Артур Дойл - Тень великого человека. Загадка Старка Манро (сборник)

– Здоров, как бык, друг мой! – гаркнул он и постучал себя по груди кулаками. – Вчера играл за «Лондон скоттиш» в отборочном туре. Не выпускал мяч от свистка до свистка. В рывке скорость уже не та (да и ты, Манро, тоже, наверное, не молодеешь, а?), но в нападении я жару дал, это уж точно! Не знаю, когда еще удастся поиграть, я на следующей неделе в Южную Америку отправляюсь.

– Выходит, ты из Брадфилда насовсем уехал?

– Слишком провинциальный городишко, друг мой! Зачем мне какая-то деревенская практика, приносящая жалкие три тысячи в год? Там совершенно негде развернуться. Голова моя торчала с одного края Брадфилда, а ноги с другого. Да что я, там даже Хетти места не хватало! Теперь я занялся глазами, другой мой. Люди платят полкроны, чтобы вылечить грудь или горло, и то с неохотой, но, если у них что-то с глазами, они не задумываясь готовы расстаться с последним пенсом. В ушах тоже есть деньги, но глаза – это настоящее золотое дно.

– А при чем тут Южная Америка? – удивился я.

– Именно Южная Америка! – вскричал он и принялся расхаживать взад-вперед по обшарпанной комнате. – Вот послушай, приятель. Существует огромный материк, от экватора до айсбергов и, представь, на всем этом материке нет ни одного человека, который мог бы вылечить астигматизм. Что им вообще известно о строении глаза и современных методах его хирургии? Да ничего! В Англии в провинции об этом ни черта не знают, что уж тут говорить про Бразилию! Подумай только, там толпы полуслепых миллионеров, которые сидят на своих мешках с деньгами и ждут, когда же к ним приедет окулист. Что скажешь, Манро? Дьявол, когда я оттуда вернусь, я куплю весь этот Брадфилд и отдам его официанту вместо чаевых!

– Значит, ты хочешь осесть в каком-нибудь большом городе?

– Городе! Зачем мне нужен какой-то там город? Я еду туда, чтобы взять в свои руки весь материк! Пока я буду обрабатывать один город, мой агент будет ехать в следующий и сообщать там о моем прибытии. «Возможность, которая выпадает раз в жизни! – будет кричать он на каждом углу. – Незачем возвращаться в Европу! Европа сама едет к вам! Косоглазие, катаракта{243}, ирит{244}, глаукома{245}! Любые глазные болезни! Скоро в ваш город приезжает великий синьор Каллингворт! Он готов излечить каждого!» Разумеется, они на это клюнут, на площадях будут собираться толпы, ну а потом приезжаю я и собираю деньги! Вот мой багаж! – Он указал на две большие корзины в углу комнаты. – Это очки, друг мой! С вогнутыми линзами, с выпуклыми, сотни разных очков. Я проверяю зрение, тут же подбираю очки, и осчастливленный пациент с криками бежит домой. Потом я нанимаю теплоход и возвращаюсь домой. Если мне, конечно же, не захочется прикупить какой-нибудь из их штатов и заняться его управлением.

В его изложении все это, разумеется, звучало совершенно нелепо, но вскоре я увидел, что он очень тщательно все продумал и крайне серьезно относится к этой затее.

– Пока я работаю в Баие, мой агент готовит Пернамбуку{246}, – увлеченно расписывал он. – Выдоив все, что можно, из Баии, я еду в Пернамбуку, а агент направляется в Монтевидео. Так мы объедем весь материк и засыплем его очками. Все будет работать, как часы.

– Там тебе придется разговаривать на испанском.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Чтобы ткнуть человеку ножом в глаз, не нужно изучать испанский. Единственное, что мне нужно будет уметь сказать, это «Оплата на месте. В кредит не работаем». Мне и этого вполне хватит.

Мы долго и интересно разговаривали о том, что примечательного случилось с нами за то время, пока мы не виделись, ни словом при этом не вспомнив о ссоре. Он отказывался признать, что покинул Брадфилд, потому что его практика пошла на убыль, продолжая утверждать, что ему сделалось тесно в этом городе. Его опускающийся защитный экран, по его же словам, очень понравился одной из первых частных судостроительных компаний на Клайде{247}, и есть очень большая вероятность того, что они возьмут его на вооружение.

– А что касается магнита, – сказал он, – мне очень жаль свою страну, но скоро она перестанет быть хозяйкой морей. Мне придется передать свое изобретение немцам. И не моя в этом вина. Не надо винить меня, когда Англия получит сокрушительный удар. Я представил свою идею в морское министерство. Мне проще было бы объяснить свою идею в какой-нибудь сельской школе. Ты бы видел, какие ответы я получал, Манро! Просто бред сумасшедшего на бумаге с печатью. Когда начнется война и я покажу эти бумаги, кого-нибудь за это повесят. Объясни им то, объясни им это… В конце они спросили, к чему я предлагаю крепить магнит. Я ответил: к любому твердому, непробиваемому предмету, такому, как голова любого из чиновников их министерства. На этом все и закончилось. Они написали мне вежливое письмо с благодарностью, и я написал им вежливое письмо с пожеланием провалиться к дьяволу. Этим великий исторический инцидент был исчерпан. Как тебе такое, а?

