Эрих Кестнер - Трое в снегу
-- Дорогой господин Кессельгут, -- сказал в заключение толстый Ленц. --Не очень-то любезно с вашей стороны, что вы заставили нас так нервничать.
Раздался гонг. Группа разошлась: проголодались. Кессельгут присел за столик в холле. Горестная складка прорезала его лоб, он был подавлен и не видел выхода. Несомненно одно: фройляйн Хильда и эта дура Кункель вчера вечером сюда звонили. Сиамские кошки в номере Хагедорна! Нечего сказать, сюрприз.
У бедняка, который, насвистывая народные песни, тащился с корзиной по снегу, промокли и застыли ноги. Он остановился и, кряхтя, присел на корзину. Впереди на холме чернело большое здание с бесчисленными освещенными окнами. Наверное, гранд-отель, подумал он. Надо было поселиться в небольшом прокуренном постоялом дворе, а не в этом идиотском каменном ящике. Но потом он вспомнил, что хотел ведь изучать людей.
-- Какая чушь! -- сказал он вслух. -- Я же давно знаю эту братву. -- Он нагнулся, слепил снежок и долго держал его в ладонях. Кинуть в фонарь? Как несколько дней назад мальчуганы на Литценбургерштрассе. Или как он сам сорок лет назад.
У господина Шульце замерзли пальцы. Белый комок снега выпал из рук, оставшись без употребления. Да я все равно бы промазал, подумал он с грустью.
Запоздалые лыжники проехали мимо в сторону холма. К гранд-отелю. Шульце услышал их смех и поднялся. Грубые ботинки. Корзина была тяжелой. Фиолетовый пиджак тер под мышками. Не хватает еще раскиснуть, он мысленно обругал себя и зашагал дальше.
Когда Шульце вошел в отель, лыжники столпились у стойки швейцара, покупали газеты и с удивлением поглядывали на вошедшего. Со стула поднялся элегантно одетый господин. Вот тебе на! Это же Иоганн!
Кессельгут с тяжелым сердцем приблизился и умоляюще взглянул на "бедняка". Но эти взгляды отскочили от него как от стенки горох. Шульце поставил корзину на пол, повернулся спиной к лыжникам и лицом к афише, которая извещала, что послезавтра вечером во всех залах гранд-отеля состоится "бал в отрепьях". С большим удовлетворением Шульце подумал, что ему по крайней мере даже не надо будет переодеваться.
Лыжники, громыхая и спотыкаясь, ввалились в лифт.
Швейцар, обозрев тыльную сторону бедняка, сказал:
-- Торговля вразнос запрещена!
После чего обратился к Кессельгуту и спросил, что ему угодно.
-- С завтрашнего дня мне надо будет кататься на лыжах, -- сказал Кессельгут. -- Не знаю, как это делают. Думаете, я еще могу научиться?
-- Ну конечно! -- ответил дядюшка Польтер. -- Здесь и не такие выучивались. Лучше всего возьмите частные уроки у Тони Гразвандера. Он сможет посвятить вам лично больше времени. Это приятнее, чем в большой группе, когда то и дело шлепаешься и на тебя вечно глазеют тридцать человек.
Кессельгут задумался.
-- Кто шлепается? -- робко спросил он.
-- Вы! -- констатировал швейцар. -- Плашмя, во весь рост.
Кессельгут прищурился:
-- Это очень опасно?
-- Вряд ли, -- успокоил его швейцар. -- К тому же у нас, в Брукбойрене, первоклассные врачи! Например, медицинский советник доктор Цвизель. Лечением сложных переломов костей он прославился на весь мир. Ноги, побывавшие в его клинике, выглядят куда красивее, чем прежде!
-- Я не тщеславен, -- сказал Кессельгут.
Бедняк, изучивший тем временем все объявления, расхохотался.
У швейцара, который забыл о присутствии бедняка, лопнуло терпение:
-- Мы ничего не покупаем!
-- А я ничего и не продаю, -- сказал бедняк.
-- Тогда что вам здесь надо?
Навязчивый человек подошел ближе и ласково сказал:
-- Жить!
Швейцар сочувственно улыбнулся:
-- Это обойдется вам дороговато. Ступайте-ка обратно в деревню, мил человек! Там есть постоялые дворы и дешевые койки для туристов.
-- Большое спасибо, -- отозвался бедняк. -- Но я не турист. Разве я похож? Между прочим, номер, который я займу здесь, стоит еще дешевле.
Швейцар взглянул на господина Кессельгута, предполагая, что тот с ним согласится, покачал головой и сказал как бы в завершение:
-- Доброго вечера!
-- Ну наконец-то! -- сказал бедняк. -- Давно пора со мной поздороваться. Уж в этом отеле я ожидал манеры получше.
Дядюшка Польтер побагровел.
-- Вон отсюда! -- прошипел он. -- Сейчас же убирайтесь! Не то прикажу вас выгнать!
-- Это уж слишком! -- решительно заявил бедняк. -- Моя фамилия Шульце, я второй призер конкурса. На десять дней мне предоставлены в гранд-отеле "Брукбойрен" бесплатное питание и жилье. Вот документы!
