Назови меня своим именем - Андре Асиман

Андре Асиман

Назови меня своим именем

Посвящается Альбио,

Alma de mi vida[1]

CALL ME BY YOUR NAME

Copyright © 2007 by André Aсiman

All rights reserved.

Artwork from "Call Me By Your Name" appears сourtesy of Sony Piсtures Classiсs Inс.

© А. Захарьева, перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. Popсorn Books, 2019

Предисловие автора к русскому изданию

(Внимание! Предисловие содержит спойлеры)

Выход романа «Назови меня своим именем» на русском языке – огромная честь для меня. Я вырос с любовью к Достоевскому, Гоголю, Гончарову и Чехову, и мне невероятно радостно от того, что мои книги будут продаваться в таких замечательных городах, как Москва и Санкт-Петербург.

Идея романа впервые посетила меня в тот год, когда я не смог отправиться летом в Италию. Наша семья обычно арендовала дом в Тоскане или Умбрии, и не было ничего прекраснее, чем каждое утро ехать в один из крошечных городков, расположенных на холмах, а вернувшись ближе к вечеру – устраиваться у бассейна, пить коктейли и, наконец, ужинать. Я обожал лежать у самого края бассейна, опустив одну ногу в воду, и слушать музыку в наушниках. В одну из таких поездок я познакомился с картинами Клода Моне[2] с изображением дома в Бордигере. Мне захотелось посетить этот дом. Так вот, в то утро, когда я понял, что привычная поездка в Италию не состоится, я решил: нужно попытаться представить себе, каково это – жить в доме Моне где-то на берегу итальянской Ривьеры. Я написал один абзац. Но стоило мне начать описывать сам дом, как уже появился балкон с видом на море, потом – сосновая аллея, ведущая к воротам… и не успел я опомниться, как по той самой сосновой аллее к дому уже подъезжало такси, и из него выходил не кто иной, как чрезвычайно привлекательный молодой человек по имени Оливер. Так было положено начало роману, который я, ничего не продумывая заранее, писал в течение трех следующих месяцев.

История рассказана от лица семнадцатилетнего Элио, сына хозяев дома. С первой же встречи Элио испытывает к Оливеру интерес и уже очень скоро оказывается серьезно увлечен новым гостем. Но полностью понять свои чувства он пока не может – так же, как не может осознать их истинную силу. С одной стороны, Элио не хочет признаваться в этой симпатии даже себе самому, с другой – он возмущен приездом молодого ученого, который следующие нескольких недель будет помогать его отцу с научной работой; Элио видит в нем нарушителя спокойствия. Он постоянно пытается найти в Оливере что-нибудь, что отвратило бы его, тем более что Оливер – практически полная противоположность Элио. Последний робок, сдержан и часто замкнут в себе; большую часть времени он проводит за чтением и написанием аранжировок к классической музыке. Оливер совсем иной; днем это молодой ученый, погруженный в работу над рукописью, однако его ночная жизнь окутана тайной. Он настоящий экстраверт, уверен в себе и общителен; возможно, даже несколько пренебрежителен, что выражается в его фирменном прощании: «Давай!» Кажется, он совершенно равнодушен к Элио и едва замечает его.

Тем временем по ходу развития событий чувство отторжения, которое Элио поначалу испытывает к Оливеру, стремительно улетучивается.

На протяжении первой части Элио только наблюдает за Оливером, изучает его и пытается с ним по-дружески сблизиться – так, чтобы никто не понял, что его влечет к новому постояльцу.

Читатель не знает, что думает или чувствует сам Оливер, в том числе в отношении Элио. Обо всем происходящем мы знаем лишь со слов Элио и вынуждены доверять ему, даже если порой его догадки ошибочны и противоречивы. Тем временем чувства, которые Элио пытается подавить, проникают в его сны. И там он уже не способен лгать – поэтому вынужден признаться себе в своих желаниях. Он не просто мечтает об Оливере и его теле – его разрывает от любви.

Так стоит ли Элио рассказать Оливеру об этой любви, или ему следует хранить ее в секрете? Этот вопрос мучает юношу с той секунды, как он осознает свое влечение. В конце концов довольно очевидный намек срывается с губ Элио, и, к его удивлению, Оливер сразу же догадывается, о чем идет речь. Вскоре Элио понимает: такая быстрая реакция Оливера означает, что они похожи гораздо больше, чем он думал. Вероятно, именно тогда Элио впервые осознает: Оливер тоже к нему неравнодушен.

Эти двое становятся так близки, что ближе быть просто невозможно, – между ними нет никаких границ, и вместе они следуют за желаниями своих тел и сердец. Теперь они ведут себя совершенно открыто и раскованно. В литературе вряд ли найдутся два персонажа, столь глубоко вросшие друг в друга, – и это слияние объясняет, почему в какой-то миг они словно меняются телами, становясь один другим, почему не могут жить друг без друга, почему Оливер просит Элио назвать его своим именем и в ответ называет Элио своим и, наконец, почему в момент наивысшего наслаждения Элио, сам не зная почему, начинает задыхаться от слез.

Я надеюсь, российским читателям понравится этот роман. А пока все, что мне остается, – это попрощаться, процитировав Оливера: «Давайте!»

Часть I. Если не потом – то когда?

– Давай! – эта фраза, этот голос, эта интонация.

Я никогда раньше не слышал, чтобы кто-нибудь, прощаясь, говорил «давай». Слово звучало резко, отрывисто, пренебрежительно; от него веяло плохо замаскированным безразличием; так говорят люди, которым все равно, увидят ли они тебя снова.

Это слово – мое первое воспоминание о нем, и оно звучит у меня в ушах до сих пор. «Давай!»

Я закрываю глаза, произношу его – и я снова в Италии, много лет тому назад: иду по дороге, обсаженной по обеим сторонам деревьями, и наблюдаю, как он выходит из такси во вздымающейся на ветру голубой рубашке с расстегнутым воротом, темных очках, соломенной шляпе; и эта обнаженная кожа… и вот он уже жмет мне руку, передает свой рюкзак, вынимая чемодан из багажника такси, и спрашивает, дома ли отец.

Возможно, именно там и тогда все началось: его рубашка, закатанные рукава, жесткие мячики пяток, скользящие вверх-вниз в потрепанных эспадрильях и