В лесах Пашутовки - Цви Прейгерзон

— «Страсть мистера Марерфита», — вслух читает Петя и продолжает: — Ну да! Опять мировая буржуазия провоцирует нас своими кошечками и собачками. Видали мы в Гражданскую таких кошечек! Если желаете, я мог бы рассказать вам, товарищ, как наша рота захватывала поместье князя Оболенского…

И Петя рассказывает Фанечке, как вот этими вот руками порвал в мелкие клочья старую княжну Оболенскую и ее рыжего кота. Рыжего! Кота! В клочья! Тогда был пасмурный осенний день, и рыжие листья, как рыжие клочья, летали по мокрому саду, и падали на землю, и стучались в окна бывшего княжеского замка.

На лес благодатным дождем в пустыне опускается вечер, растекается меж соснами, томит и радует душу. Фанечка кокетливо хохочет и соскакивает с качелей, опираясь на мужественное плечо покорителя князей и котов.

Ах, эти первые свидания — осторожные и волнующие! И не просто свидания — но свидания в лесах Пашутовки, на тенистых тропинках, на стволе поваленного дерева, у нежно журчащего ручья! И вот наступает канун субботы, томный пятничный вечер. Сегодня товарищ Бук приглашен для знакомства на дачу, занимаемую Фанечкиной семьей. А там — гитара, горшки с цветами, стол, скатерть и еще много чего буржуазного. Конечно, это не совсем поместье князей Оболенских, но все же… все же…

Последние лучи солнца еще цепляются за верхушки сосен, в воздухе звенят комары, смолкли дневные птичьи голоса. За столом восседает мадам Кац и ее супруг, реб Яаков-Йешаяѓу. Подает прислуга — девушка Даша, она же шикса Дашка. На белоснежной накрахмаленной скатерти — вино, субботняя хала, сияющее праздничным блеском столовое серебро. Присутствует также чья-то тетя Тамара Александровна, обладательница чрезвычайно интеллигентной внешности.

Петя Бук затравленно оглядывает всю эту картину. Вот ведь попал парень в западню! И не просто в западню, но прямиком в гнездо мировой буржуазии! В открытые окна врываются звуки вечернего леса, проникают сквозь колышущиеся занавески, ложатся у стен. Петя, слегка вспотев от волнения, ведет буржуазно-светскую беседу с мадам Кац, Фанечкиной матерью.

— Какой приятный воздух! — замечает мадам, и ее пухлые руки, праздно лежащие на скатерти, слегка вздрагивают, словно желают заграбастать лесной воздух Пашутовки в свое буржуазное владение.

Петя выражает молчаливое согласие с оценкой качества атмосферы. Фанечка зевает, смотрится в маленькое зеркальце и по ходу дела интересуется, хорошо ли отстирала Дашка ее субботнее платье. Товарищ Бук клятвенно заверяет подругу, что платье выглядит поистине безупречно, а затем, помолчав, выражает весьма уместное желание поскорее вернуться в боевые красные отряды, дабы продолжить борьбу с мировым капиталом.

Сделав это заявление, Петя откашливается и утирает со лба пот, в то время как мадам Кац продолжает делиться с присутствующими своими наблюдениями — на сей раз не о воздухе, а о молодежи. Как ей кажется, нынешние молодые люди прямо-таки жаждут крови.

— Дашка, неси голубой бокал! — говорит нэпман Яаков-Йешаяѓу Кац.

Он встает со стула, наполняет бокал портвейном и начинает торжественно произносить субботние благословения. Его громкий голос разносится далеко по окрестным дворам. После каждого упоминания святого Имени Кац делает небольшую паузу, и товарищ Петя Бук печально подтверждает:

— Благословен Он и Имя Его!

Но вот торжественная часть завершена, ее сменяет громкий перестук вилок и ножей. Интеллигентная гостья Тамара Александровна заворачивает настолько умную фразу, что мы даже не в состоянии воспроизвести ее здесь. За окнами темнеет лес, с соседней веранды слышно бренчание мандолины. По окончании трапезы Петя просит Фанечку дать ему в руки гитару и, решительно ударив по струнам, исполняет за столом одесского нэпмана главный пролетарский гимн «Интернационал». При этом все присутствующие встают, а реб Яаков-Йешаяѓу сдергивает с головы ермолку.

Вот так, едой, выпивкой и пением, отметил товарищ Бук свое посещение летней дачи гражданина Каца.

Ах, эти летние свидания! Гром и молния — иначе и не скажешь! Ах, леса Пашутовки, сказочная голубая корона, улыбка красавицы, обещание золотого счастья!

Певчим жаворонком слетает с небес необъяснимая радость, разжигает костер в душе, заставляет забыть скучную суету повседневности. Не раз уже случалось нам описывать эти волнующие моменты юношеской любви, благословенного чувства, связующего две молодые души! А коли так, то можно сразу перейти к появлению в лесах Пашутовки нового персонажа — Переца Марголиса, члена профсоюза работников просвещения, еврейского поэта, чьи стихи регулярно печатались в авторитетном периодическом издании «Красный мир» и чей приезд начисто разрушил счастье товарища Бука, пылкого борца за права трудящихся всего мира.

Потому что Перец Марголис тоже влюбился в Фанечку Кац. У него был сильно выдающийся кадык, острый подбородок и длинный, зачесанный на затылок чуб. Для начала Перец наговорил Фанечке много приятнейших слов, а затем встал в позу и пылким громовым голосом прочитал одно из своих стихотворений. Прошло совсем немного времени, и вот уже девушка с благосклонной улыбкой взирает на прыгающий кадык вдохновенного поэта, а сердце несчастного Пети Бука сжимается от невыносимой ревности. Дошло до того, что товарищ Бук заперся дома и после долгих мучений сотворил следующие берущие за душу строки:

Петя грыз карандаш и старательно подыскивал правильные слова. Рядом жужжала нахальная муха. Затем, вконец истомившись, товарищ Бук протяжно зевнул и отправился на поиски Фанечки. Поздно! Ветреная Фанечка Кац и кадыкастый Перец Марголис уже скрылись под укромной сенью необъятного пашутинского леса. И если бы не случайно повстречавшаяся Пете шикса Дашка, красивая служанка семейства Кац, то и вовсе некому было бы излить всю горечь Петиных любовных страданий.

Беседа между товарищем Пинхасом-Петей Буком и отзывчивой девушкой Дашкой получилась довольно содержательной. Теплая летняя ночь наигрывала свои воздушные мелодии в концертном зале пашутинского леса. Одно за другим гасли окна в окрестных местечках от Пашутовки до Судилкова,