Расстались мы тепло, по-дружески, и все же, я думаю, некоторая настороженность осталась с обеих сторон. Напоследок он посоветовал мне как можно скорее бросить Берчспул.

– Ты способен на большее… На большее, приятель, – несколько раз повторил он. – Не сиди на месте, обыщи весь свет, и как только найдешь уютное местечко, тут же бросайся туда и старайся изо всех сил. Для человека, который готов драться, таких мест полно.

Это были последние его слова и, очевидно, наша последняя с ним встреча, поскольку почти сразу после этого он отправляется в свое авантюрное путешествие. Ему должно повезти. Он такой человек, которого ничто не может остановить. Расстались мы друзьями, и я искренне желаю ему удачи, хотя в глубине души все-таки не доверяю ему и буду рад знать, что нас с ним разделяет Атлантический океан.

Ну, а нас, Берти, ждет хоть и не такое великое, но счастливое и спокойное будущее. Сейчас нам обоим по двадцать пять, и я надеюсь, что еще самое меньшее лет тридцать пять есть в нашем распоряжении. Я предвижу, что со временем работа станет мне все больше и больше приедаться, круг моих знакомых будет расширяться и дальше, скорее всего, я примкну к тому или иному местному движению и в результате на склоне лет стану судьей или, по крайней мере, членом городского совета. Не слишком захватывает дух, правда? Но меня это устраивает и иного пути я не вижу. Мне бы очень хотелось надеяться на то, что благодаря мне мир станет хоть чуточку лучше. Даже на таком незначительном уровне в каждом человеке существует некое противостояние, и я уверен, что жизнь нашу можно изменить к лучшему, если каждый встанет на сторону разума, терпимости, сострадания, умеренности, миролюбия и добра по отношению как к людям, так и к животным. Никто из нас не в силах отправить противника в нокаут одним ударом, но ведь каждый, даже самый слабый удар приносит очко.

До свидания, дорогой мой друг, и помни, что, если ты когда-либо приедешь в Англию, в нашем доме ты всегда желанный гость. В любом случае теперь, когда у меня наконец есть твой адрес, я обязательно в скором времени напишу тебе снова. Передавай искренний привет и наилучшие пожелания миссис Суонборо.

Всегда твой,

Дж. Старк Манро

Это оказалось последним письмом, которое мне суждено было получить от своего несчастного друга. В том году (1884)на Рождество он отправился к родителям и вблизи Ситтингфлита попал в страшную железнодорожную катастрофу. Экспресс, на котором он ехал вместе с женой, столкнулся со стоящим на станции товарным составом. Доктор и миссис Манро были единственными пассажирами первого за локомотивом вагона и погибли мгновенно, как и тормозной кондуктор{248} товарного состава и еще один пассажир. Все, кто их знал, согласились, что такой конец они наверняка выбрали бы себе сами, потому что так никому из них не пришлось оплакивать другого. Его страхового полиса в тысячу сто фунтов хватило, чтобы покрыть нужды его семьи. После того как здоровье его отца сильно пошатнулось, это было единственное, что могло вызвать у него тревогу.

Г. С.

Комментарии

1891–1892 годы – один из самых плодотворных периодов в творчестве А. Конан Дойла, что напрямую связано с его решением навсегда оставить медицину и посвятить свою жизнь всецело литературному труду. В это время им были написаны «Приключения Шерлока Холмса» и «Записки о Шерлоке Холмсе», исторический роман «Изгнанники», пьеса «Ватерлоо», повесть «Приключения в загородном доме»; к этому же периоду относится и небольшой исторический роман «Тень великого человека», над которым писатель работал с апреля по середину лета 1892 года. За новое историческое произведение А. Конан Дойл взялся по заказу издательского дома «Эрроусмит». «Поездка на шотландское побережье (непосредственно предшествовавшая работе над романом – А. К.) дала ему фон для начальных глав, а кульминация наступала в битве при Ватерлоо. Но само Ватерлоо, как и в „одноактке“ (пьесе „Ватерлоо“ – А. К.), было для него не просто фактом из учебника истории. Оно было эпизодом из его семейной хроники, эпизодом вполне реальным и осязаемым до мелочей, вплоть до цветов мундиров и вида киверов. И не однажды упоминал он о своих предках на этом поле брани. „Пятеро наших билось там, – говорил он, – и трое наших там полегло“» (Карр Дж. Д. Жизнь сэра Артура Конан Дойла: Пер. с англ. // Карр Дж. Д.; Пирсон Х. Артур Конан Дойл. – М.: Книга, 1989. – С. 75–76).