Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
Грудь Эстер пронзила жгучая боль. Она сжала кулаки. Свет тек по морю, раскрывая мир на своем пути. Эстер вздохнула. Ей представилось, как соленый воздух проходит через горло в легкие, превращая мышцы и ткани в камень.
— Аура говорила о тебе каждый день. Мне кажется, я знал тебя еще до того, как мы познакомились. Она говорила, что скрыла от тебя эту часть своей жизни. Она боялась того же, что и все мы: разочаровать любимых людей. Аура не хотела, чтобы ты плохо о ней думала. Не хотела тебя подводить. Хотела остаться для тебя такой, какой была всегда. Старшей. Храброй. Сильной.
Эстер не шевелилась. Не говорила ни слова.
— Ты помнишь, какой она была до той вечеринки? — спросил Софус.
Ее пятнадцатилетняя сестра, тюленья дева: игривая, любопытная, чудесная. Огонь под кожей и неутолимая жажда жизни. Неукротимая, острая умом, сильная. Солнечные очки-сердечки, глаза, подведенные черным карандашом, облупленный лак на ногтях. Берцы. Ожерелье из пластмассовых подвесок и леденцов.
— Она была великолепной, — прошептала Эстер.
Лицо Софуса омрачила печаль.
— А помнишь, как она изменилась примерно в этом возрасте? Спустя какое-то время после той вечеринки? — Голос прозвучал беззащитно. Нежно.
Эстер словно наяву учуяла запах эвкалиптов. Она сидит в Звездном домике и смотрит на небо. Джек указывает на совок, притаившихся в темном углу. «Может, и ты Старри, не видела того, что у тебя прямо под носом».
— Эстер? — позвал Софус.
Она нахмурилась: воспоминание было где-то рядом, но никак не прояснялось.
— Зубчики на крыльях похожи на кардиограмму, — пробормотала она.
— Зубчики? — спросил Софус откуда-то издалека.
Смутное воспоминание: больница. Яркий свет, пищит аппарат, на экране зеленая ломаная линия. Аура спит в больничной кровати.
Эстер с трудом, глубоко вдохнула. Выдохнула.
— Софус. — Она сфокусировала взгляд на его лице.
Он смотрел ей в глаза, держал ее за руки.
— Ты в безопасности.
Вечер памяти Ауры. Cold Chisel поют о деревьях в огне. Эстер просматривает во «вью-мастер» диск под названием «Юность». Щелк. Аура — веснушчатая девчонка с открытым радостным лицом. Щелк. Аура сидит, обхватив колени руками и отвернувшись. Щелк. Аура пронзительно смотрит прямо в камеру. Один диск — а как она изменилась.
Воспоминания не иссякали, текли насыщенным быстрым потоком. Аура уже бросила университет; Фрейя и Джек о чем-то говорят вполголоса и замолкают, стоит Эстер войти. Аура и Фрейя, склонив головы друг к другу, идут к морю. Двадцать первый день рождения Ауры; она с маниакальной пьяной радостью взывает к друзьям: «Скажи мое имя!» День, когда они едут с ней в аэропорт: лицо Ауры разрумянилось, глаза снова блестят. «Я найду тебе Агнете, Старри». Через три года она возвращается из Дании. Румянец и блеск исчезли.
— Софус, что с ней здесь произошло? Почему она вернулась сломленная? Почему бросила меня?
В глазах Софуса была мука. Он сжал руки Эстер.
— Расскажи!
— Эстер… — Софус запнулся, и Эстер тоже стиснула его руки.
— Говори.
— Это произошло вскоре после нашей встречи. Всего несколько месяцев. Вскоре после ее приезда на Фареры.
— Что? Что произошло?
Софус вздохнул:
— Аура забеременела. Нашим ребенком.
Руки Эстер стали вялыми.
— Я не знал, что думать. Мы предохранялись.
Эстер снова сложила ладони на коленях.
— Аура сразу сказала, что хочет оставить ребенка. Врачи предупредили насчет рисков, риски есть всегда, но Аура вполне здорова. Тогда-то она и рассказала мне, что с ней произошло в юности. И что означает для нее наше общее дитя. Наш ребенок был чудом. Радость Ауры была вот такой! — Софус поднял руку, указывая на небо. — Она заразила меня своим счастьем. Это были наши лучшие недели. Аура словно посыпала волшебной пылью всех, кто ей встречался.
Эстер прикусила щеку, почувствовала вкус крови.
— Я знал, что люблю ее. Знал. Не знал только, готов ли я сам к ребенку. Но Аура так верила, что мы станем родителями, что я заразился ее уверенностью. Тогда я и сделал ей предложение. Когда я расспрашивал ее о семье, она отделывалась парой слов. Но о тебе говорила каждый день. Я понятия не имел, что она оборвала связи. Могу только догадываться, как тяжело ей было удерживать одновременно прошлое и будущее, то, что осталось там, и то, что с ней происходило здесь.
Эстер посмотрела на небо, похожее на сахарную вату.
— А ребенок? — Она прерывисто задышала, над губой выступил холодный пот.
Софус прижал ладонь ко рту и хрипло произнес:
— У нас родилась девочка.
Эстер затаила дыхание.
— Родилась мертвой, — закончил Софус.
Над морем плыл свет. Раскрывал мир. Обращал кожу в камень.
— После похорон Аура держалась как могла. Но нам было плохо. Все теперь было плохо. — Софус вытер глаза. — Мы знали друг друга не настолько хорошо, чтобы пережить такую тяжелую, такую личную утрату. Мы оба оплакивали потерю, но каждый по-своему. Я был убит горем, я скорбел. Я все еще горюю. Но у меня в прошлом не было травмы, которая поднялась бы со дна души. Для Ауры утрата и горе оказались слишком болезненными. С ее телом, в ее теле снова произошло несчастье. Боль поглотила ее целиком. Мы утратили способность сказать друг другу простые слова, любая наша беседа теперь перерастала в ссору. Я не мог поговорить с Аурой. Я не мог заставить ее поговорить со мной. Конечно, я тоже был не ангел. Я не знал, как ей помочь, что сделать. Нам помочь. Аура не могла сказать мне, в чем нуждается. Она и сама не знала. А я не знал, что сказать. Мне казалось, она медленно исчезает у меня на глазах — а я просто смотрю. Однажды я пришел с работы домой — а ее нет. Ушла. Улетела домой. К тебе. Наш последний разговор вышел каким-то идиотским, мы поспорили, что приготовить на ужин. Так и не поговорили потом. Я пытался. Она не отвечала ни на звонки, ни на письма. Вашего тасманийского адреса у меня не было. Мне пришлось ее отпустить. Я ничего не знал об Ауре. А пару месяцев назад Клара позвонила мне из Лондона, сказала, что ты ей написала. Тогда я и узнал… что Ауры больше нет.
Эстер закрыла лицо липкими руками. В животе были узлы и спазмы, мешавшие дышать.
— В день, когда ты появилась во «Флоувине»… когда я тебя увидел…
Эстер стиснула зубы, но не смогла удержать приступ тошноты. Спазмы, жгучие и настойчивые, пронзили ее насквозь. Эстер быстро перегнулась через борт, и ее вырвало. Горло обожгло, и она громко застонала.
Софус мгновенно оказался рядом; он придержал ей волосы.
— Все нормально.
