История села Мотовилово. Тетрадь 8 (1926 г.) - Иван Васильевич Шмелев
Подъезжая к пересечению московской железной дороги, стало темнеть. Василий, прикрикивая на Серого, из-за подворотов чапана наблюдал, как паровоз с натужно тянул состав товарных вагонов в подъем, направляясь в сторону Москвы.
В глубине саней, закутавшись в тулуп, полудремала Любовь Михайловна, она, горестно переживала и не могла смириться с тем, что так халатно отнеслась с деньгами, которые вынули из кармана воры, нанеся ей и всей семье такой значительный материальный урон, и не только семье, но и всему хозяйству. Тряская дорога вконец уморила ее, и она всю дорогу до самого дома находилась в каком-то туманном забытье. А Василий Ефимович, держа свой упрямый нрав, ни разу не обернулся назад, он вожжами подхлёстывал Серого, который, как бы в ответе за урон, во весь дух бежал по дороге, невольно забавляя хозяина тем, что тот прислушался, как гулко ёкает у лошади селезёнка.
А дома семья заждалась возвращения из города отца и матери. Ванька несколько раз выходил на морозную улицу, к мазанке, вглядывался вдаль улицы, ожидая появления из-за поворота на дунаевом перекрестке, серой лошади со знакомой повозкой, но нет и нет, Серый не появлялся и Ванька снова уходил в избяное тепло.
– Всё еще не приехали? – спрашивала его бабушка Евлинья.
– Нет, всё ещё не видно, – досадливо отвечал Ванька.
– Не знай, на что и подумать, должно что-нибудь в дороге случилось, пора бы уж вернуться! – с тревогой в голосе замечала бабушка.
В очередной выход на дорогу, Ванька, в сероватой ночной темноте заметил своего родного Серого, который весело несся по дороге, приближаясь к своему заметному, желанно манящему теплому двору.
Ванька широко расхлебянил ворота, дав без задевки въехать повозке во двор. По тому, с каким остервенением отец бросил в сторону снятый с себя чепан, Ванька определил, что отец нынче сильно не в духе. В такие моменты лучше не попадаться ему на глаза, свою неудачу, отец, незаслуженно непременно сорвёт на ком-либо попавшимся ему на глаза. Поэтому Ванька ушел в избу и послал Миньку распрячь лошадь.
Чтобы несколько смягчить свою злость на двойной урон, Василий Ефимович мешок с сбруей втащил в избу. Он шумно, но молчаливо, вывалил содержимое мешка на пол. В избе едко запахло пропитанной дёгтем упряжью. Ребятишки, с детской любознательностью и интересом обступили побелевшую в тепле, морозную, новенькую блестевшую бляшками, сбрую, с большим интересом стали ее разглядывать.
– Ну, как съездили? Вы что-то долго там задержались! – полюбопытствовала у сына бабушка Евлинья, со скрипом в ступеньках, спускаясь по лестнице из верхней в нижнюю избу.
– Съездили, да не больно враз, – с грозной ноткой в голосе, ответил матери Василий.
– А что? – с тревогой в голосе переспросила Евлинья.
– Деньги вынули, да, рыбы потеряли пуд.
– Как это вы сплоховали, – спросила старуха.
– Вон, растяпа-то! – сверкнув буйными глазами, кивком головы, показал он в сторону Любови Михайловны.
Как правило в хозяйство или в семью, одна беда не приходит, в одиночку беда людей не настигает. Если случилась одна беда – жди вторую. Так и в этот день, поездка в город у Савельевых прошла с двойным уроном. Мало того, что деньги тринадцать рублей из кармана воры вынули, да еще вдобавок в дороге мешок с рыбой потеряли на три рубля 30 копеек. Это все в стоимостном выражении составляет шестнадцать рублей 30 копеек, а это немалая сумма, она составляет пол-лошади. Подъезжая уже к самой Ломовке, Василий Ефимович, вспомнив о мешке с рыбой, оглянулся назад, а мешка-то на санях нет. Вернулись было они, вплоть до железнодорожного переезда в поисках потери, да где там. Тут пошла полная суетня, кутерьма и перебранка. Вконец разозлённый второй утерей, Василий всячески обругав Любовь Михайловну за ротозейство, готов был пустить в ход кулаки, но видя молчаливое признание вины, за беспечность с её стороны, он сдержался, но в нём, как в котле кипела досада, обида и зло. Досадно было сознавать то, что из хозяйства, так неудержимо выпорхнуло тринадцать рублей денег и то, что утеряна рыба. Масленица без рыбы, это, что и за масленица. Поэтому, Василий Ефимович, сдержав себя от применения силовых приёмов и кулаков в городе и в дороге, готов теперь, по приезде домой, разразиться вовсю. В нем бушевало и клокотало, как в бурлящем кипящей водой самоваре. Отвечая на вопросы матери бабушки Евлиньи, он вдруг взорвался с новой силой, и злобно отбросив из рук рассматриваемый им новый хомут, с бранью обрушился на Любовь Михайловну. Выпучив глаза, он коршуном налетел к ней с кулаками, норовя мстительно ударить.
– Ты, что, взбесился что-ли? Только тронь, – испуганно отвернувшись от удара, в полголоса прокричала Любовь Михайловна, с надеждой на защиту взглянув на сына Миньку, который, не долго думая, и так бросился к отцу защищая мать. Между отцом и сыном началась неприятная перебранка.
– Вишь, какой защитник нашёлся! – уставив свои злобные глаза в упор на Миньку, упрекал он сына.
– Я вот погляжу, когда тебя женим, как ты будешь свою жёнку уму-разуму учить, – колко заметил отец сыну.
Видя эту неприятную сценку злобных выпадов отца на сына, Любовь Михайловна, с болью на сердце и печалью на душе, тягостно переживала. Горький колючий комочек обиды, чутко подкатил к горлу. В ее груди, что-то несдержимо заклокотало, она хрипло закашлявшись, с трудом выдавила из себя слова упрека отцу своих детей:
– Ты мне этим досадил, как заноза под сердце!
Незаслуженно оскорблённая руганью, грубо обозванная невежественными словами, на глазах Любови Михайловны появились слёзы, от обиды еще пуще закололо в горле, заскребло на сердце. Но она терпеливо, без жалобы людям переживала все это на себе, рассуждая с собой «Знать, такая моя участь – безропотно нести свой крест», успокаивала она себя.
Обычное чаепитие (по приезде из города), прошло в этот поздний вечер в семье Савельевых в неловком молчании. Съестные покупки, едомые за чаем, на языке у всех отзывали какой-то горьковатостью.
Масленица. Катание. Минькины невесты
Еще за несколько недель до Масленицы, по воскресеньям люди села, как бы встречая ее, пробуя силы, катаются на разноряжённых лошадях вокруг села, лихо звеня колокольчиками. Масленица, это весёлый, традиционный народный праздник, как бы знаменующий проводы, понаскучливой и в меру надоевшей зимы. В этот предвесенний праздник люди стараются, всяк по-своему, показать свое ухарство и удаль. Лошадники, стараясь удивить своих односельчан, из кожи лезут, чтобы как-нибудь шикарнее обрядив лошадь: разноцветными шарфами, лентами, сбруей и колокольчиками, в санках с шиком промчать по улицам вокруг села, вызвать у соперников удивление и зависть. А парни-молодежь, особенно женихи, с особенным рвением и отвагой, запрягнув
