Мастер - Колм Тойбин
– Интересно, надолго ли? – спросил Уильям.
– О, мне сказали, что навсегда, – заверила леди Вулзли.
Уильям посмотрел на нее, подняв бровь, как будто один из его студентов дал неуместный ответ.
– Генри, в Лондоне я встретила вашу старинную приятельницу леди Грегори. Ее поместье находится в ирландской глубинке. Так вот, она утверждает, что в Ирландии нет никакого общественного возмущения. Более того, она по собственному почину начала изучать кельтский язык и говорит, что в нем множество красивейших слов и фраз. Она говорит, он очень старый, даже старше греческого и турецкого.
– Я полагал, что этот язык называется гэльским, – сказал Уильям.
– Нет-нет, «кельтским», – ответила леди Вулзли. – Леди Грегори заверила меня, что он кельтский, и мне очень жаль, что я не знала об этом, когда жила в Ирландии. Я бы сама выучилась ему и устраивала бы вечеринки в народном стиле.
Она улыбнулась Алисе и получила ответную улыбку. Генри заметил, что Уильям утратил всякую охоту любезничать с леди Вулзли.
– Я много путешествовал по Ирландии, – сказал он. – И считаю, что Англия в ответе за упадок этой страны.
– О, я совершенно с вами согласна, – отозвалась леди Вулзли. – И мой муж беседовал об этом на аудиенции с королевой, прежде чем мы отправились туда, и оба они пришли к выводу, что, если бы сместить мистера Парнелла и не допускать никого другого на его место, все это фенианство благополучно сойдет на нет[68]. Вам следует наведаться туда сейчас или побеседовать с леди Грегори. По моему мнению, Ирландия совершенно преобразилась.
– Вы бывали в Соединенных Штатах? – спросила Алиса.
– Нет, дорогая, нет. И я бы с удовольствием поехала, – сказала леди Вулзли. – Очень хочу увидеть Дикий Запад. Я хотела бы туда поехать. – Она говорила с такой грустью, как будто невозможность совершить это путешествие является главной трагедией ее жизни, а когда Пегги вернулась в столовую, встретила ее появление теплой улыбкой. – Генри, как же я рада, что мы купили этот обеденный стол.
– Леди Вулзли оказала мне неоценимую помощь, когда я обставлял Лэм-Хаус, – пояснил Генри.
– Дорогой, нужно приобрести побольше ковров, – сказала леди Вулзли. – Невозможно встречать Новый год без новых ковриков. Я слышала, что в Лондон прибыли чудесные экземпляры, и должна снова осмотреть гостиную наверху – тогда решим, какие подобрать цвета.
– Да, поднимемся в гостиную, – кивнул Генри.
Когда они вышли в коридор, Генри столкнулся лицом к лицу с Хэммондом; в последний раз он видел его, когда гостил в Ирландии. Лицо Хэммонда изменилось, его глаза казались крупнее и нежнее. Он застенчиво улыбнулся Генри и посторонился, чтобы дать ему пройти.
– Вы, конечно, знакомы, я помню, – сказала леди Вулзли; Генри повел всех в гостиную, а Хэммонд остался в холле. – Да, – продолжала леди Вулзли, – Хэммонд все еще с нами, он состоит в личной охране лорда Вулзли.
Леди Вулзли села у окна, Алиса и Пегги расположились на диване. Уильям с мрачным лицом стоял у камина.
– Мы так скучаем по Ирландии, мистер Джеймс, – обратилась к нему леди Вулзли. – Мы вывезли оттуда Хэммонда и двух садовников, Кейси и Лири, все наши гости их просто обожают. Я вечно говорю: не думайте, что они и впрямь такие очаровашки, не тут-то было, но, право же, они так мило разговаривают.
Не дожидаясь, что на это ответит его брат, Генри потихоньку вышел из комнаты и медленно спустился по лестнице. Хэммонд все еще стоял в коридоре, словно поджидая его.
– Не знал, что вы вернулись в Англию, – сказал Генри.
– Да, сэр, я последовал за его светлостью и иногда сопровождаю в поездках ее светлость. – Его голос звучал все так же покойно и ровно, что наполнило Генри теплым облегчением.
– Я так рад, что вы увидели мой дом, – сказал Генри. – Надеюсь, о вас позаботились.
– Ваш парнишка, сэр, проследил, чтобы меня хорошо покормили, – ответил Хэммонд и, поскольку Генри не сводил с него глаз, начал заливаться краской под этим пристальным взглядом. Он, казалось, помолодел с тех пор, как Генри познакомился с ним в Ирландии пять лет назад.
– Я хотел бы показать вам сад и свой садовый кабинет, – сказал Генри.
– Правда, сэр? – мягко спросил Хэммонд.
– Летом здесь, конечно, лучше, – сказал Генри, проходя через столовую и открывая двери в сад; воздух был сухим и прохладным. – Как поживает ваша семья в Лондоне?
– Очень хорошо, сэр.
– А ваша сестра здорова?
– Как чудно, что вы о ней вспомнили, сэр. Она в добром здравии.
Они медленно прошлись по саду. Всякий раз, стоило Генри заговорить, Хэммонд останавливался, словно хотел как можно внимательнее его выслушать.
– Вы должны приехать летом, когда сад будет цвести, как ему полагается, – сказал Генри.
– Мне бы очень этого хотелось.
Генри повернул ключ в замке садового кабинета, и они вошли. Ему показалось, что оба они вторглись на какую-то полузапретную территорию, но когда он повернулся и увидел лицо Хэммонда, то понял, что молодой человек не чувствует ничего подобного. Его интересовали письменный стол, бумаги, книги. Затем он подошел к окну, чтобы полюбоваться видом.
– До чего красивая комната, сэр.
– Зимой здесь холодно, слишком холодно, чтобы тут работать, – сказал Генри.
– Но летом вы, должно быть, счастливы здесь, сэр, – ответил Хэммонд и подошел к стеллажу с книгами. – Я читал некоторые ваши книги, сэр. Одну я прочел трижды.
– Одну из моих книг?
– «Княгиню Казамассиму», сэр. Мне казалось, что я живу в этой книге. Все эти лондонские улицы – я так хорошо их знаю. И моя сестра тоже. Это намного лучше Диккенса, сэр.
– Вам нравится Диккенс?
– Да, сэр. Я люблю «Тяжелые времена» и «Холодный дом».
Хэммонд повернулся и начал внимательно рассматривать книги; чтобы увидеть стоявшие на нижних полках, ему пришлось опуститься на колени.
– Простите, сэр, некоторые из них я и не видел никогда.
Он никак не соглашался принять книги в подарок, пока Генри не доказал ему, что они имеются в его библиотеке в нескольких одинаковых экземплярах.
