Давай никому не скажем
Так, подбадривая сам себя, подъехал к Звездной, пребывая в полной уверенности, что одержу разгромную победу. Открылись двери автобуса... а там она сидит. На остановке. Одна. В бежевом пальто, волосы убраны в косу, а глаза как у олененка из диснеевского мультфильма. Всю мою уверенность как ветром сдуло. Вот так, словно по щелчку невидимых пальцев.
Это было не стеснение, нет, просто какой-то внутренний протест, что это как-то неправильно все. Не по-человечески и уж точно не по-пацански. Захотелось забраться обратно в салон развалюхи и куда-нибудь уехать, но я вышел и сел рядом с ней.
Перекинулись парой слов, даже удалось рассмешить ее, развернув демагогию о пузырьках на луже (спасибо «презенту» Беса). Она так задорно хохотала, что удержаться от смеха было просто невозможно, и тут уже смех был искренним и абсолютно чистым. В очередной раз пожалел, что вообще позволил Горшку развести себя на дурь, которая не решает проблем, а лишь больше путает карты, давая ложное ощущение свободы и вседозволенности.
Рядом с ней возникло странное чувство близости и в то же время невозможности быть близкими... Внутри просто все раздирало от внутренних противоречий.
Она — такая настоящая, ни грамма наигранности, и я настоящий, только настоящий ублюдок, у которого тикают часы, отмеряя время до дня икс, когда я буду должен затащить ее в свою постель, чтобы доказать паре идиотов свою крутость. Получается, слова женщин о том, что все мужики козлы — чистая правда, и я живое тому подтверждение.
Отвратительное чувство. И дома оно становилось только острее, просто грызло изнутри. Еще Горшок позвонил, подкинул дровишек своим дебильным вопросом, на какой я сейчас стадии. На заднем плане слышался ржач Демьяна. Эти двоя с меня живого не слезут, пока я не выполню условия спора, а если проиграю — ославят треплом на весь город, только этого и ждут. У каждого из них со мной свои счеты, хотя вроде как считаемся друзьями.
Но даже мысль о проигрыше не остановила. В какой-то момент искренне хотелось прекратить этот фарс, сделать так, чтобы она сама ушла, чтобы не было соблазна заходить в этой игре все дальше и дальше. Но как только увидел, что она намерена действительно уйти, сразу же сделал все, чтобы она осталась...
Никакой конкретики, полный сумбур. И чем дальше, тем запутаннее.
Размышляя о вчерашнем дне, не заметил, как подошел к технарю. И сразу же увидел у ворот Стаса в окружении пацанов из группы. Вот его видеть мне хотелось в последнюю очередь.
— Здорова, — пожал руку Горшок и кивнул на стайку стоявших поодаль девчонок. — А что это, сестренка твоя теперь с Минаевой дружит? Пришла вот поболтать. Смотри, научит наша Полинка ее плохому.
Карина стояла в окружении Минаевой и ее неизменной свиты.
Заметив, что я на нее смотрю, сестра, недолго думая, выставила вперед вытянутую руку и показала фак. Девчонки громко засмеялись и уставились на меня, ожидая ответного выпада с моей стороны. Устраивать на людях разборки абсолютно не хотелось, хотя ее жест разозлил. Намеренно ведь красуется при всех, набивая цену в кругу взрослых подружек. Провел ребром ладони поперек горла, намекая, что ей конец. Не сейчас, дома отыграюсь. Сестра не растерялась и повторила жест второй рукой.
Отец, мать, сестра... со всеми натянутые отношения. Может, действительно дело во мне?
— О, твоя будущая пожаловала. Да не одна, — Горшок пихнул локтем в бок, кивая на ворота.
Яна Альбертовна, придерживая полы распахнутого пальто, грациозно вылезла из «десятки». Длинные светлые волосы мягкими волнами струились по плечам, а пробивающиеся сквозь плотные облака робкие солнечные лучи образовали вокруг ее головы золотистый ореол. Красивая, очень. Прилизанный ботаник выбрался следом и, по-хозяйски обняв англичанку за талию, поцеловал в губы. Она бросила быстрый взгляд на собравшихся у колледжа и сразу же отстранилась.
Неожиданно для самого себя понял, что наблюдать за лобызанием этой парочки было чертовски неприятно. Взыграло чувство, отдаленно напоминающее ревность. Рожа у него такая неприятная, прям так и напрашивается, чтоб начистили. Сразу видно — лох, маменькин сынок. И что она только в нем нашла?
— Не ревнуешь? — раздалось где-то сбоку, и я понял, что буквально прилип взглядом к сцене у ворот, не замечая ничего вокруг.
— Закрой варежку, достал своими плоскими подколами, — рявкнул на Стаса и, развернувшись, пошел в здание колледжа.
Раздражение и злость, ревность и какое-то тупое бессилие.
Не хочу, чтоб кто-то ее лапал. Не хочу.
