Сицилийский роман - Елена Скаммакка дель Мурго
– Угу, вернуться на Сицилию… Да они скорее умрут от голода, чем вернутся в семью! А мной и моей семьей родная мать даже не поинтересовалась! – возмущался перед женой Джовани. Посмотрев на часы, он заказал разговор с Америкой.
Нью-Йорк сити
Марио брел усталым шагом по улицам большого города, возвращаясь после ночной работы, а мимо проносились толпы хорошо одетых клерков, спешащих в офисы и на ходу жующих бутерброды, одновременно разговаривая по мобильникам.
В этом большом людском муравейнике все куда-то бежали, каждый смотрел только вперед, не имея ни времени, ни желания на минутку остановиться и попытаться понять, как порой нуждается в помощи рядом идущий человек.
Марио шел неспешно, созерцая окружающий его мир и думая о своих близких. Минут через сорок он уже будет на окраине, у себя в квартире, и сможет обнять маленького сынишку. Выжатому как лимон после ночной работы в баре, ему предстояло отдохнуть часок-другой и идти работать в газетный киоск, а позже, приняв душ и перекусив, развозить по домам итальянские пиццы. Но, даже надрываясь на трех работах, Марио не удавалось досыта накормить две семьи. Именно две, потому что после всего, что случилось в Калифорнии, у Косты что-то надломилось внутри, и он впал в сильнейшую депрессию. После многочисленных неудачных попыток вывести брата из этого состояния, Марио взвалил на себя все заботы о двух семьях, решив набраться терпения и дождаться, когда Коста сам выйдет из депрессии.
Проходя по ювелирной улице, Марио по привычке остановился перед роскошной витриной одного из этих великолепных и очень дорогих нью-йоркских магазинов, как если бы должен был выбрать своей жене очередной подарок. Осматривая выставленные за стеклом украшения, его взгляд скользнул внутрь магазина, и он увидел до боли знакомый женский силуэт. Это была его жена Валерия. Она о чем-то просила стоящего за прилавком мужчину, а тот с сожалением разводил руками. Тогда, решительно махнув головой в знак своего согласия, она протянула ему длинную красную коробочку, беря взамен от него банковский чек.
– Лера! – со спины окликнул ее Марио.
– Марио?! – он застал ее врасплох, и ей стало стыдно и неловко. – Ты давно здесь стоишь? – и, поняв, что он все видел, со слезами на глазах бросилась ему на шею.
– У нас, к сожалению, наступили крайне тяжелые времена, да, жена? Ничего, не плачь, я не буду тебя ругать, наоборот, ты поступила правильно, зачем нам сейчас предметы роскоши, когда мы не знаем, как прокормить наших детей.
– Зато этих денег нам хватит на три месяца, – уже улыбаясь, сказала Лера.
От автобусной остановки готов был отъехать нужный им автобус и, взявшись за руки, они побежали к нему, запрыгнув в последний момент в заднюю дверь. Прижавшись друг к другу, они стояли в толпе пассажиров и смотрели друг на друга такими же влюбленными глазами, как и много лет назад.
Рим
– Боже! Какая невыносимая боль! Скорей бы все это кончилось! Сестра, сестра! – жалобно позвал больной.
Пауло Камарата был при смерти. Ужасная болезнь, с которой вот уже больше ста лет борется все человечество и никак не найдет панацею, завладела его организмом, запустив свои подлые щупальца-метастазы во все органы, находящиеся рядом с желудком.
Высокий шатен со спортивной фигурой, любитель красивой жизни и развлечений, Камарата был старым холостяком, пользовавшимся большой популярностью у женщин и не помышлявшим до недавнего времени о женитьбе, предпочитая свободные отношения. Но в тот момент когда внезапно ворвалось в его уже немолодую жизнь настоящее чувство и он решил расстаться со своей драгоценной свободой, случилось это, раз и навсегда перечеркнув его жизнь. Камарата умирал в своем доме мучительно, медленно, в полном одиночестве, не считая приходящей медсестры-сиделки.
Медсестра сделала единственное, что могло облегчить его страдания – обезболивающий укол и, поставив на тумбочку у его кровати графин с водой, села рядом на стул. Лекарство заглушило на некоторое время острую боль, и он попытался уснуть, но не смог. Он закрывал глаза, и ему начали мерещиться странные вещи. Он вдруг отчетливо увидел одетую в черное, зловещую фигуру сатаны, который дружелюбно улыбался и приглашал в подземное царство, сулил несметные богатства.
Когда сатана исчез, возникли человеческие лица, истекающие кровью и молящие о помощи, искаженные от ужаса и боли.
– Нет, я больше не в силах вынести это, мне необходимо исповедаться, – решил больной.
– Сестра, позовите, пожалуйста, падре Стефано, – попросил он. Медсестра понимающе взглянула на Камарата и вышла из комнаты.
– Господи! Призови душу мою грешную! – молил он. В полузабытьи, как сквозь туман, увидел склонившееся над ним лицо священника.
– Падре, это Вы? – еле слышно, шепотом спросил он.
– Это я, сын мой, исповедуйся, очисть свою душу, и да ждет тебя царство небесное.
– Да, падре, я грешен, очень грешен и расплачиваюсь за свои грехи этой ужасной невыносимой болезнью, – и он заплакал, как ребенок, от раскаяния и жалости к себе. Святой отец поднес к губам Камарата стакан с водой. С трудом сделав два глотка, превозмогая не покидающую его ни на минуту жуткую боль, он продолжил свой рассказ.
– В 1957 году я работал авиамехаником в аэропорту Катании. Я ведь родом с Сицилии, святой отец. Вы себе даже представить не можете, какая там царила нищета после войны! Сейчас в каждом доме есть свет, газ, водопровод, но как мы раньше жили – страшно вспомнить, но не в этом дело, хотя и в этом тоже, – Камарата застонал и скорчился от боли.
– Однажды во время рабочего дня ко мне подошел человек, представившийся инженером Карузо, и сказал мне, что у него ко мне есть деловое и очень выгодное для меня предложение. Он попросил меня помочь ему проникнуть буквально на несколько минут в один из стоящих недалеко от взлетной полосы грузовых авиалайнеров. Инженер предложил мне за эту услугу огромные по тем временам деньги и уверил меня, что ничего плохого не произойдет и я не понесу никакой ответственности. Я, Падре, был тогда очень беден, но честолюбив, и любыми способами мечтал вырваться из лап бедности и уехать с Сицилии в Рим или какой-нибудь другой город Италии за лучшей жизнью. Я легкомысленно согласился на его предложение, а потом… – и он опять заплакал от нахлынувших жутких воспоминаний.
– Самолет, в который заходил инженер, потерпел крушение. Погибли все члены экипажа! Это ужасная трагедия! – и он на секунду замолчал. – Святой отец, я поступил чудовищно и, конечно, мне нет прощения, но все
