Дар - Элеонора Бостан
А вдруг он умирает, она решилась озвучить про себя самую страшную мысль, именно она не давала ей покоя, вдруг, вернувшись домой, мы найдем его… дальше продолжать она не решилась. Но тут услышала в голове голос Аннеты, так четко, как будто та сидела рядом с ней: «Он все равно умрет, и мы все это знаем. Чем ты можешь помешать? Ничем? Тогда принимай то, что посылает судьба и уважай право других проживать то, что им отмерено так, как они могут или хотят. Все, что ты можешь – отвезти эту брошь и приколоть к пижаме его матери. Так что не бери на себя слишком много и не пытайся держать все в своих руках».
Она всегда была сильнее меня, подумала Рита и невольно улыбнулась, теребя маленький золотой кулон в форме цветка – подарок от родителей ее последнего выпуска. Ей дарили и другие украшения, и она всегда искренне благодарила, но редко носила их. А этот цветок ей сразу понравился, он был каким-то индивидуальным, в отличие от безликих изделий, которые ей, да и другим учителям, обычно дарили. А потом она открыла, что у него есть еще одно прекрасное свойство: теребить его в моменты нервного напряжения или просто задумчивости было так приятно и так успокаивающе. Он как будто был создан для этого. Изогнутые золотые лепестки так и скользили между пальцами, а маленькие белые камешки, как роса покрывавшие их – точно не бриллианты – слегка царапали кожу, и это было приятно, это отвлекало. Но в это утро даже кулон не помогал. Что-то случилось. Надо спешить. Эти мысли повторялись у нее в голове, как заезженная пластинка, а в груди все вибрировало и сжималось.
Еще один урок, подумала она и, закрыв на мгновение глаза, сделала глубокий вдох, еще одна перемена, потом 40 минут – и я свободна. Эта мысль вызвала облегчение и страх, странный, отвратительный на вкус коктейль.
– Маргарита Семеновна, – позвал мальчик в третьем ряду, кажется, его звали Дима, а может, Толя, она еще не до конца привыкла к новому классу и еще путалась в именах. Кроме хулиганов и плакс, они всегда запоминались первыми. – А у меня дерево не получается.
– Сейчас… – она встала из-за стола, напомнив себе, что надо посмотреть имя мальчика на тетради или дневнике и, наконец, запомнить. – Давай помогу.
Но, склонившись над партой и взяв в руку карандаш, Рита без удивления обнаружила, что она дрожит.
***
Антон наблюдал сквозь темные очки, как проносится город, постепенно уступая свои позиции природе. Сначала позади остались деловые кварталы с высотками и роскошными ресторанами, люди, в основном хорошо одетые и с дорогими портфелями в руках, спешили по чистым улицам, обходя по широкой дуге случайно забредшего попрошайку. Полиции в этих районах тоже было достаточно, так что надолго гости из других уровней жизни здесь не задерживались. Антон видел все это сотни раз, но все равно смотрел внимательно, цепляя взглядом единственного глаза каждую мелочь, каждую деталь – он прощался с миром, который знал, в котором прожил жизнь, пусть этот мир был жестоким и непонятным, но другого он не знал. Что ждет меня там, подумал он, хотя, лишь бы что-то ждало. Сейчас, когда каждый поворот колес такси приближал его к смерти, он вдруг понял, что боится не ада и не разгневанных чертей, на самом деле больше всего он боялся, что там, за гранью ничего нет. Конец, и точка. Вечная тьма.
– Как думаете, дойдет до нас эта гадость, – таксист, средних лет мужчина с уставшим лицом и тронутой сединой щетиной, молчал всю дорогу, что очень радовало Антона, – или пройдет стороной?
Антон, вырванный из собственных размышлений, повернулся на голос, не понимая, о чем идет речь.
– Ну вот, на горизонте, – указал водитель, – такой чудесный день был, и на тебе. Типичная жизнь.
Антон слегка наклонил голову и посмотрел сквозь лобовое стекло туда, куда указывал водитель. На горизонте – теперь, когда они миновали самые приличные районы, он был виден – собирались тяжелые облака. Пока они были далеко, и, на самом деле, могли пойти в другом направлении, но то, что они несут жуткий ливень или даже град, сомнений не было. Антону стало как-то жутко от этой картины. Может быть потому, что она очень точно отображала его судьбу.
– Будем надеяться, пронесет, – искренне ответил он, – очень не хочется портить такой прекрасный день.
– Еще бы, – отозвался водитель. – Если ливанет, пикник ваш точно накроется.
Он помолчал секунду, потом добавил:
– Хотя, может, вы успеете до дождя. Или он вообще пройдет мимо.
Успею ли я? Эта мысль снова сковала его страхом. Потому что, скорее всего, до прихода этих туч он будет уже мертв. И ливень будет поливать его мертвое тело. Господи, как же страшно, подумал Антон, чувствуя, как паника железной хваткой вцепилась ему в горло. Он был на грани того, чтобы повернуть назад, прямо сейчас сказать водителю, что передумал, что тучи заставили его отказаться от пикника. Очень убедительно. Очень правдоподобно. А главное: он увидит, будет ли ливень или пройдет стороной. Я правда собираюсь это сделать, ошарашено подумал Антон, стараясь унять нарастающую нервную дрожь, я совсем, видно, сошел с ума.
– Собственно, день вы выбрали очень удачный, – продолжал водитель, – погода просто райская, будний день, так что вас там точно не будут вымораживать толпы. И никаких орущих детей. Благодать! Я и сам предпочитаю брать выходные на неделе, все работают, а я отдыхаю. И в кино билеты всегда есть, и в любое кафе сядешь. А по выходным – тут занято, там мест нет, тут только по предзаказу.
Знал бы он, подумал Антон, сражаясь с паникой, зажав руки между колен, чтобы унять дрожь.
– Да, я тоже именно так и подумал. – Выдавил он, – я не люблю массовку, моя стихия – тишина и уединение.
– Ну тогда вам повезло вдвойне, – усмехнулся таксист, – если туда еще кто-то и собирается, тучи эти распугают этих немногих. Так что всё – ваше.
Такси быстро катило на север, оставляя позади город, в котором Антон прожил всю свою жизнь. Деловые и спальные районы закончились, теперь машина с шашечками прокладывала путь по извилистым дорогам пригородных территорий. С северной стороны они были очень приличные – не то что такие знаменитые районы, как Речной. Здесь селились семьи среднего класса, дома – таунхаусы или дорогие кирпичные строения, асфальт на дорогах приличный, по обочинам росли деревья, а пред домами были цветы
