников было, что жена да свояченица. Они обслуживали клиентов, а я взял на себя общее руководство. Мы много работали, копили деньги и в конце концов сумели купить небольшой дом на улице Святой Анны. Восемь лет, месье, целых восемь лет мы работали не покладая рук. Надо отдать должное моей жене. У нее мозгов меньше, чем у блохи, но трудолюбия не занимать. «Ну, еще один, дорогой, – говорила она мне, когда я уговаривал ее хоть немного отдохнуть. – Позволь мне обслужить еще одного. И тогда денег хватит на биде». А все потому, что она меня любила и хотела, чтобы я добился успеха. Можете мне поверить, месье Тулуз, любовь хорошей женщины – это просто замечательная штука…
Глава 18
Неодобрительно поджав губы, мадам Лубэ высыпала в плиту из совка горячие угли.
– Если бы вы предупредили меня, что возвращаетесь, – с упреком в голосе проговорила она, – я бы хоть заранее подготовила квартиру, чтобы здесь было тепло.
– Пожалуйста, мадам Лубэ, не сердитесь. Ну как я вас мог предупредить заранее? Я был за городом, в гостях у старой тетушки.
Одна и та же сцена повторялась всякий раз, когда он возвращался после своих внезапных и загадочных отлучек. Мадам Лубэ знала, куда он исчезал, сумев выпытать интересующую информацию у Мориса, и уже давно перестала возражать. Пусть уж лучше так, все лучше, чем все эти его ночные скитания по улицам… Однако это напускное недовольство позволяло ей скрыть и радость от его возвращения, предоставляя замечательную возможность дать ему понять, что она ни капельки не верит его байкам.
– Там, где она живет, нет даже почты – это далеко, далеко в лесу, – продолжал Анри, не обращая внимания на ее скептическое фырканье и нагнетая напряжение по ходу рассказа. – Дело в том, что она тяжело заболела, и я ни на минуту не отходил от ее постели.
Сидя на диване, он широко улыбнулся, но мадам Лубэ сделала вид, что ничего не заметила.
– Зато три недели, проведенные на свежем воздухе, явно пошли мне на пользу, не так ли? Разве по мне этого не видно?
Она мрачно взглянула на него через плечо.
– По крайней мере, вид у вас более здоровый, чем раньше, – это точно. Надеюсь, вам удалось поспать хотя бы немного, пока вы гостили за городом – у своей бедной больной тетушки, – с сарказмом добавила она. – Но все равно вам следовало бы заранее предупредить меня о возвращении.
Анри наблюдал, как она возится с плитой, а потом заискивающе спросил:
– Неужели вы по мне не соскучились, ну, хоть немножечко? Пожалуйста, оставьте вы эту плиту в покое. Лучше посидите со мной.
Мадам Лубэ сделала несколько шагов в его сторону.
– Присаживайтесь, – потянул он ее за рукав, – вот здесь, рядом.
Недовольно заворчав, она присела рядом с ним на краешек дивана.
– В ваше отсутствие к вам приходило много посетителей. Внизу скопилась целая кипа писем для вас.
– Это подождет! – отмахнулся Анри и достал из кармана крохотную коробочку. – Вот, посмотрите, что я вам привез из деревни.
– Ну что вы, месье Тулуз, право же, вам не следовало бы…
Эта сцена повторялась каждый раз, и в конце концов ее гнев менялся на милость.
– Вам не следовало! – повторила она, бросая на него последний осуждающий взгляд.
На ее лице появилась натянутая улыбка, а губы предательски задрожали, когда, развернув подарок, она обнаружила в коробочке брошь-камею.
– Вам не следовало… – слабым голосом снова повторила мадам Лубэ. Голос ее дрогнул, и она принялась привычно шарить по всем своим многочисленным карманам.
– Вот, возьмите мой, – с улыбкой предложил Анри, протягивая ей платок. – Ну, вот и возвращение домой… Я возвращаюсь из деревни, привожу вам симпатичную брошку, а вы плачете!
Она всхлипнула, натужно сглотнула, шмыгнула носом, высморкалась и вытерла глаза с видом человека, чье сердце уже давно разрывалось от тоски и для кого слезы были единственным утешением. Забыв про брошь, она с тоской глядела на Анри. Было невыносимо видеть, как такой милый молодой человек сознательно губит себя этим проклятым коньяком и ночными прогулками невесть где, возвращаясь домой лишь утром, пьяным и совершенно обессилевшим, зачастую будучи не в состоянии даже раздеться… Прошлым летом он пообещал ей, что хорошенько отоспится в Аркашоне, но вместо этого укатил за границу. Тогда
