Эрих Кестнер - Трое в снегу

Они подошли поближе.

-- Добро пожаловать! -- сказал директор Кюне господину Шульце. --Позвольте, я покажу вам ваш номер.

Оба лауреата поднялись. Шульце взял корзину. Хагедорн приветливо посмотрел на собеседника.

-- Дорогой господин Шульце, я еще увижу вас?

-- Господин Шульце, наверное, устал с дороги, -- вмешался директор.

-- Тут вы здорово ошиблись, -- ответил Шульце. А первому лауреату сказал: --Дорогой Хагедорн, мы еще увидимся. -- И последовал за директором к лифту.

Швейцар, вложив в свой взгляд как можно больше отеческого тепла, сказал молодому человеку:

-- Извините, господин кандидат! Нам очень жаль, что именно этот приезжий был первым, с кем вы познакомились.

-- А мне нисколько, -- ответил Хагедорн, не совсем понимая, о чем речь.

-- Господин Шульце, если позволите заметить, не вписывается в здешнее окружение.

-- Я тоже не вписываюсь, -- ответил молодой человек.

Дядюшка Польтер ухмыльнулся:

-- Понимаю, понимаю...

-- Да, вот еще, -- сказал Хагедорн. -- У вас что, во всех номерах животные? -- Он положил на стойку руки ладонями вниз. На них были видны царапины и красные пятна.

-- Животные? -- швейцар остолбенело смотрел на исцарапанные руки. -- В нашем отеле нет животных.

-- Вы меня, очевидно, не поняли, -- сказал Хагедорн. -- Я говорю о кошках.

Дядюшка Польтер облегченно вздохнул.

-- Мы угодили вашему вкусу?

-- Да, да. Зверюшки очень милые. Хотя и царапаются. Но они так вот забавляются. А это главное. Я только хотел узнать: есть ли и в других номерах по три кошки?

-- По-разному, -- ответил швейцар и поспешил переменить тему. -- Завтра утром к вам в номер придет массажист.

-- А что ему надо? -- спросил Хагедорн.

-- Массировать.

-- Кого?

-- Вас, господин кандидат.

-- Очень любезно с его стороны, -- сказал Хагедорн. -- Но у меня нет денег. Передайте ему сердечный привет.

Швейцар состроил обиженное лицо.

-- Господин кандидат!

-- Массаж тоже бесплатно? -- спросил Хагедорн. -- Ну хорошо. Если так надо, пусть! А что это дает?

Притворялся миллионерчик образцово.

-- Массаж поддерживает мускулатуру в форме, -- разъяснил Польтер. --Кроме того, он чрезвычайно усиливает кровоснабжение кожи.

-- Согласен, -- сказал Хагедорн. -- Если не будет вредных последствий, то не возражаю. Новые почтовые марки есть?

-- Еще нет, -- ответил Польтер с сожалением. -- Но завтра будут наверняка.

-- Полагаюсь на вас, -- серьезно сказал Хагедорн и направился в холл, сдерживая смех.

На пятом этаже Шульце и Карл Отважный покинули лифт. Выше он не ходил.

Пешком они поднялись на шестой этаж и пошли по длинному узкому коридору. В конце директор отпер дверь, включил свет и сказал:

-- Дело в том, что отель полностью занят.

-- Ах вот почему, -- промолвил Шульце, растерявшись поначалу, и оглядел каморку: косые стены, кровать, стол, стул, умывальник.

-- Комнаты поменьше у вас нет?

-- К сожалению, нет, -- ответил директор. Шульце поставил корзину на пол:

-- Ну и холодина здесь!

-- Центральное отопление доходит только до пятого этажа. А для печки здесь нет места.

-- Охотно верю, -- сказал бедняк. -- К счастью, врач строго запретил мне спать в отапливаемых помещениях. Благодарю вас за догадливость и предупредительное отношение.

-- О, пожалуйста, -- ответил Кюне и прикусил губу. -- Делаем что можем.

-- Остальное время, разумеется, я буду вынужден проводить в общественных местах, -- сказал господин Шульце. -- Я приехал сюда, естественно, не для того, чтобы окоченеть.

-- Как только освободится отапливаемый номер, -- сказал директор, -- мы вас переселим!

-- Это не к спеху, -- примирительно сказал бедняк. -- Больше всего я люблю косые стены. Сила привычки, понимаете?

-- Вполне понимаю, -- ответил директор. -- Я счастлив, что угадал ваш вкус.

-- Действительно, -- сказал Шульце. -- Это вам удалось. До свидания!

Он открыл дверь. Когда директор переступал порог, у Шульце мелькнула мысль: не дать ли ему хорошего пинка?

Однако он овладел собой, запер дверь, открыл слуховое окно и посмотрел на небо. Большие хлопья снега влетели в комнатку и осторожно опустились на одеяло.

-- Это было бы преждевременно, -- произнес тайный советник Тоблер. --Оставим пинок про запас.

