Эйлин Гудж - Две сестры
И отношение сестры к Олли тоже существенно изменилось. Она перестала строить ему глазки, чтобы он, потеряв голову от любви, таскался за ней, как неразумный щенок. Теперь они встречались по-настоящему. Обычно их свидания проходили так: они ужинали вместе после работы или брали напрокат фильм на DVD-диске, чтобы посмотреть его у нее дома. Хотя Керри-Энн утверждала, что они всего лишь друзья, Линдсей не могла не замечать, какими взглядами они обмениваются. Соответственно, она перестала тревожиться из-за того, что Керри-Энн или собьет Олли с пути истинного, или же полностью подчинит его своей воле. И дело бы не только в том, что сестра взялась за ум; Олли обладал многими качествами настоящего, взрослого мужчины, что для Линдсей стало открытием. Если бы не его находчивость и отвага, история пропажи Беллы вполне могла закончиться трагически. Если он смог справиться с подобной ситуацией, то в его умении постоять за себя во взаимоотношениях с Керри-Энн Линдсей больше не сомневалась.
Вернувшись на работу, Линдсей немного успокоилась. Вытерев слезы, она постаралась отодвинуть свои тревоги на задний план. Времени на терзания и на то, чтобы предаваться мрачным размышлениям, у нее не осталось; ей предстояло сделать массу телефонных звонков, обслужить покупателей, встретиться с веб-дизайнером и разослать приглашения на книжную выставку, которую они устраивали в следующие выходные.
Не успела она подойти к двери, как сзади чей-то голос пропел:
— Линдсей!
Оглянувшись, она увидела, что к ней спешит Дарла Хамфри. Дарла, бывшая школьная учительница, а теперь пенсионерка, обладавшая необъяснимой страстью к книгам со всякими ужасами — причем чем страшнее, тем лучше, — была одной из ее лучших клиенток и самых верных сторонниц. Она даже начала сбор подписей под петицией, призывающей спасти землю Линдсей. Но сейчас она держала в руках не петицию, а иллюстрированный журнал.
— Как же я рада, что застала вас! Что вы на это скажете? — И она сунула раскрытый журнал в руки Линдсей.
Это оказалась рубрика очередного номера «Кроникл», который должен был выйти в свет в воскресенье. Дарла объяснила, что ее племянник, который работает в газете, каждую неделю присылает ей сигнальный экземпляр. Именно напечатанная в нем статья привела Дарлу в такой восторг. В глаза Линдсей бросилось название и подзаголовок: «“Прерванный рай”, автор текста и фотографий — Рэндалл Крейг». Статью предварял снимок океана, сделанный из двора ее дома. Сердце гулко застучало у нее в груди, когда она пробежала глазами первые строки.
…Это страна Стейнбека. Примерно в тридцати милях к югу от Сан-Франциско, если ехать по шоссе номер 1, между скалистым кулаком Дьявольской горки и нежным изгибом полуострова Монтерей, тянется участок побережья, настолько нетронутый цивилизацией, что кажется, будто вы перенеслись во времена «Равнины Тортильи»[76]. Его освоение и застройка остались несбыточной мечтой или нереализованной угрозой, в зависимости от точки зрения. Здесь по-прежнему преобладают пахотные земли и пастбища, а видами океана, от которых захватывает дух, любуются лишь проезжающие водители да сельскохозяйственные рабочие. Комитет по контролю использования прибрежной зоны штата Калифорния принимает все меры к тому, чтобы эта территория и дальше сохранилась в первозданном виде. Но здесь есть и неакционированные уголки, находящиеся вне сферы ответственности Комитета. К их числу относится и городок Лагуна Голубой Луны, ставший с недавних пор ареной борьбы между самозваными провозвестниками прогресса и теми, кто молится древним богам. В центре противостояния совершенно неожиданно для себя оказалась и наша героиня пяти футов шести дюймов росту, этакий современный Давид, сражающийся с Голиафом…
Линдсей медленно опустила журнал. Невидящим взором глядя в окно, она погрузилась в невеселые раздумья, и только болтовня Дарлы вывела ее из оцепенения.
— Удивления достойно, не правда ли? Тот самый толчок, в котором мы так нуждались. Читайте, читайте до конца; статья нравится все больше и больше с каждой фразой. Готова поклясться, что автор хорошо знаком с вами. Я имею в виду, что он не только взял у вас интервью, но и что вы с ним по-настоящему близки. Но, полагаю, в этом и заключается писательский талант, умение заставить читателя… ну, сопереживать своим героям.
Линдсей перевела взгляд на Дарлу.
