Джон Карр - Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник)
Она вновь улыбнулась.
А затем миссис Перригорд заказала шампанское.
Отведав супа, Морган почувствовал, как в его теле разливается приятное тепло. Вкусив рыбы, он понял, что высказывание «человек человеку волк» не всегда истинно, и воспрянул духом. Съев примерно половину нежнейшего стейка, он наконец расслабился. Стейк примирил его с миром своей хрустящей корочкой и розоватой мякотью; над блюдом вился дымок, жареный картофель, поданный как гарнир к мясу, таял во рту. Тихо что-то наигрывал оркестр, люди вокруг лучились беззаботной радостью. Жизнь наконец перестала казаться горой немытой посуды, заиграв новыми красками. Кают-компанию заливал теплый свет, шампанское кружило голову. Капитан Валвик блаженно закатил глаза, произнеся «М-м-м…» А когда стейк исчез, а на его месте возникло загадочного цвета мороженое и горячий черный кофе, Моргана переполнило острое ощущение счастья. Он прислушался к голосам людей вокруг. В голове шумело шампанское, заставлявшее его улыбаться миссис Перригорд и шкиперу и отбивать ногой ритм, когда оркестр неосторожно принялся играть мелодию Гилберта и Салливана[76].
– Та-ти-та-та-та-ти-та-та-та-ри… – напевал Генри Морган, кивая головой в такт. – Чик-чирик, чик-чирик, чик-чирик.
Он улыбнулся, и миссис Перригорд просияла в ответ.
– Фот скаши мне, птенец, мошет пыть, ты турак? – пробасил капитан Валвик, задумчиво опуская голову.
– Иль вино-ой всему съеденный утром червяк? – нежно пропела миссис Перригорд, захихикав.
И все трое, захваченные порывом вдохновения, хором пропели:
– Головой покачав, он ответил мне вмиг: чик-чирик, чик-чирик, чик-чирик.
– Ох, зна-аете ли, – голос миссис Перригорд звучал громче, чем обычно, а ее лицо раскраснелось, – нам вообще не сле-едует так шуметь, правда? О боже! Хе-хе-хе! Закажем еще буты-ылку? – улыбнулась она.
– Еще как сакашем! – прогремел капитан Валвик. – Са мой штшет. Стюарт! – Хлопнула пробка, сопровождаемая легким дымком из горлышка бутылки, и все подняли бокалы. – У меня есть тост…
– Ох, нет, мне определе-енно не следует пить! – Миссис Перригорд прижала руку к груди. – Представьте только! Что поду-умает мой дорогой Лесли? Но если вы, господа, столь возмути-ительно настаиваете, то… Хе-хе-хе! Поднимем же бокалы!
– Я хочу сказать, – решительно изрек Морган, – что первым делом следует выпить за миссис Перригорд, шкипер. Она лучший человек в мире, шкипер, и пусть кто-нибудь только попробует отрицать это. Она помогла нам и не задавала вопросов. Я предлагаю…
Он говорил довольно громко, но его в любом случае никто не слышал. В кают-компании сейчас все общались примерно таким же образом, кроме разве что одного-двух сухарей, взиравших на все это с удивлением. Они не понимали, и не поняли бы до самой смерти, того духа, что порой гальванической искрой оживляет океанские лайнеры без всякой на то видимой причины. То и дело общий гомон прорезал смех всех сортов: хихиканье, гогот, сдавленные смешки… Хлопали пробки, и стюарды бегали взад-вперед. Курение в кают-компании было запрещено, но вот уже потянулся к потолку первый дымок. Оркестр оглушительно грянул мотив «Мы, пензансские пираты. Нынче пьем пиратский ром»[77], затем дирижер подошел к перилам балкончика, поклонился под гром аплодисментов, отошел назад, и оркестр заиграл следующую мелодию.
Сияли драгоценности, люди, незнакомые друг с другом, подходили к чужим столикам, представлялись, обсуждали совместные планы на будущее, жестикулировали, спорили о том, стоит ли остаться здесь или направиться в бар.
Генри Морган заказал третью бутылку шампанского.
– Ох, нет, пра-авда, хватит! – воскликнула мисс Перригорд с показной тревогой, все еще говоря громче, чем нужно. – Не на-адо! Вы определе-енно два возмути-ительных человека! Ужа-асно, как вы пользуетесь расположением бедной, слабой женщины, которая… – Бульк-бульк-бульк. – Очень вку-усное шампанское, не правда ли? Которая соверше-енно беззащитна. Злодеи, знайте, я буду совсем, совсем пьяна-а. И это будет ужа-асно, правда? – Она восторженно рассмеялась. – Просто ужасно будет, когда опьянею, кошма-арно, чудовищно и…
– Йа хочу скасать, – провозгласил капитан Валвик, треснув рукой по столу, – што шампанское ф порятке. Я нитшего протиф шампанского не имею. Но это не напиток тля мушчин. От него не растут фолосы на крути. Мы хотим пить «Роп Рой». Фот што фам скашу. Кокта мы поконтшим с этой путылкой, мы пойтем в пар, фосьмем «Роп Роя» и сятем играть ф покер…
– О, не на-адо быть столь ужасно, ужасно формальным, – беззаботно заявила миссис Перригорд. – Генри. Вот! Я сказа-ала это, не правда ли? О божечки! Теперь вы все, наверное, думаете, что я, – бульк-бульк-бульк, – что я ужа-асна, да? Но мне нужно обсудить с вами так много веще-ей, знаете ли…
– Привет! – раздался новый голос.
