Джон Карр - Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник)
– Т… три чет… верти чаааа…. Хныыыыык… – всхлипнула Пегги, закрывая глаза ладонями. – И всего час до… до… хныыыык… О, з… зачем вооб… ще придум… мали эту у… ужасную вещь… П… почему вообще л… люди пьют?
– Как много он может выпить за три четверти часа?
– Г… галлоны… – ответила Пегги. – Хныыыык!
– Боже м… мой, – всхлипнула миссис Перригорд, чьи глаза тоже уже начали наполняться слезами. – Неужели вы хотите сказа-ать, что этот cher[78] мсье Фортинбрасс там… ик… там напи-ился? О боже, этот ужа-асный, чудовищный, пьяный…
– Лети, лети, – прогремел капитан Валвик, стукнув ладонью по столу. – Не фремя для истерик, кофорю фам. Мистер Моркан, посапоться оп отной, а я о трукой. Тафайте…
Морган взял за руку миссис Перригорд, а капитан – Пегги, и они принялись продираться сквозь жаждущую продолжения банкета толпу, которая сейчас устремилась вверх, пытаясь попасть в бар до корабельного концерта. Бар, и без того переполненный и шумный, совсем выбил Моргана из колеи. Каждый из них троих к этому времени выпил ровно по бутылке шампанского, и, хотя Морган производил впечатление человека, наименее подверженного эффекту данного напитка, нельзя было отрицать, что упомянутый напиток все же оказал на него определенное воздействие. К примеру, Моргану казалось, что у него нет ног, а туловище летит по воздуху, словно он призрак, а чем больше обе леди убивались по бедному, ударившемуся в загул дядюшке Жюлю, тем больше это обстоятельство казалось Моргану чертовски забавным. С другой стороны, его мозг, казалось, воспринимал все куда четче, чем обычно, – звуки, образы, цвета, голоса. Все выглядело необычайно ярко и ясно. Он кожей ощущал жару, табачный дым и пары алкоголя. Он видел, как раскрасневшаяся от духоты толпа кружит вокруг кожаных кресел под вращающимися лопастями вентиляторов и пастельного цвета потолком. Видел, как играет свет в мозаичных стеклах окон, слышал, как кто-то бренчит на пианино. Старый добрый бар! Такой замечательный бар!
– Итем! – сказал капитан Валвик. – Посатим лети са столик и пройтемся тут. Тшерт потери, йа и сам хотшу посмотреть этот спектакль марионеток! Тафай! Натшнем со стены и опойтем фокрук. Фитишь еко? Йа еко што-то не фишу.
Морган его тоже не видел. Он видел только стюардов в белых пиджаках, проходящих сквозь толпу с подносами. Но в данном случае пройти сквозь толпу было не так-то просто. Они дважды обошли комнату, но не обнаружили и следа дядюшки Жюля.
– Думаю, все в порядке, – заявил Морган, вытирая лоб платком, когда они вернулись к двери, ведущей на палубу В. – Наверное, он пошел проверить кукол перед выступлением. Все в порядке. В конце концов, с ним все в порядке и…
– Когда на гор-род ляжет тень, – раздался позади него замогильный голос, – и кончится базар-рный день, и пр-родавцы бегу-ут, задвинув… засовом двер-ри магазинов[79]. Неплохо, неплохо… – Его тон сменился на обычный. – Добр-рого вечер-ра вам, мистер-р Мор-рган!
Морган резко обернулся. Из ниши в углу ему приветливо махал рукой доктор Оливер Харрисон Кайл, сидящий там в одиночестве. На его лице застыло мечтательное выражение блаженства. Когда он читал стихотворение, его рука была вытянута вперед, а глаза прикрыты, но сейчас он отринул свойственный декламаторам стихов пафос.
На столе доктора громоздилось множество стаканов, когда-то полнившихся божественным нектаром. Фактически, доктор Кайл был пьян в хлам.
– Когда во тьме покинул центр-р, – провозгласил доктор Кайл, жестом выразив всю любовь к родным краям, – излюбленного гор-родка… Да! Пр-рисядьте, мистер-р Мор-рган. Эти стр-роки, знаете ли, пр-ринадлежат величайшему шотландскому поэту Р-роберту Бер-рнсу. Поговор-рим за стаканчиком виски, а? Но был он, к счастью, погр-ружен в р-рассказ, котор-рый начал Джон.
– Простите, сэр, – сказал Морган. – Боюсь, не могу задержаться, но, вероятно, вы можете нам помочь. Мы ищем француза по имени Фортинбрасс. Низенький, коренастый… Вы его не видели?
– Ах… – задумался доктор, а затем покачал головой. – Истинный жер-ребец, мистер-р Мор-рган, но скачки ему не выигр-рать. Возможно, мне следовало указать ему, что, прогар-рцевав мимо меня и взяв шесть пр-репятствий, он несколько сбился с пути к финишу. Вы сможете найти его там. – Он указал пальцем в угол.
Дядюшка Жюль обнаружился за диваном. Он спал, и улыбка младенца расплывалась на его румяном лице. Пегги и миссис Перригорд прибыли как раз в тот момент, когда Морган со шкипером пытались привести его в чувство.
