Иван Бунин - Том 4. Темные аллеи. Переводы

Фея

   Я знаю, Сын Земли,Тебя и тех, кем награжден ты властью.Ты человек, свершивший в жизни многоДобра и зла, не ведая в них меры,И роком на страданья обреченный.Я этого ждала — чего ты хочешь?

Манфред

Взирать на красоту твою — и только.Лицо земли мой разум помрачило,Я в мире тайн убежища искал,В жилище тех, кто ею управляет,Но помощи не встретил. Я пыталсяНайти в них то, чего они не могутМне даровать, — теперь уж не пытаюсь.

Фея

Но что же то, пред чем бессильны дажеВластители незримого?

Манфред

   Ты знаешь,Нет цели повторять.

Фея

   Мне непонятныТвои слова, — я мук твоих не знаю.Открой мне их.

Манфред

   Мне это будет пыткой,Но все равно, — душа таить усталаСвою тоску. От самых юных летНи в чем с людьми я сердцем не сходилсяИ не смотрел на землю их очами;Их цели жизни я не разделял,Их жажды честолюбия не ведал,Мои печали, радости и страстиИм были непонятны. Я с презреньемВзирал на жалкий облик человека,И лишь одно среди созданий праха,Одно из всех… — но после. Повторяю:С людьми имел я слабое общенье,Но у меня была иная радость,Иная страсть: Пустыня. Я с отрадойДышал морозной свежестью на льдистыхВершинах гор, среди нагих гранитов,Где даже птицы гнезд свивать не смеют;Я упивался юною отвагойВ борьбе с волнами шумных горных рекИль с бешеным прибоем океана;Я созерцал с заката до рассветаТеченье звезд, я жадными очами,До слепоты, ловил блистанье молнийИль по часам внимал напевам ветра,В осенний день, под шум поблекших листьев.Так дни текли, а я был одинок;Когда же на пути моем встречалсяОдин из тех, чей ненавистный образНошу и я, — я чувствовал, что свергнутС небес во прах. И я проник в могилы,Стремясь постичь загробный мир, и многоИзвлек в те дни я дерзких заключенийИз черепов, сухих костей и тлена.Я предался таинственным наукам,Что знали только в древности, и годыМоих трудов и тяжких испытанийМне дали власть над духами, открылиПередо мной лик Вечности, и властенЯ стал, как маг, как чародей, что вызвалВ Гадаре Антэроса и Эроса,Как я тебя; и знания моиВо мне будили жажду новых знаний,И креп я в них, покуда…

Фея

   Продолжай.

Манфред

О, я недаром длил рассказ: мне больноПроизнести признанье роковое.Но далее. Я не назвал ни друга,Ни матери, ни милой — никогоИз тех, с кем нас связуют цепи жизни:Я их имел, но был им чужд душою,И лишь одна, одна из всех…

Фея

   Мужайся.

Манфред

Она была похожа на меня.Черты лица, цвет глаз, волос и дажеТон голоса — все родственно в нас было,Хотя она была прекрасна. НасСближали одинаковые думы,Любовь к уединению, стремленьяК таинственным познаниям и жаждаОбнять умом вселенную, весь мир;Но ей не чуждо было и другое:Участье к людям, слезы и улыбки,Которых я не ведаю, — смиренье,Моей душе не сродное, — и нежность,Что только к ней имел я; недостаткиЕе натуры были и моими,Достоинства лишь ей принадлежали.Я полюбил и погубил ее!

Фея

Своей рукой?

Манфред

  Нет, не рукою — сердцем,Которое ее разбило сердце:Оно в мое взглянуло и увяло;Я пролил кровь, кровь не ее, и все жеБыла пролита кровь ее.

Фея

    И радиОдной из тех, кого ты презираешь,Над кем ты мог возвыситься, дерзаяБыть равным нам, ты пренебрег дарамиВластителей незримого и сноваУнизился до жалких смертных! Прочь!

Манфред

Дочь Воздуха! Я говорю: я вынес,Но что слова? Взгляни, как я измучен!Я больше одиночества не знаю,Я окружен толпою фурий; ночьюЯ скрежещу зубами, проклинаяНочную тьму, днем — проклинаю день.Безумия, как милости, молил я,Но небеса мольбам не внемлют; к смертиСтремился я, но средь борьбы стихийПередо мною волны отступаютИ прочь бегут; какой-то злобный демонНа волоске меня над бездной держитИ волосок не рвется; в мире грез,В фантазии, — я был когда-то еюБогат, как Крез, — пытался я сокрыться,Но, как волну в отлив, меня уноситИз мира грез в пучину темной мысли;С людской толпой сливался я — забвеньяИскал везде, но от меня сокрытыПути к нему: все знания, все чары,Что добыл я столь тяжкими трудами,Бессильны здесь, и, в безысходной скорби,Я должен жить, — жить без конца.

Фея

   Быть может,Я помогу тебе.

Манфред

   О, помоги!Заставь ее восстать на миг из гробаИль мне открой могилу! Я с отрадойПеренесу какую хочешь муку,Но только пусть она последней будет.

Фея

Над мертвыми бессильна я; но еслиТы поклянешься мне в повиновенье

Манфред

Не поклянусь. Повиноваться? Духам,Которые подвластны мне? СлужитьСвоим рабам? О, никогда!

Фея

    УжелиИного нет ответа? — Но подумай,Не торопись.

Манфред

  Я все сказал.

Фея

    Довольно!Могу ль я удалиться?

Манфред

   Удались.

Фея исчезает.

Мы все — игрушки времени и страха.Жизнь — краткий миг, и все же мы живем,Клянем судьбу, но умереть боимся.Жизнь нас гнетет, как иго, как ярмо,Как бремя ненавистное, и сердцеПод тяжестью его изнемогает;В прошедшем и грядущем (настоящимМы не живем) безмерно мало дней,Когда оно не жаждет втайне смерти,И все же смерть ему внушает трепет,Как ледяной поток. Еще одноОсталось мне — воззвать из гроба мертвых,Спросить у них: что нас страшит? ОтветитьОни должны: волшебнице ЭндораОтветил дух пророка; КлеоникаОтветила спартанскому царю,Что ждет его — в неведенье убил онТу, что любил, и умер непрощенным,Хотя взывал к Зевесу и молилТень гневную о милости; был теменЕе ответ, но все же он сбылся.Когда б я не жил, та, кого люблю я,Была б жива; когда б я не любил,Она была бы счастлива и счастьеДругим дарила. Где она теперь?И что она? Страдалица за грех мойТо, что внушает ужас — иль ничто?Ночь близится — и ночь мне все откроетХоть я страшусь того, на что дерзаю;До сей поры без трепета взирал яНа демонов и духов — отчего жеДрожу теперь и чувствую, как в сердцеКакой-то странный холод проникает?Но нет того, пред чем я отступил бы,И я сломлю свой ужас. — Ночь идет.

Вершина горы Юнгфрау.

Первая парка

Луна встает большим багряным шаром.На высоте, где ни единый смертныйНе запятнал снегов своей стопой,Слетаемся мы ночью. В диком море,В хрустальном океане горных льдов,Мы без следа скользим по их изломам,По глыбам, взгроможденным друг на друга,Подобно бурным пенистым волнам,Застывшим посреди водоворота,И вот на этой сказочной вершине,Где отдыхают тучи мимоходом,Сбираемся на игрища и бденья.Сегодня в полночь — наш великий праздник,И, на пути к чертогам Аримана,Я жду сестер. — Но что они так медлят?

Голос