Генрик Ибсен - Росмерcхольм
Росмер. Как только я узнал все это - она как будто вновь ожила... и мне жутко.
Ребекка. Нет, нет... не надо поддаваться этому, Росмер! Не надо!
Росмер. А я тебе говорю - надо. Надо попытаться выяснить это вполне. Как могла она так заблуждаться, впасть в такое роковое недоразумение?
Ребекка. Не начинаешь же и ты сам сомневаться в том, что она была почти безумная?
(*785) Росмер. Да, знаешь... вот в этом-то я и не могу больше быть вполне уверенным. И кроме того... если бы даже и так...
Ребекка. Если бы и так? Ну, что же тогда?
Росмер. Я хочу сказать - тогда в чем нам искать главную причину того, что ее болезненное душевное состояние перешло в настоящее безумие?
Ребекка. А, да к чему тебе теперь мучиться такими думами! Какая от этого польза?
Росмер. Я не могу иначе, Ребекка. Я не могу отделаться от этих мучительных сомнений, как бы мне ни хотелось.
Ребекка. Но ведь это же опасно - вечно думать об одном и том же, да еще столь тяжелом.
Росмер (беспокойно-задумчиво ходит по комнате). Верно, я выдал себя как-нибудь. Она, должно быть, заметила, каким счастливым стал я чувствовать себя с тех пор, как ты вошла в наш дом.
Ребекка. Но, дорогой друг, если бы и так?..
Росмер. Поверь, от ее внимания не ускользнуло, что мы с тобой читали одни и те же книги. Искали друг друга и беседовали обо всех этих новых вещах. Но я все-таки не понимаю!.. Я ведь так старался щадить ее. Оглядываясь назад, я вижу, что все время был как бы настороже; скорее жизнь готов был отдать, чем дать ей заметить то, что происходило между нами. Разве не так, Ребекка?
Ребекка. Да, да, так, именно так.
Росмер. И ты тоже... и вот все-таки!.. О, подумать страшно. Так она, значит, бродила тут... томясь своей больной любовью... молча, не говоря ни слова... следила за нами... подмечала все... и перетолковывала все по-своему.
Ребекка (сжимая руки). Ах, лучше бы ноги моей никогда не было в Росмерсхольме!
Росмер. О, подумать только, что она выстрадала молча! Какие ужасные представления складывались в ее больном мозгу... чего только она не приписывала нам! Она никогда не говорила тебе ничего такого, что могло бы навести тебя на какой-нибудь след?
Ребекка (вся встрепенувшись). Мне! Ты думаешь, я после этого осталась бы здесь хоть день?
(*786) Росмер. Нет, нет, разумеется. О-о! Какую же борьбу она вынесла. Одна, сама с собой, Ребекка. Полная отчаяния и одна-одинешенька. И наконец эта потрясающая... призывающая нас к ответу победа - в водопаде! (Бросается на стул у письменного стола, опирается локтями на стол и закрывает лицо руками.)
Ребекка (осторожно подходит к нему сзади). Послушай, Росмер. Будь в твоей власти вернуть Беату к жизни... к себе... сюда, в Росмерсхольм - ты бы сделал это?
Росмер. О, разве я знаю, что бы сделал, чего не сделал бы. Я теперь ни о чем другом и думать не могу - только об одном этом невозвратимом, непоправимом.
Ребекка. Теперь тебе предстояло начать жить, Росмер... и ты уже начал жить. Ты стал свободен... во всех отношениях. И чувствовал себя таким счастливым, радостным...
Росмер. Да, да... так и было. И вдруг свалилась на меня эта страшная тяжесть...
Ребекка (стоя позади него и опираясь руками на спинку стула). Как славно было нам с тобой сидеть вдвоем в гостиной, в сумерках... помогая друг другу строить новые планы жизни. Ты хотел вмешаться в живую, кипучую жизнь... в живую жизнь современности, - как ты говорил. Хотел переходить из дома в дом вестником свободы, освобождения. Завоевывать умы и волю людей... создавать вокруг себя благородных людей... все в более и более широких кругах. Благородных людей.
Росмер. Радостных и благородных людей.
Ребекка. Да, радостных.
Росмер. Ведь радость облагораживает душу, Ребекка.
Ребекка. А ты не думаешь, что и горе тоже? Великое горе?
Росмер. Да... если человек сможет пережить его. Превозмочь его. Перешагнуть через него.
Ребекка. Вот это и надо сделать тебе.
Росмер. Через это мне никогда не перешагнуть - совсем. Вечно будет грызть меня сомнение, вопрос. Никогда больше не наслаждаться мне тем, что придает жизни такую чарующую прелесть.
(*787) Ребекка (нагибаясь над ним, тихо). Что же это такое, Росмер?
Росмер (взглядывая на нее). Безмятежная, радостная, свободная от вины совесть.
Ребекка (отступая от него на шаг). Да. Свободная от вины совесть...
Краткое молчание.
Росмер (опершись локтем на стол и подпирая голову рукой, глядит перед собою). И как она сумела все это скомбинировать! Как систематически связала все, одно с другим! Сначала стала сомневаться в моей преданности вере и церкви. Как могла она напасть на такую мысль тогда? А вот напала же. И мысль эта разрослась в уверенность. А затем... да, затем ей уж так легко было вообразить себе и все остальное. (Выпрямляется и нервно ерошит волосы.) Ах, эти дикие мысли! Никогда мне от них не отделаться. Я это чувствую. Знаю. Они будут налетать на меня вдруг, ни с того ни с сего, и будить память о мертвой.
Ребекка. Как белый конь Росмерсхольма.
Росмер. Да. Проносясь во мраке... в тишине.
Ребекка. И из-за этого злосчастного бреда больного мозга ты готов отказаться от живой жизни, за которую уже было ухватился?
Росмер. Ты права - это тяжело. Тяжело, Ребекка. Но выбор не в моей власти. Как мне справиться с этим?
Ребекка (все стоя за его стулом). Создав себе новые условия жизни.
Росмер (пораженный, поднимая голову и глядя на Ребекку). Новые условия жизни!
Ребекка. Да, новые отношения к окружающему миру. Жить, действовать, работать. А не сидеть тут, ломая себе голову над неразрешимыми загадками.
Росмер (встает). Новые отношения? (Идет по комнате, останавливается у двери и возвращается обратно.) Мне приходит на ум один вопрос. Ты не задавала его себе, Ребекка?
Ребекка (тяжело дыша). Скажи... какой...
Росмер. Как, по-твоему, должны сложиться наши отношения с сегодняшнего дня?
(*788) Ребекка. Я думаю, наша дружба может устоять, что бы там ни случилось.
Росмер. Я не совсем в таком смысле. Но то, что с самого начала сблизило нас с тобой... что так тесно связывает нас... наша обоюдная вера в возможность чистых отношений между живущими вместе мужчиной и женщиной...
Ребекка. Да, да... так что же?
Росмер. Я хочу сказать, что такие отношения... как вот наши... скорее всего уместны, когда люди живут мирной, счастливой жизнью...
Ребекка. Значит...
Росмер. Мне же теперь предстоит жизнь, полная борьбы, тревог и сильных душевных волнений. Я ведь хочу прожить свою жизнь, Ребекка! Я не дам свалить себя, сбить себя с ног какими-то жуткими предположениями. Я не позволю предписывать себе, каким путем мне идти в жизни... не позволю ни живым ни... кому бы то ни было.
Ребекка. Да, да! Не позволяй! Будь до конца свободным, Росмер!
Росмер. Но знаешь, что мне тогда приходит на ум? Не знаешь? Не видишь, каким образом я лучше всего могу отделаться от всех мучительных воспоминаний... от всего этого печального прошлого?
Ребекка. Ну?
Росмер. Противопоставив ему новое, живое настоящее.
Ребекка (хватаясь ощупью за спинку стула). Живое?.. Что же... это?
Росмер (подходя к ней). Ребекка... если бы я теперь спросил тебя... хочешь ты быть моей второй женой?
Ребекка (с минуту не может выговорить ни слова, затем радостно вскрикивает). Твоей женой! Твоей!.. Я!
Росмер. Хорошо. Попытаемся же. Мы двое сольемся в одно существо. Здесь не должно оставаться пустого места после умершей.
Ребекка. Я... на месте Беаты!..
Росмер. Тогда она будет вычеркнута из нашей жизни. Совсем. Раз навсегда!
(*789) Ребекка (тихим дрожащим голосом). Ты думаешь, Росмер?
Росмер. Так должно быть! Должно! Я не могу... не хочу прожить всю жизнь с трупом за плечами. Помоги мне сбросить его, Ребекка. И давай заглушим все воспоминания свободой, радостью, страстью!.. Ты будешь моей женой... единственной, какую я когда-либо имел.
Ребекка (овладев собой). Никогда больше не заговаривай об этом. Я никогда не буду твоей женой.
Росмер. Что! Никогда! Или ты думаешь, что никогда не смогла бы полюбить меня? Да разве в нашей дружбе нет уже проблесков любви?
Ребекка (закрывая в ужасе уши). Не говори так, Росмер! Не произноси этого!
Росмер (схватив ее за руку). Да, да... в наших отношениях есть зерно любви, готовое пустить росток... О, я вижу по твоему лицу, что и ты это чувствуешь. Разве нет, Ребекка?
Ребекка (овладев собой, снова твердо). Слушай. Вот что я скажу - если ты будешь настаивать, я уеду из Росмерсхольма.
Росмер. Уедешь! Ты! Не можешь. Это невозможно.
Ребекка. Еще невозможнее мне - стать твоей женой. Никогда в жизни не бывать этому. Я не могу.
Росмер (пораженный, смотрит на нее). Ты говоришь: не могу. И так странно. Почему же ты не можешь?
Ребекка (схватив его за обе руки). Дорогой друг... и ради тебя и ради меня - не спрашивай почему. (Выпускает его руки.) Так-то, Росмер. (Идет к двери налево.)
Росмер. С этой минуты у меня будет один вопрос - почему.
Ребекка (оборачиваясь). Тогда все будет кончено.
