Остров обреченных - Стиг Дагерман
В кустах раздается оглушительный треск, кто-то быстро выпрыгивает оттуда, и Лука Эгмон понимает, что все это время за ним наблюдали.
– Осторожней, господин Эгмон! – кричит капитан. – Не пейте это! Эта невинная зеленая штука содержит один из самых опасных ядов на свете! На некоторых островах аборигены обмакивают в него стрелы духовых ружей, чтобы убивать наверняка.
У Луки Эгмона дрожат руки, трава и кусты плывут перед глазами и удлиняются, словно тени в покрытой рябью воде, но капитан успокаивающе берет его за запястья – хотя Лука напряженно думает о льве, дрожь в руках ему удается унять не сразу. Тем временем капитан срывает с куста плод, разламывает его, подзывает Луку, и они вместе уходят в густой кустарник у скалы; капитан наклоняется, кладет половинки на блестящий на солнце камень, и они снова прячутся.
Через некоторое время из-под камня выползает большая ящерица, сразу же замечает плод, но, будто подозревая о жуткой опасности, таящейся в нем, не решается приблизиться. Долго ходит рядом, постепенно сужая круги, и вот наконец оказывается совсем близко и начинает жадно пить содержимое одной половинки и, чуть помедлив, второй. Ящерица недолго играет с пустой кожурой, потом с отвратительным рыком подпрыгивает в воздух – Лука Эгмон думает, что это часть игры, но падает ящерица на камень уже мертвой и застывшей.
Капитан небрежным движением ноги сталкивает ящерицу со скалы – снизу доносится едва различимый звук удара. Мужчины спускаются на берег, и там их ожидают лишь три мертвых тела – две ящерицы и один человек, – наполненные пустотой и тишиной. Капитан покровительственно берет Луку за запястье и так недвусмысленно улыбается, что Лука не может не понять, чего капитан ожидает от него взамен спасенной жизни.
Ненастоящие друзья – это еще куда ни шло, думает Лука, резко отдергивая руку, но сохрани нас Господь от ненастоящих врагов, если мы не можем положиться даже на их ненависть.
13
Да, там их ожидают три мертвых тела, и ни одного живого. Особенно их ждет мертвый боксер. Сначала они ничего не замечают, но потом, опустившись на колени рядом с белой скалой и проведя пальцами по найденному Тимом Солидером камню, слышат до боли знакомый звук: шелест брезента на ветру. В ужасе они видят, что боксер, прикрытый только брезентом, лежит на том же месте, что и до погребения. Кто-то разгреб песок, весь берег испещрен следами – кто-то явно очень торопился, – и они следуют за цепочкой едва заметных следов от обнаженных ног, ведущей к воде.
Прежде чем отправиться в погоню, они с опаской подходят к боксеру, словно боятся, что он вдруг встанет и расскажет им свои жуткие тайны, опускаются на колени рядом с телом, стараясь не дышать, не вдыхать его зловоние, но он скрыт от их взглядов, потому что не просто прикрыт брезентом, а еще и завернут в грубую серую ткань – ту самую, в которой ходила англичанка.
Они идут вдоль лагуны, следы петляют: девушка то заходила в воду до места, где дно резко уходит вниз и начинается глубина, то бежала у самой линии прибоя, то отходила подальше от воды. Берег заканчивается, начинается риф, уходящий чуть дальше в море, – здесь девушка обошла скалу и повернула вглубь острова; там почва каменистая, сложно понять, куда она пошла, но пару раз она оступалась и соскальзывала в лужи ила, тонула в нем по щиколотку, а потом раз за разом быстро выбиралась на камни. Капитан неожиданно приседает на корточки и молча показывает на большой камень в воде неподалеку от берега – на нем алеет небольшое пятно свежей, еще не засохшей крови. Потом видны похожие пятна на соседних камнях, цепочка пятен ведет к невысокой скале, заканчивающейся крутым обрывом метрах в пятидесяти от границы лагуны.
Лука Эгмон ложится на живот, подползает к самому краю, прикрывает глаза рукой от слепящего солнца, смотрит в воду. Глубина, зеленая глубина, и больше ничего… но нет, вот с неожиданной четкостью в воде проступает слегка светящееся белое пятно. Очертаний не видно, пятно колышется, становясь то больше, то меньше: оно может с одинаковым успехом оказаться и белым камнем, и телом девушки, и миражом. Просто-напросто миражом. Он кидает вниз камушек, камень падает в воду и, вращаясь, погружается на дно, а потом медленно укладывается прямо в центр белого пятна, будто лягушка, запрыгнувшая на простыни. Однако через мгновение все пропадает: что-то на дне взбаламутило воду, и, как ни старается, он ничего не видит, не видит белого пятна – ничего, кроме существа, похожего на ската, которое движется вверх-вниз между дном и поверхностью, словно подводный лифт.
Вернувшись на берег, мужчины видят, как в паре сотен метров от лагеря со скал взмывает огромная стая птиц. Совершенно бесшумно они поднимаются вверх; Лука и капитан с любопытством идут посмотреть, что там произошло, и видят меж камней крошечное белое тело, которое то и дело заливает волнами.
– Едят, значит, своих, – произносит капитан, со злостью пиная ближайший камень, – совсем как мы!
Потом они садятся с двух сторон от белой скалы и замечают, что птицы абсолютно неподвижно зависли в воздухе прямо над их головами, расправив, словно паруса, огромные белые крылья.
Но Луку Эгмона не особенно заботят отвратительные крылатые создания, он думает совсем о другом. С поразительной ясностью он вдруг осознает, что никто из их спутников не вернется, потому что вся эта история с самого начала их совершенно не касалась, потому что они с ними говорили на разных языках, потому что они вообще не говорили ни на каком языке, они просто жили и пытались удовлетворить свои несформулированные потребности, а когда внезапно обнаружили, что это невозможно, что больше не могут держать свои взрывы под контролем, то их просто разорвало. Он переоценил их заинтересованность в сопротивлении наступающей единым фронтом мировой несправедливости, их заинтересованность в бессмысленном на первый взгляд действии, которое может перевернуть мир, степень их понимания первейшей задачи человека – сказать хотя бы половину правды обо всей лжи мира. Он отождествился с ними, но не с ними как таковыми, а с ними, какими хотел их видеть, и поэтому он чувствует,
