Мюриэл Спарк - Мисс Джин Броди в расцвете лет
Они, однако, не принимали участия в женских комитетах. Они не преподавали в школах. Комитетским старым девам не хватало инициативности, и они были далеки от бунтарства — они прилежно работали и были благонравными прихожанками. Школьные учительницы вели еще более праведный образ жизни: зарабатывали себе на хлеб, жили с престарелыми родителями, ходили на прогулки в горы, а по выходным ездили в Норт-Бервик.
Старые девы типа мисс Броди очень любили поговорить, они были феминистками и, подобно большинству феминисток, разговаривали с мужчинами «как мужчина с мужчиной»:
— Я вот что вам скажу, мистер Геддес, контроль над рождаемостью — единственное средство решения проблем рабочего класса. Бесплатное предоставление каждой семье...
Или — часто в три часа дня у прилавков преуспевающих бакалейщиков:
— Мистер Логан, хоть вы и старше меня, но я — женщина в расцвете лет, и я вам скажу, что в воскресных концертах профессора Тови гораздо больше божественного, чем в службах пресвитерианской церкви.
В свете всего этого мисс Броди во внешних проявлениях ничем не отличалась от ей подобных. Что касается ее внутреннего мира, то это — отдельный вопрос, и было еще неясно, до каких крайностей доведет мисс Броди ее внутреннее «я». От других учителей она внешне отличалась лишь тем, что все еще находилась в зыбкой стадии формирования, в то время как они, после того как им исполнялось двадцать, уже вполне сознательно не отваживались менять свои взгляды, особенно в вопросах этики. Мисс Броди хвасталась, что на свете нет ничего такого, чего она уже не может выучить. Учительница, говорившая девочкам: «Сейчас я в расцвете лет. Вы пожинаете плоды моего расцвета», была не сложившейся мисс Броди, а личностью, развивающейся на их глазах, как и сами девочки, которые в ту пору лишь формировались. Расцвет все еще эволюционирующей личности мисс Броди продолжался и когда девочки приближались к двадцатилетнему возрасту. И принципы, по которым мисс Броди жила в заключительной фазе своего расцвета, привели бы ее самое в изумление, услышь она об этом в его начале.
Летние каникулы тысяча девятьсот тридцать первого года ознаменовали первую годовщину вступления мисс Броди в пору расцвета. Надвигающийся учебный год во многом стал для клана Броди годом прозрений. Девочкам к этому времени было по одиннадцать-двенадцать лет, и этот год был полон будоражащих открытий. Впоследствии секс стал для них лишь одной из составных частей жизни. В тот год он довлел над всем остальным.
Новый семестр начался, как всегда, бодро. Войдя в класс, загорелая мисс Броди сказала:
— Я снова ездила в Италию и провела там бóльшую часть каникул. Кроме того, неделю была в Лондоне. Я привезла с собой массу открыток — мы можем приколоть их на стену. Вот репродукция картины Чимабуэ. А вот большой отряд фашистов Муссолини, на этой фотографии их видно лучше, чем на прошлогодней. Они делают потрясающие вещи, я вам потом расскажу. Я со знакомыми была на приеме у папы. Мои знакомые поцеловали его перстень, но я сочла, что приличнее просто склониться к его руке. На мне было длинное черное платье с кружевной накидкой, и я изумительно выглядела. В Лондоне мои друзья — они весьма состоятельные люди, у их дочери две гувернантки, или, как говорят в Англии, няни, — повели меня к А. А. Милну. У него в холле висит репродукция картины Боттичелли «Примавера», что значит «Весна». Я была в черном шелковом платье с большими красными маками — оно мне очень к лицу. Муссолини — один из величайших людей в мире, Рамсею Макдональду до него далеко, а его фашисты...
— Доброе утро, мисс Броди. Доброе утро, девочки, садитесь, — сказала директриса, влетев в класс и оставив за собой открытую настежь дверь.
Мисс Броди высоко подняла голову, прошла за спиной у директрисы и закрыла дверь, придав этому акту вполне определенное значение.
— Я к вам только на минутку, — сказала мисс Маккей, — и сейчас же ухожу. Что ж, девочки, сегодня первый день нового семестра. Мы не упали духом? Нет. В этом году, девочки, вы должны как следует заниматься по всем предметам и сдать экзамены с честью. Помните, что на будущий год вы переходите в среднюю школу. Я надеюсь, вы все хорошо провели летние каникулы — вы все хорошо выглядите и загорели. Надеюсь в скором времени прочитать ваши сочинения о том, как вы провели лето.
Когда она ушла, мисс Броди долго пристально смотрела на дверь. Джудит, девочка не из клана, хихикнула. «Прекрати», — сказала мисс Броди. Повернулась и стала стирать тряпкой длинный пример на деление, который всегда выписывала на доске на случай вторжения во время уроков арифметики, когда по случайности могла заниматься с девочками вовсе не арифметикой. Стерев с доски, она вновь повернулась к классу:
— Мы не упали духом — нет, мы не упали духом — нет. Как я начала говорить, Муссолини совершил величайшие подвиги, и безработица при нем ликвидирована сейчас даже в большей степени, чем в прошлом году. В этом семестре я смогу вам рассказать об очень многом. Вам известно, что я не верю в необходимость разговаривать с детьми как с несмышленышами, вы способны понять гораздо больше, чем обычно предполагают взрослые. Просвещение, или «эдукацио», означает «выведение наружу» от «э», то есть «наружу», и от «дуко», то есть «я веду». Экзамены экзаменами, а рассказ о том, что я видела в Италии, пойдет вам на пользу. В Риме я видела Форум и Колизей, где умирали гладиаторы и рабов кидали на съедение львам. Один вульгарный американец сказал мне: «Похоже на шикарную каменоломню». Американцы произносят слова с назализацией. Мэри, что означает «произносить с назализацией»?
Мэри не знала.
— Глупа по-прежнему, — сказала мисс Броди. — Юнис?
— В нос, — ответила Юнис.
— Отвечай, пожалуйста, полным предложением, — сказала мисс Броди. — Я считаю, в этом году вам следует научиться отвечать полными предложениями. Постараюсь следить за этим. Правильно надо было ответить так: «Произносить с назализацией — значит произносить в нос». Этот американец сказал: «Похоже на шикарную каменоломню». Ах, и это про место, где сражались гладиаторы! «Хайль, Цезарь! — восклицали они. — Идущие на смерть приветствуют тебя!»
Мисс Броди в коричневом платье стояла с поднятой рукой, словно гладиатор. Глаза ее сверкали, как клинок.
— Хайль, Цезарь! — снова воскликнула она и, сияя, повернулась к окну, как будто там сидел Цезарь. — Кто открыл окно? — Мисс Броди резко опустила руку.
Все молчали.
— Кто бы это ни сделал, окно открыто слишком широко. Шести дюймов вполне достаточно. Больше — уже вульгарно. В таких вещах нужно иметь внутреннее чутье. По расписанию мы сейчас должны заниматься историей. Достаньте учебники истории и держите их в руках. Я вам еще немного расскажу про Италию. У фонтана я познакомилась с одним молодым поэтом. На этой картине Данте впервые встречается на Понте Веккьо с Беатриче — так по-итальянски произносят имя Беатриса, и оно звучит очень красиво. В тот миг он и влюбляется в нее. Мэри, сядь прямо и не сутулься. То был великий момент в великой любви. Кто написал эту картину?
Никто не знал.
— Она написана Россетти. Кто такой Россетти, Дженни?
— Художник, — ответила Дженни.
Во взгляде мисс Броди сквозило недоверие.
— И гений, — добавила Сэнди, приходя на выручку Дженни.
— Он был другом... — подсказала мисс Броди.
— Суинберна, — сказал кто-то из девочек.
Мисс Броди улыбнулась.
— Не забыли, — сказала она, обводя взглядом класс. — Каникулы каникулами, а не забыли. Держите учебники истории перед собой на случай, если к нам опять кто-нибудь заглянет.
Она неодобрительно посмотрела на дверь и с достоинством подняла свою прекрасную голову темноволосой римской матроны. Она часто говорила девочкам, что покойный Хью восхищался ее римской внешностью.
— На будущий год, — сказала она, — вас будут учить специалисты: специальный учитель истории, математики, языков. По каждому предмету будет свой учитель, и каждый урок будет по сорок пять минут. Но в этот последний год, пока вы еще у меня, я подарю вам плоды своего расцвета. Они будут служить вам всю жизнь. Тем не менее сперва я отмечу в журнале, кто сегодня присутствует. У нас две новенькие. Новые девочки, встаньте.
Они поднялись с мест и, широко раскрыв глаза, уставились на мисс Броди, которая села за стол.
— Вы привыкнете к нашим порядкам. Какого вы вероисповедания? — спросила мисс Броди, держа ручку наготове. А в небе над школой кружились чайки, прилетевшие с залива Ферт-оф-Форт; зеленые и золотистые верхушки деревьев клонились к школьным окнам.
Приди, желто-серая осень, скорей,Красой увяданья мне душу согрей.
— Роберт Бернс, — сказала мисс Броди, закрывая журнал. — Мы с вами живем в середине тридцатых годов. У меня в столе четыре фунта румяных яблок из сада мистера Лоутера, его подарок. Давайте-ка съедим их, пока все спокойно — не потому, конечно, что яблоки не входят в мою компетенцию, но осторожность — это... осторожность — это... Сэнди?
