Непокорные - Кейт Морф

— Ты должен провести меня к Элизабет Фостер, — говорю четко, хотя от имени матери сердце ускоряется, — тогда я закрою глаза на твой поступок.

— Я не делал этого, — шипит возмущенно и делает шаг вперед, но я резко отступаю назад.

Внимательно осматриваю растерянного парня, и мне становится не по себе. Жалко его. Попал в мои коварные сети только потому, что работает в этой дурацкой клинике.

Прости, Бред, но ничего личного. Тяжело вздыхаю.

— Тебе никто не поверит, — произношу с иронией и усмехаюсь.

— Вот ты сука-а-а-а, — тянет с презрением и недовольно морщится.

— Да, я такая, — с легкостью проглатываю его осуждающую реакцию. — Так что? Мне нужно пройти в палату Элизабет Фостер сейчас же.

Он думает минуту, а я его не тороплю и выдержанно жду.

— Мне надо разведать обстановку в клинике, — говорит тихо и подозрительно оглядывается по сторонам, словно за ним кто-то может следить.

Кажется, у парнишки стремительно развивается паранойя.

— Только попробуй меня кинуть, — берусь за ворот его пиджака и сжимаю легкую ткань в руке, — я тебя из-под земли достану. Видишь парня в черном Бентли? — киваю в сторону и наблюдаю, как настороженный взгляд Бреда следует туда же. — Если не вернешься через пятнадцать минут, он тебе голову проломит. Ясно? — немного встряхиваю напуганного парня.

— Ясно, — быстро кивает, и я отпускаю его, но сразу же поправляю ему задравшийся воротник.

— Вот и чудно, а теперь вали.

Бред не заставляет себя долго ждать и пулей влетает в клинику, а я направляюсь к машине, в которой сидит Мэт. Теперь остается только ждать и я всеми фибрами души надеюсь, что этот придурок не спасует и проведет меня в палату к маме.

Иначе все было зря.

Мэт опускает окно со стороны пассажирского сиденья, и я опираюсь руками о проем.

— Ну как, клюнул? — с интересом спрашивает Батлер.

— Конечно, — довольно улыбаюсь.

— А че ты лыбишься? — возмущается. — Ты еще по жопе не получила за свой идиотский план.

— Накажете меня, мистер Грей? — заманчиво приподнимаю брови.

(Прим. автора: Кристиан Грей - персонаж фильма «Пятьдесят оттенков серого»).

— Это тот, у которого была красная комната? — Мэт быстро включается в игру.

— Ага.

— Однажды ты выпросишь, — уголки его губ трогает ехидная ухмылка, а я тону в его обаянии.

Хочется прыгнуть к нему на колени и обнять до удушения, а еще - целовать до беспамятства.

— Детка, — из фантазий меня выдергивает тихий голос Мэта, и я следую за его взглядом.

Со ступеней быстро сбегает Бред в белоснежном костюме, я отталкиваюсь от машины и спешу ему навстречу.

— У нас десять минут, — он явно нервничает и протягивает мне белый халат, — иди за мной и не говори ни слова.

Понимающе киваю, напоследок смотрю на Батлера и ловлю мощнейшую поддержку. По пути надеваю халат, завязываю волосы в хвост, чтобы совсем не выглядеть неряшливо и стараюсь не отставать от Бреда.

Мы входим в клинику и попадаем в светлый просторный холл. Народа немного и нам не удается слиться с толпой, я жутко волнуюсь, ладошки потеют, и я отчетливо слышу, как мое сердце встревожено бахает в груди.

Мне кажется, что все присутствующие его слышат.

Удачно минуем ресепшен с молодыми медсестрами, которые заняты своими делами, и ныряем в длинный коридор.

— Иди прямо и не поднимай голову, — не оборачиваясь, произносит Бред, и я понимаю, что он спасает меня от камер.

И опять я злюсь на себя. Зря я шантажировала его, возможно, предложив ему крупную сумму денег, он так же согласился мне помочь. Только осадок от произошедшей ситуации был бы приятнее.

— Мы сворачиваем направо и упираемся в огромную металлическую дверь. Бред молча достает из кармана пластиковую карту и проводит ею по электронному замку. Загорается зеленая лампочка, и мы спешно проникаем в очередной коридор.

— У тебя будет пять минут, — говорит четко и резко тормозит, я за малым не впечатываюсь ему в спину.

Бред оборачивается ко мне и кивает на дверь, которая располагается слева от меня. Никакого окошка в ней нет, и я не могу определить куда он меня привел. Надеюсь, что он не решил меня сдать охранникам прямо в руки, все же мое обвинение в изнасиловании звучало правдиво.

Резко выдыхаю и, когда парень вставляет пластик в замок, уверенно берусь за ручку и открываю дверь.

Меня трясет от страха, ведь я не знаю к кому в палату я сейчас захожу. Надо не забывать, что я нахожусь в самом жутком месте нашего города – в психиатрической лечебнице закрытого типа.

Тощая женщина невысокого роста сидит на кровати ко мне спиной и никак не реагирует на посторонние звуки. Я отчетливо помню, что у мамы были длинные светлые волосы, а эта незнакомка коротко острижена.

Осторожно ступая на носочках, я обхожу комнату и, чем больше мне открывается вид на ее лицо, тем сильнее ускоряется мое сердце. И когда я полностью могу видеть образ женщины, меня начинает нехило потряхивать, потому что я узнаю свою маму.

Элизабет Картер. Некогда знаменитая художница, которая считалась умершей более десяти лет.

Быстро моргаю и трясу головой, пытаясь прогнать галлюцинации, но они не проходят. Это действительно она. И как же больно видеть ее в таком уязвимом состоянии. Мама сидит и смотрит в одну точку, словно ее разум, словно ее душа давно покинули это хрупкое тело. На светлом лице проявились новые глубокие морщины, время взяло свое.

Слезы моментально застилают глаза, к горлу подкатывает ком, и он словно раздирает всю гортань, как колючая проволока. Молниеносно падаю к ногам мамы и нерешительно трогаю руки, послушно сложенные на коленях, дую на ледяные пальцы, чтобы хоть немного согреть их.

Становится тепло. Кровь циркулирует по ее венам, она живая, настоящая. До сих пор не могу поверить и начинаю щипать себя, чтобы удостовериться, что я не сплю.

Аккуратно склоняю голову к ее ногам, глотаю соленые слезы и закрываю глаза, мысленно возвращаясь в то время, когда была счастлива.

«Ты мигай, звезда ночная! Где ты, кто ты — я не знаю. Высоко ты надо мной, Как алмаз во тьме ночной».

Тихонько пою колыбельную, которую в детстве пела мне мама.

«Только солнышко зайдет, Тьма на землю упадет, — Ты появишься,