Глава седьмая

СИАМСКИЕ КОШКИ

Этот вечер что-то предвещал. Первое недоразумение не должно было оставаться последним. (Истинные недоразумения размножаются, как клетки, --делением. Ядро заблуждения расщепляется, и возникают новые недоразумения.)

Пока Кессельгут надевал смокинг, а Шульце под самой крышей выгребал пожитки из корзины, Хагедорн в блеске своего синего костюма сидел в холле, курил сигарету (одну из тех, что дал ему на дорогу квартирант Франке) и морщил лоб в размышлениях. Ему было не по себе. Если бы на него смотрели косо, он чувствовал бы себя лучше. К плохому обращению Хагедорн привык и знал, как защищаться. Но такое? Он был похож на ежа, которого никто не хочет дразнить. Он нервничал. Почему люди ни с того ни с сего вели себя столь противоестественно? Если бы вдруг взлетели вверх столы и стулья вместе со швейцаром, это удивило бы Хагедорна куда меньше. Он подумал: поскорее бы пришел старик Шульце. С ним хоть знаешь что к чему! Но в холле пока появлялись другие лица. Ужин близился к концу.

Госпожа Каспариус, оставив десерт нетронутым, поспешно выкатилась из столовой.

-- Противная особа, -- сказала Маллебре.

Барон Келлер, занятый компотом, поднял голову, нечаянно проглотил вишневую косточку и вытаращил глаза, словно пытаясь заглянуть внутрь себя.

-- В каком отношении? -- спросил он.

-- Знаете, почему Каспариус так быстро поела?

-- Возможно, проголодалась, -- заметил он мягко. Фон Маллебре зло рассмеялась.

-- А вы не особенно наблюдательны.

-- Знаю, -- ответил барон.

-- Она хочет захватить миллионерчика, -- сказала Маллебре.

-- В самом деле? -- спросил Келлер. -- Только потому, что он плохо одет?

-- Она находит это романтичным.

-- Это называется романтикой? -- спросил он. -- Тогда я согласен с вами: госпожа Каспариус действительно противная особа.

Минуту спустя он засмеялся.

-- Что такое? -- спросила Маллебре.

-- Несмотря на мою общеизвестную ненаблюдательность, я заметил, что и вы очень быстро едите.

-- У меня разыгрался аппетит, -- заявила она сердито.

-- Я даже знаю на что, -- сказал он.

Госпожа Каспариус, шикарная блондинка из Бремена, достигла своей цели. Она сидела за столиком рядом с Хагедорном. Дядюшка Польтер изредка поглядывал в их сторону, и его взор излучал отеческое благословение.

Хагедорн молчал, а госпожа Каспариус живописала сигарную фабрику своего мужа. Она упомянула, ради полноты изложения, что господин Каспариус остался в Бремене, чтобы посвятить себя табаку и присмотру за двумя детьми.

-- Вы позволите мне вставить словечко? -- скромно спросил молодой человек.

-- Пожалуйста!

-- У вас в номере есть сиамские кошки?

Она обеспокоенно посмотрела на него.

-- Или другие твари? -- спросил он еще.

Она засмеялась.

-- Будем надеяться, что нет!

-- Я имею в виду собак или моржей. Или морских свинок. Или бабочек.

-- Нет, господин кандидат, -- ответила она. -- Сожалею. В моем номере я единственное живое существо. Вы живете тоже на четвертом?

-- Нет, -- сказал он. -- Я хочу только знать, почему у меня в номере завелись три сиамские кошки.

-- Можно взглянуть на ваших зверюшек? -- спросила она. -- Я больше всего люблю кисок. Они такие ласковые и в то же время совсем дикие. Какое-то волнующее сочетание противоположностей. Вы не находите?

-- У меня мало опыта с кошками, -- сказал он неосторожно.

Ее глаза сделались фиалковыми, и она заворковала грудным голосом:

-- Тогда берегитесь, господин ученый. Я -- кошка.

К счастью, госпожа фон Маллебре и барон Келлер сели за соседний столик. А через несколько минут Хагедорн очутился в громкоголосом окружении сгорающих от любопытства гостей отеля.

Госпожа Каспариус нагнулась к нему:

-- Боже, какой шум! Пойдемте! Покажите мне ваших кисок!

Такая прыть была ему внове.

-- Думаю, что они уже спят, -- сказал он.

-- Мы их не потревожим, -- сказала она. -- Мы будем тихо-тихо. Обещаю вам.

Подошел кельнер и протянул ему записку. Текст гласил: "Нижеподписавшийся, имеющий отношение к концерну Тоблера, желает встретиться с господином Хагедорном в баре на несколько минут для переговоров. Кессельгут".

Молодой человек поднялся.

-- Извините, пожалуйста, -- сказал он госпоже Каспариус. -- Со мной хочет поговорить человек, который может оказаться для меня очень полезным. Удивительный отель! -- Поклонившись, он ушел.

Красивое лицо госпожи Каспариус светилось незатухающей полуулыбкой.

Госпожа фон Маллебре не дала себя провести. От удовлетворения она впилась пальцами в подлокотник кресла, однака промахнулась и ущипнула барона за руку.