– Быстрее! – Пегги сглотнула. – Так я и знала! Встаньте вокруг, чтобы никто его не увидел. Дверь позади вас… Давайте вынесем его и спустим вниз.
– Сможем ли мы вообще разбудить его? – с сомнением спросил Морган. – Он выглядит…
– Быстрее! Не спорь! Вы никому об этом не расскажете, правда, доктор Кайл? – спросила она. – К тому времени, как поднимется занавес, он будет на ногах. Пожалуйста, не говорите никому. Никто и не догадается.
Доктор галантно принес уверения в том, что ее тайна в безопасности. Он посетовал на привычки некоторых людей употреблять чрезмерное количество алкоголя и предложил помощь в деле перемещения дядюшки Жюля, но Валвик и Морган смогли справиться с этим заданием сами. Им удалось избежать внимания стюардов на всем пути следования по палубе. Пегги, вытирая слезы, металась взад-вперед.
– Не в его каюту, в гримерку у заднего входа в концертный зал! Ох, осторожнее! Осторожнее! Куда запропастился Абдул? Почему Абдул не проследил за ним? Абдул будет в ярости – у него жуткий нрав… Ох, если мы не приведем его в чувство, некому будет произносить монолог в прологе, а Абдулу придется все делать самому. Он, наверное, не сможет… Слышите? Люди уже потянулись в зал…
Они добрались до коридора на правой стороне палубы С, и Пегги провела их в темный проход. Он оканчивался дверью, выходящей на лестницу. Рядом обнаружилась еще одна дверь, которая вела в просторную каюту. Пегги включила свет. Со стороны лестницы слышался гомон – похоже, там затеяли какую-то игру дети. Морган, тяжело дыша, помог Валвику уложить кукловода, столь же тяжелого, как и одна из его марионеток, на диван. Голова дядюшки Жюля перевалилась на другую сторону, он присвистнул, пробормотал «Magnifique!»[80] и, грустно улыбаясь, захрапел.
Пегги, одновременно всхлипывая и ругаясь, ринулась к ящику в углу каюты. Как заметил Морган, каюта была полностью обставлена как гримерная. В ней висели три великолепных костюма с заостренными шлемами, мечами, скимитарами, кольчугами и украшенными стеклянными драгоценностями плащами. В воздухе пахло пудрой, на столике лежали накладные усы разных видов, парики, крем для лица, разнообразный грим, клей, косметика и косметические карандаши разных оттенков. Морган полной грудью вдохнул аромат театра – ему тут нравилось. Пегги вынула из ящика большую коробку с пищевой содой.
– Не полутшится, – уверенно заявил капитан Валвик, угрюмо глядя на дядюшку Жюля. – Йа пофитал пьяных на сфоем феку, и я кофорю фам…
– Получится! – вскричала Пегги. – Миссис Перригорд, прошу, пожалуйста, перестаньте плакать и налейте стакан воды. Воды, кто-нибудь! Один раз в Нэшвилле, когда он был в таком же состоянии, я вернула его к жизни. Теперь, если кто-нибудь…
– О, бедня-ажка… – Миссис Перригорд, плача, погладила дядюшку Жюля по лбу.
Его храп тут же взвился раскатистым крещендо, и кукловод перевалился на другой бок.
– Поднимите! – взвыла Пегги. – Держите его – усадите его, капитан! Держите его голову. Вот так. Теперь пощекочите его. Да, пощекочите. – Она бросила соду в стакан и подошла к дядюшке, с отвращением вдыхая источаемый им аромат джина, смешавшийся с запахом грима. – Ох, ну и где Абдул? Абдул знает, как это делается. Держите его, пощекочите его немного.
– Хр-р-р-р. – Дядюшка Жюль взвился в воздух, как пойманный дельфин. На его лице проступило раздраженное выражение.
– Viens, mon oncle! – успокаивающе прошептала Пегги. Она и сама неуверенно держалась на ногах, глаза были затуманены, но на лице застыла решимость. – Ah, mon pauvre enfant! Mon pauvre petit gosse! Viens, alors…[81]
Рauvre enfant[82], казалось, начал замечать что-то из происходящего. Не открывая глаз, дядюшка Жюль поднялся и сел. Его рука протянулась к стакану, взяла его, а затем швырнула в переборку напротив. Послышался звон разбившегося стекла. После этого дядюшка Жюль вновь упал на диван и мирно захрапел.
В дверь постучали.
Пегги едва сдержала крик, отпрыгнув.
– Мистер Перригорд! – простонала она. – Нет, быть не может! Если он об этом узнает, нам конец. Он ненавидит пьянство, он напишет об этом в газеты. Абдул! Может, это Абдул. Теперь ему придется всем заняться. Он должен…
– Это, – вдруг сказал капитан Валвик, – отшень странный стук. Слушайте!
Все уставились на него, а у Моргана возникло весьма нехорошее предчувствие. Это и правда был какой-то сложный стук, долгий и частый, будто тайный шифр масонской ложи. Валвик пошел к двери, чтобы открыть ее, но тут она таинственным образом принялась открываться сама по себе, да не просто так, а словно бы рывками.