Морган виновато поднял голову и увидел Пегги Гленн в зеленом вечернем платье, которое было несколько помятым. Девушка спускалась по лестнице, глядя на них с миссис Перригорд. Ее губы изогнулись в ангельской улыбке, и что-то в ней, пока она двигалась сквозь затянутую дымом кают-компанию, привлекло внимание Моргана, даже невзирая на гудящее в голове шампанское. Миссис Перригорд обернулась.
– О, дорога-ая моя! – воскликнула она с неожиданной громкой радостью. – О! Как чуде-есно, просто чудесно! О, идите, иди-ите скорее сюда! Чудесно, что вы так роско-ошно выглядите после всех тех ужа-асных вещей, которые с вами приключились прошлым вечером! И…
– Дорогая! – восторженно закричала в ответ Пегги.
– Пегги… – сказал Морган, оглядев девушку внимательно. – Пегги… ты… пьяна.
– Хооо! – Пегги вскинула руку вверх. Ее глаза сияли.
– Пегги, но почему ты пьяна?
– А почему нет? – резонно возразила Пегги.
– Что ж, – великодушно согласился Морган, – выпей еще. Налей ей шампанского, шкипер. После всех этих криков и воплей сегодня…
– Чьих это криков и воплей?
– Твоих. Это ты кричала и вопила сегодня о том, что Курта заперли в темном узилище с крысами и…
– Ненавижу его! – яростно провозгласила Пегги. Она напряглась, в глазах у девушки блеснули слезы. – Ненавижу его и презираю, вот так. Не хочу даже имени его слышать больше, никогда больше, никогда, никогда, никогда! Налейте мне.
– О боже мой! – Морган вздрогнул. – Ну теперь-то что?
– О-о, как же я ненавижу его! Даже сло́ва мне не сказал, этот г… гадкий… т… тип! – У Пегги задрожали губы. – Не упоминай его имени, Хэнк. Я напьюсь в совершеннейший хлам, вот что я сделаю, и тогда-то я ему покажу, о да, и надеюсь, крысы там сожрут его к тому же. А я принесла ему большую корзину фруктов, а он лежал и притворялся, что спит, вот что он делал. И я сказала «Ладно!» и пошла наверх, а там я встретила Лесли… мистера Перригорда… и он сказал, не хочу ли я послушать его речь? А я сказала «да», если он не против того, что я буду пить, а он сказал, что не притрагивается к спиртному, но не против, если я выпью, и мы вроде как пошли к нему в каюту…
– Выпейте еще, миссис Перригорд… Синтия! – вскричал Морган, пытаясь сгладить возможную неловкость. – Давайте все выпьем!
– Но Ге-енри! – Миссис Перригорд широко распахнула глаза. – Мне кажется, это замеча-ательно. Правда. И о-очень смешно, знаете ли, потому что мой дорогой Лесли все время только и де-елает, что говорит, так что бедная де-евушка, должно быть, ужа-асно разочарована.
Бульк, бульк, бульк… Миссис Перригорд опять приложилась к бокалу.
– Мне нрафится смотреть, как расфлекается молотешь… – с довольным видом заметил капитан Валвик.
– Как мог Курт так себя повести, когда все было так мило и все готово для представления, и я проследила за тем, чтобы дядюшка Жюль оставался трезвым! А это, знаете ли, было непросто. – Пегги шмыгала носом, едва сдерживая слезы. – Потому что четыре раза я ловила его, когда он пытался удрать за стаканом этого ужасного джина. – При мысли об ужасном джине слезы едва не хлынули у нее из глаз, но девушка сумела сохранить лицо. – В общем, я наконец убедила его не пить и все было в порядке, в полном порядке. Он спустился в кают-компанию и поужинал, и все хорошо…
– Твой дядюшка Жюль… – в повисшей тишине медленно произнес Морган, – спустился ужинать… куда?
– Ну, сюда же! И…
– Нет, не спустился, – сказал Морган.
Пегги резко оглянулась. Медленно она осмотрела кают-компанию дюйм за дюймом. Ее глаза блестели от слез, рот приоткрылся. В заполонившем комнату табачном дыму царил хаос, разобрать что-либо было сложно, но дядюшка Жюль тут определенно отсутствовал. Пегги замерла, а затем села за столик и разразилась рыданиями.
– Ладно! – Морган вскочил на ноги. – Идемте, шкипер! У нас еще шанс предотвратить катастрофу, если будем действовать быстро. Он наверняка в баре… Как долго он там, Пегги?
– Т… три чет… верти чаааа…. Хныыыыык… – всхлипнула Пегги, закрывая глаза ладонями. – И всего час до… до… хныыыык… О, з… зачем вооб… ще придум… мали эту у… ужасную вещь… П… почему вообще л… люди пьют?