Дядюшка Польтер, сам того не замечая, начал отвешивать мелкие поклоны. Он не понимал, что творится. Сойдя наконец с подставки, он вышел из-за стойки, и сразу бросилось в глаза, что швейцар небольшого роста.
-- Одну минутку, пожалуйста! -- пробормотал он и рысцой устремился в контору за директором. "Убиться можно!" -- скажет Кюне.
Шульце и Кессельгут временно остались вдвоем.
-- Господин тайный советник, -- предложил Иоганн в отчаянии, -- может, лучше вернуться домой?
Шульце, видимо, оглох.
-- Случилось нечто ужасное, -- шептал Иоганн. -- Представьте себе, когда я вошел сюда...
-- Еще одно слово, -- сказал тайный советник, -- и я убью вас голыми руками! -- Это звучало крайне убедительно.
-- Но риск... -- начал Иоганн.
Тут открылась дверь лифта, оттуда вышел Хагедорн с открыткой в руке и направился к стойке швейцара.
-- Убирайтесь! -- прошептал Шульце.
Кессельгут повиновался, но, чтобы оставаться вблизи, присел за столик в холле. Он не ждал ничего хорошего. Сейчас встретятся миллионер, которого здесь приняли за бедняка, и бедняк, которого считают миллионером! Недоразумения сгущались над отелем, как грозовые облака. Молодой человек заметил Шульце и учтиво поклонился. Шульце ответил тем же. Хагедорн озирался по сторонам, что-то искал глазами.
-- Извините, -- обратился он к Шульце. -- Я только что приехал. Не знаете, где здесь почтовый ящик?
-- Я тоже только что, -- ответил бедняк. -- А ящик за второй стеклянной дверью налево.
-- Действительно! -- воскликнул Хагедорн, вышел, бросил открытку, адресованную матери, вернулся довольный назад и остановился возле бедняка. -- Вам еще не дали номер?
-- Нет, -- ответил тот. -- Судя по всему, еще не выяснилось, можно ли вообще рискнуть и предоставить мне приют в этой скромной обители.
Хагедорн улыбнулся.
-- Здесь все возможно. Мне кажется, мы попали в явно комичный отель.
-- Если понятие комического толковать так широко, то вы правы.
Молодой человек пристально поглядел на собеседника. Потом сказал:
-- Не сердитесь на меня, пожалуйста, но мне страшно хочется угадать, как вас зовут.
Тот отступил на шаг.
-- Если с первого раза не угадаю, сдаюсь, -- заявил молодой человек. --Это забавно, пожалуй, но я подозреваю, что вы -- Шульце! Верно?
Старший собеседник был искренне поражен.
-- Верно, -- сказал он. -- Моя фамилия Шульце. Но как вы узнали? Откуда?
-- Я знаю больше, -- сказал молодой человек. -- Вы выиграли второй приз конкурса заводов "Путцбланк". Вот видите! Я из племени малых пророков! А теперь угадайте-ка вы, как меня зовут.
Шульце задумался. Потом лицо его озарилось, и, сияя, он воскликнул:
-- Ага, есть! Вы -- Хагедорн!
-- Да, так точно, -- сказал младший. -- У нас можно поучиться.
Оба рассмеялись и пожали друг другу руки.
Шульце присел на свою корзину и предложил место рядышком Хагедорну. Так, в тесном единении, они завели глубокомысленную беседу о рекламе. А именно о предельном эффекте оригинальных формулировок. Было похоже, что они знакомы уже много лет.
Господин Иоганн Кессельгут, который, прикрывшись газетой, наблюдал за ними, был изумлен. Потом он начал строить план действий. И наконец поднялся в лифте на третий этаж, чтобы обследовать свой номер с ванной и балконом и распаковать чемоданы.
Дабы новые костюмы не помялись.
Когда Кюне и Польтер после военного совета вышли в холл, оба лауреата все еще сидели на промокшей ветхой корзине и воодушевленно беседовали. Швейцар окаменел и придержал директора за смокинг.
-- Вот! -- выдохнул он. -- Полюбуйтесь-ка! Наш замаскированный миллионер с господином Шульце. Ну прямо памятник! Как Гете с Шиллером!
-- Убиться можно! -- выдохнул Карл Отважный. -- Этого только нам не хватало! Я отведу Шульце в свободную комнату для горничной. А вы намекните миллионерчику, мол, нам очень неловко за то, что ему пришлось, как нарочно, в нашем отеле общаться с каким-то замухрышкой и что мы не можем просто так выгнать Шульце. Может, завтра или послезавтра сам догадается выехать. Надеюсь! Иначе распугает всех наших постоянных гостей.
-- Господин кандидат Хагедорн еще ребенок, -- сказал швейцар строгим тоном. -- Фройляйн, которая звонила из Берлина, была права. Уберите поскорее Шульце с поля зрения! До того, как люди выйдут из столовой.
Они подошли поближе.
-- Добро пожаловать! -- сказал директор Кюне господину Шульце. --Позвольте, я покажу вам ваш номер.