— Я могу одолжить у вас этот журнал на некоторое время? Я бы хотела взять его домой. Мне кажется, мисс Хони и моя сестра обрадуются, прочтя эту статью.
— Можете оставить его себе, если хотите. Я смогу раздобыть еще один экземпляр, — ответила Дарла, возбужденно размахивая пухлыми ручками.
Линдсей машинально отметила, что ее собеседница выглядит слегка разочарованной — очевидно, она ожидала более бурной реакции, — и благодарно пожала Дарле руку.
— Большое спасибо. Но самое главное — я знаю, что могу рассчитывать на вашу поддержку. Надеюсь, вы понимаете, как много это для меня значит.
Дарла покраснела до корней своих обесцвеченных волос.
— О, ну что вы… Я делала лишь то, что на моем месте делал бы каждый, — пробормотала она, явно смущенная похвалой. — Мы все болеем за вас. Кем бы мы были без вас? — Она огляделась по сторонам, и взгляд ее затуманился. — Таких магазинов больше нет. Они вымирают. — Не обращая внимания на недовольную гримасу, которую вызвали ее слова, она ободряюще потрепала Линдсей по руке, прежде чем направиться к разделу ужастиков.
Линдсей вернулась в свой офис, где надеялась без помех дочитать статью до конца. Перевернув последнюю страницу, она обнаружила, что по щекам у нее текут слезы. В голове у нее не укладывалось, как мужчина, написавший этот очерк, смог ударить ее ножом в спину. Пытаясь разобраться в своих сомнениях и чувствах, она уронила голову на руки, а когда подняла глаза, то увидела, что перед ней стоит Керри-Энн.
— Я принесла твою почту. — Опустив на стол пачку писем, сестра помолчала, а потом спросила, внимательно глядя на Линдсей: — Эй, с тобой все в порядке? Ты что, плакала?
— У меня все нормально, — сухо, намного суше, чем намеревалась, бросила Линдсей.
— Вот как! Получается, я — единственная ходячая катастрофа в обозримых пределах?
— Этого я не говорила.
— А это и необязательно. — Керри-Энн жизнерадостно передернула плечами и присела на краешек стола. — Но я, по крайней мере, не скрываю, что у меня не жизнь, а сплошная череда неудач.
— Не знаю, заметила ты это или нет, но в последнее время в твоей жизни наблюдается явная тенденция к улучшению, — сказала Линдсей, бросив косой взгляд на довольно консервативный наряд, в котором пришла на работу сестра, — длинная юбка, черные сапоги до колен (принадлежащие Линдсей, кстати) и джинсовая куртка, из-под которой виднелась простая светло-голубая футболка. — Ты даже выглядишь совсем по-другому. Четыре месяца назад ты и под страхом смерти не надела бы эти вещи.
— Это следует понимать как комплимент?
— Да. Оказывается, тебе не нужны облегающие тряпки и тонны макияжа, чтобы все увидели, какая ты красивая.
Керри-Энн презрительно фыркнула, но выглядела при этом страшно довольной.
— Скажи это мисс Хони.
— Это — другое дело. Мисс Хони — человек в себе, если хочешь знать.
— Ну вот, опять ты начинаешь разбрасываться заковыристыми словами. Да-да, и можешь не смотреть на меня такими глазами, я знаю, что означает это выражение. Я тоже умею читать, если ты забыла. — Керри-Энн подтрунивала над ней, но Линдсей уловила нотки гордости в голосе сестры.
— Я всего лишь хотела сказать, что ты замечательно выглядишь, — сказала она.
Керри-Энн одарила ее благодарной улыбкой, которая, впрочем, тут же исчезла с ее лица.
— Да, особенно если учесть, что внешний вид — это еще не все, и мне придется доказывать судье, что я не столь безнадежна, как все думают.
— Я вовсе не считаю тебя безнадежной.
— Но ты — совсем другое дело! Ты — моя семья.
Оттого что сестра использовала слово «семья», на душе у Линдсей потеплело.
— Почему бы тебе тогда не спросить у Олли, что он думает по этому поводу? — предложила она, надеясь разговорить Керри-Энн, которая проявляла решительно не свойственную ей сдержанность, когда речь заходила об Олли.
— А мне и не нужно этого делать. Ты же знаешь Олли, у него рот не закрывается. — Керри-Энн постаралась ответить как можно небрежнее, но ее выдал предательский румянец, заалевший на щеках. Словно ища повод, чтобы переменить тему, она схватила журнал, открытый на развороте и лежащий на столе. — Эй, послушай, должно быть, это та самая статья, о которой мне прожужжала все уши миссис Хамфри. Круто. Мне до сих пор не верится, что ее написал твой приятель.
Линдсей поспешила поправить ее:
