Шоссе Линкольна - Амор Тоулз
Несколько минут спустя все отменно наслаждались вечером, отрывали листья, попивали вино и с должным восхищением обсуждали того первого в истории человека, который отважился съесть артишок.
Когда с закуской было покончено, Салли разгладила салфетку на коленях и спросила, что следующее.
— Феттучини мио аморе, — сказал Билли.
Эммет с Салли вопросительно посмотрели на Дачеса в ожидании разъяснений, но он убирал со стола и потому попросил Вулли взять разъяснения на себя.
И Вулли рассказал им все. Рассказал про «Лионелло» — ресторан, в котором не бронируют столики и не выдают меню. Про музыкальный автомат, и мафиози, и Мэрилин Монро. Про самого Лионелло — как он переходит от столика к столику, здоровается с гостями, угощает их выпивкой. И наконец рассказал, что, когда официант подходит к твоему столику, про феттучини мио аморе он и не обмолвится — раз уж не знаешь, что его можно заказать, то и есть его не достоин.
— Я помогал готовить, — сказал Билли. — Дачес показал мне, как надлежащим образом резать лук.
Салли ошеломленно уставилась на Билли.
— Надлежащим образом?
— Да, — сказал Билли. — Надлежащим образом.
— И как же это, скажи на милость?
Но Билли не успел ответить — дверь распахнулась, и вошел Дачес со всеми пятью тарелками сразу.
Описывая ресторан «Лионелло», Вулли видел, что Эммет с Салли не вполне ему верят, и не мог их в этом винить. Истории Дачес рассказывал, что твой Поль Баньян, у которого всякий сугроб — высотой с дом и всякая река — шириной с море. Но после первого же кусочка сомнения отринули все.
— Как же это восхитительно, — сказала Салли.
— Должен отдать должное вам обоим, — сказал Эммет. И, подняв бокал, добавил: — За поваров!
— Да здравствуют повара! — откликнулся Вулли.
— Да здравствуют повара! — сказали все.
Ужин был настолько изумительным, что все попросили добавки. Тогда Дачес налил еще вина — и заблестели глаза у Эммета, и покраснели щеки у Салли, и воск радостно закапал с розетки канделябра.
Потом все стали просить что-нибудь рассказать. Сначала Эммет попросил Билли рассказать о том, как они побывали в Эмпайр-стейт-билдинг. Потом Салли попросила Эммета рассказать о поездке в грузовом вагоне. Потом Вулли попросил Дачеса рассказать про магические трюки, которые он видел на сцене. И в конце концов Билли спросил Дачеса, не знает ли он сам каких-нибудь трюков.
— Пожалуй, за столько лет кое-чему научился.
— Покажешь?
Отпив вина, Дачес на секунду задумался и сказал:
— А почему бы и нет.
Он отодвинул тарелку, достал из жилетного кармана штопор, скрутил с него пробку и положил на стол. Затем взял бутылку, вылил остатки вина и стал заталкивать пробку внутрь, пока она не упала на дно.
— Как видите, я поместил пробку в бутылку, — сказал он.
Затем он пустил бутылку по кругу, чтобы все по очереди убедились: в стекле никаких щелей, а пробка действительно внутри. Вулли даже перевернул бутылку вверх дном и потряс, чтобы доказать то, что все и так знали: затолкнуть пробку внутрь, конечно, сложно, но можно, а вот вытряхнуть ее обратно не удастся ни за что.
Когда бутылка описала круг, Дачес закатал рукава, поднял руки, показывая, что в них ничего нет, и попросил Билли оказать любезность и сосчитать в обратном порядке, начиная с десяти.
К невероятному удовольствию Вулли, Билли не только согласился помочь, но и обратился к крошечной секундной стрелке на своих новых часах, чтобы соблюсти точность.
— Десять, — начал он, и Дачес взял бутылку и положил к себе на колени, где ее было не видно.
— Девять… Восемь… — считал Билли, а Дачес сделал глубокий вдох и выдохнул.
— Семь… Шесть… Пять… — Дачес повращал плечами.
— Четыре… Три… — Дачес на мгновение закрыл глаза.
«Как долго, однако, длятся десять секунд», — думал Вулли, пока Билли считал. Хватит, чтобы провозгласить поражение боксера-тяжеловеса. Или возвестить о наступлении нового года. Но, кажется, даже близко не хватит, чтобы достать пробку со дна бутылки. И все же, и все же, стоило только Билли сказать «один», как одной рукой Дачес с громким стуком водрузил на стол пустую бутылку, а другой — положил пробку.
Ахнув, Салли посмотрела на Билли, Эммета и Вулли. Билли посмотрел на Вулли, Салли и Эммета. А Эммет посмотрел на Билли, Вулли и Салли. Другими словами, все переглянулись. Кроме Дачеса, с загадочной улыбкой сфинкса смотревшего прямо перед собой.
И тут все разом заговорили. Билли назвал это магией. Салли сказала: «Вот это да!» И Вулли сказал: «Чудесно, чудесно, чудесно». А Эммет — Эммет хотел взглянуть на бутылку.
Дачес пустил бутылку по кругу, и все увидели, что она пустая. Тогда Эммет недоверчиво предположил, что было две бутылки и две пробки, и Дачес поменял их под столом. Все посмотрели под стол, а Дачес растопырил руки и покрутился, но никакой второй бутылки не оказалось.
Тут все снова заговорили и стали просить Дачеса показать, как он это сделал. Дачес ответил, что маги никогда не раскрывают своих тайн. Но просьбы и уговоры в надлежащем количестве все же его убедили.
— Все, что нужно, — объяснял он, вернув пробку на дно бутылки, — это взять салфетку, просунуть сложенный уголок в горлышко бутылки вот таким образом, подкинуть пробку, чтобы она легла в сгиб, а потом аккуратно вытянуть.
И, конечно, когда Дачес потянул салфетку, пробка осталась между слоями, прошла сквозь горлышко и со смачным хлопком выскочила наружу.
— Дай мне попробовать, — сказали Билли и Салли одновременно.
— Давайте все попробуем! — предложил Вулли.
Вскочив со стула, Вулли метнулся через кухню в кладовую, где «Деннис» хранил вино. Схватив три бутылки vino rosso, он принес их на кухню — там Дачес откупорил бутылки, и Вулли вылил содержимое в раковину.
В столовой Билли, Эммет, Салли и Вулли затолкали пробки в бутылки — каждый в свою — и сложили салфетки под чутким руководством кружившего вокруг стола Дачеса.
— Сложи ее чуть больше, вот так… Подкидывай пробку немного по-другому, вот так… Пусть упадет чуть глубже в складку. А теперь тяни, только аккуратно.
Чпок, чпок, чпок — выскочили пробки Салли, Эммета и Билли.
Тогда все посмотрели на Вулли. Обычно в такой ситуации Вулли хотелось встать и выйти из комнаты. Но только не после ужина из артишоков и феттучини мио аморе, разделенного с четырьмя его самыми близкими друзьями. Только не сегодня!
— Подождите, подождите, — сказал он. — Уже почти, почти.
Прикусив кончик языка, Вулли подталкивал и выманивал пробку, а потом аккуратно, очень аккуратно стал тянуть. Он тянул, а все, кто был за столом — даже
