Донбасский декамерон - Олег Витальевич Измайлов
По нынешним годам – не велико дело, но в начале ХХ века такое казалось почти космическим достижением. Поднакопив денег, купил еще одну диковинку – фотоаппарат, затем приобрел карманные часы (наручных в те годы в Донбассе не знали). Часы тогда не столько измеряли время, сколько являлись знаком перехода на следующую ступень в заводской иерархии».
Кстати, да – еще после Великой Отечественной часы специально выдавали перед поездкой машинистам паровозов, часы долго были дорогой наградой. А у юного рабочего из Юзовки они были на заре жизни.
О своих тогдашних заработках много позже уже видный партийный начальник Хрущев говорил, что он зарабатывал, если переводить в золотой эквивалент, больше секретаря ЦК ВКП(б). Привирал, конечно, но вспоминал явно со смаком и сожалением.
Эта тяга к «качественному» бытию преследовала Никиту Хрущева всю жизнь. Если бы у кого-то возникла мысль, что невероятно представить сегодня такую надобность доказать склонность бывшего главы СССР к жовиальности и примитивному народному гедонизму, он легко отыскал бы доказательство тому в воспоминаниях о бывшем юзовском слесаре. Да и чего стоит одна только его известная фраза пенсионных уже лет жизни: «Власть – она слаще всего, слаще бабы, слаще даже водки».
Кстати, о водке и трезвости Хрущева.
Да, особо в слабости к «зеленому змию» он замечен не был. В сферах, в которых он вращался, это вообще-то не поощрялось никогда. Но чураться-то выпивки совсем он тоже не чурался. Обычный был мужик, со всеми приятными слабостями молодых лет.
Вот отрывок из письма, написанного одним евреем другому из Юзовки в Одессу. Верней, уже из Сталино. Парню, который в индустриальном институте делил с Никитой общественные нагрузки, надо было выехать на родину к Черному морю. Вот как ситуацию описывал много лет спустя его родственник:
«А Миша и говорит – нет. Никак не могу сей час с тобой поехать. Мы с Никитой отпуск напополам поделили, и первая половина его. Да он едет уже через два дня.
Как так, говорит Сема, а кто такой этот Никита.
Никита, говорит Миша, – это наш освобожденный секретарь партячейки института. Хороший такой парень Никита, Хрущев его фамилия.
Так попроси его сменять отпуска, говорит Сема.
Не, говорит Миша, неудобно мне.
Расстроился Семен, пошел в институт и там познакомился со старичком одним. Он вахтер, а раньше был талмудистом не то в Умани, не то в Луцке. Рассмотрел он Сему и говорит – помогу мол советом. А разве что?
– Да вот так, – говорит старичок, – без пол-литра не ходи. Это ж Никита, все знают! Бери пол-литра, колбасу, огирочков и иди до него. Домой иди. Вин тоби за пол-литрой все сделает.
– А куда ж идти?
– Да на Рутченковку пойдешь, а як до шахты 31 добредешь ото оно и будет.
И что ты думаешь, Миля? Семен таки пошел, разыскал того Никиту, последовал совету и был вполне вознагражден за это. Они распили одну пол-литру, Никита сбегал за другой, встали из-за стола они уже друзьями. Назавтра Никита забрал заявление об отпуске и отпустил Мишу в Одессу до старика-отца и на откорм».
В оправдание молодому Никите стоит только сказать, что к тому времени он уже был отцом двух детей, а жена его, Фрося, умерла в 1918 году от тифа. Он прошел через фронты Гражданской войны, руководство крупным промышленно-сельскохозяйственным районом. И даже женился второй раз. Кто бы стал укорять его за любовь к хорошему столу?
Через три года двадцатилетняя юзовская жизнь Хрущева подошла к концу.
В 1928 году его, 34‑летнего партаппаратчика, отправили на повышение сначала в Харьков и Киев, а после и вовсе в Москву. Родился уже всем знакомый Никита Сергеевич Хрущев – один из сподвижников Сталина и творцов Большого террора конца тридцатых годов. Один из тех творцов, кто уцелел в этой кадровой мясорубке.
А домик Хрущева исчез за одну ночь после его отставки, последовавшей в октябре 1964 года. Говорят, снесли бульдозерами вместе со всеми экспонатами. Не пожалели даже той печной трубы, в которую сумел залезть очень нехотевший попадаться карателям в руки юркий паренек Никита.
* * *
– Донна, – сказал Палыч и окутался облаком табачного дыма, – у нас есть еще одна история про поход князя Игоря. Стоит ли повторяться?
– Думаю, тому делу, ради которого мы здесь собрались официально, это не повредит. Давайте, Палыч.
История из 1185 года – о фальстарте князя Игоря
Девять веков назад Великая степь у порога русского дома дышала тревогой – кочующие в «предместьях» владений Черниговского, Киевского, Северского, Рязанского князей половецкие племена знали, что спокойной жизни им ждать не придется, и как только степь зазеленеет свежими травами, русы отправятся на них в большой поход.
Лазутчики доносили ханам – великий киевский князь Святослав Всеволодович не скрывает своих планов: нынешним, 1185 годом от Рождества Христова князь намерен ослабить половцев настолько, чтобы впредь они могли бы ходить в походы «на кормление» только под его рукой.
У Киевского князя были хорошие виды на сезон 1185 года. Погодные условия говорили о том, что жара придет в эти широты раньше времени. Половцы вынуждены будут откочевать от мелких пересыхающих рек, близких к русским границам, чуть дальше – в междуречье Оскола, Северского Донца и Дона. А это значит, что и лазутчиков отодвинут, и о походе русских степняки узнают не сразу.
В предыдущем году Святослав нанес половцам, ходившим за добычей на Русь, тяжелое поражение на реке Орель. Их силы были ослаблены. Но и русские – тоже.
Кроме того, на помощь к восточной орде, которой правили ханы Кончак и Кобяк, мог с запада подойти со своим многочисленным войском хан Гза, а от Лукоморья с подкреплением всегда можно было жать тамошних мелких ханов, сыновья и внуки которых сложат головы вместе с русскими князьями 38 лет спустя на поле битвы у реки Калки – на территории нынешней ДНР, в районе заповедника «Каменные Могилы».
Понимая все плюсы и минусы, а также необходимость «дожать» половцев, чтобы за пару лет они не усилились снова, киевский князь решил отправиться с визитами по многочисленным удельным князьям, уговаривая их на битву против «поганых».
Святослав Всеволодович хотел действовать наверняка, чтобы закрыть «половецкий вопрос» раз и навсегда. Без этого нельзя было строить стратегические планы хотя бы на пятилетку. Половцев надо было переводить в статус подчиненных союзников, а не ситуативных.
Надо сказать, что половцы, или кыпчаки, были отменными степными кондотьерами. Под бок к русам их пригнала
