Современная комедия - Джон Голсуорси
V
Майкл дает советы
Майкл все еще сидел над корректурой «Подделок». Кроме «чертовых куличек», у него не было никакого адреса, и послать корректуру было некуда. Восток велик, а Уилфрид не подавал признаков жизни. Вспоминает ли о нем теперь Флер? Майклу казалось, что не вспоминает. А Уилфрид – ну, он, вероятно, тоже начал ее забывать. Даже страсть не может жить, не питаясь.
– К вам мистер Форсайт, сэр.
Привидение в царстве книги!
– А, попросите его зайти.
Сомс вошел, неодобрительно оглядываясь, и спросил:
– Это ваш кабинет? Я зашел сообщить, что купил эту картину Обри Грина. Найдется у вас, где ее повесить?
– Конечно, найдется, – сказал Майкл. – Превосходная вещь, сэр, не правда ли?
– М-мда, – проворчал Сомс, – по нашим временам неплохо. Он далеко пойдет.
– Он большой поклонник «Белой обезьяны», которую вы нам подарили.
– А-а! Я сейчас занялся китайской живописью. Если буду и дальше покупать… – Сомс остановился.
– Да, они вроде противоядия, сэр, не так ли? Помните «Земной рай»? А гуси! У них перышки можно пересчитать.
Сомс не отвечал – очевидно, думал: «И как это я пропустил эти вещи, когда они только появились на рынке?» Он поднял зонтик и, словно указывая на все издательское дело, спросил:
– А как Баттерфилд с этим справляется?
– Ах да, я как раз хотел вам сообщить, сэр. Он пришел вчера и рассказал, что видел на днях Элдерсона. Он зашел предложить ему экземпляр нумерованного издания книги, которую написал мой отец. Элдерсон не сказал ни слова и купил две штуки.
– Не может быть!
– Баттерфилду показалось, что его посещение здорово смутило Элдерсона. Ведь он, наверно, знает, что я связан с этой фирмой и что я – ваш зять.
Сомс нахмурился.
– Не знаю, стоит ли дразнить спящую собаку. Ну во всяком случае я сейчас иду туда.
– Упомяните о книге, сэр, и посмотрите, как Элдерсон это примет. Не возьмете ли и вы один экземпляр? Вы все равно состоите в списке. Баттерфилд хотел сегодня к вам зайти. Я вас избавлю от отказа. Вот книга – очень мило издана. Стоит гинею.
– «Дуэт», – прочел Сомс. – Это о чем же? Музыка?
– Не совсем. Кошачий концерт с участием призраков Гладстона и Дизраэли.
– Я мало читаю, – сказал Сомс и вынул бумажник. – Почему вы не берете за нее фунт? Вот вам еще шиллинг.
– Бесконечно благодарен, сэр. Я уверен, что отец будет страшно доволен, когда узнает, что вы купили книгу.
– Вот как? – Сомс чуть заметно улыбнулся. – А вы здесь работаете когда-нибудь?
– Да, пытаемся кое-что сделать.
– Сколько вы зарабатываете?
– Я лично около пятисот фунтов в год.
– И это все?
– Да, но я считаю, что больше трехсот и не стою.
– Гм-м! Мне казалось, что вы отошли от своего увлечения социализмом.
– Кажется, да, сэр. Как-то он не вязался с моим положением.
– Да, – сказал Сомс. – Флер выглядит как будто хорошо.
– О, она молодцом. Она проделывает эти упражнения по Куэ, знаете?
Сомс прищурился и проворчал:
– Это влияние матери, я в этом не разбираюсь. До свидания!
Он пошел к двери. Его спина казалась очень положительной и реальной. Он скрылся за дверью, и с ним как будто ушло чувство определенности.
Майкл взял корректуру и прочел два стихотворения. Горькие, как хина! Какое волнение, какая тоска в каждом слове! Вот уж где нет ничего китайского! В конце концов, люди пожилые, вроде его отца и Старого Форсайта, правда, по-разному, но все же имеют какую-то опору. «В чем дело? – подумал Майкл. – Что у нас неладно? Мы активны, умны, самоуверенны – и все же неудовлетворенны. Если бы только что-нибудь нас увлекло или разозлило! Мы отрицаем религию, традицию, собственность, жалость, а что ставим на их место? Красоту? Ерунда! С такими-то критериями, как Уолтер Нэйзинг и кафе «Крильон»? И все же какая-то цель у нас должна быть. Творить лучшую жизнь? Что-то не похоже. Загробный мир? Наверно, мне надо заняться спиритизмом, как сказал бы Старый Форсайт. Но духи только и делают, что болтаются между загробным миром и нашим, вряд ли они менее взбалмошны, чем мы!»
Так куда же, куда мы идем?
«К черту! – подумал Майкл, вставая из-за стола. – Попробую продиктовать объявление!»
– Мисс Перрен, пожалуйста, зайдите ко мне. Объявление о новой книжке Дезерта для библиографических журналов: «Дэнби и Уинтер в скором времени выпускают стихи «Подделки». Поэт – автор «Медяков», имевших непревзойденный успех в текущем году». Как по-вашему, мисс Перрен, сколько издателей в нынешнем году так писало про свои книги? «В новых стихах – тот же блеск и живость, та же изумительная техника, что и в первом сборнике молодого автора».
– Блеск и живость, мистер Монт? Разве это так?
– Конечно, нет. Но что сказать – «все то же отчаяние и пессимизм»?
– Нет-нет. Но, может, лучше сказать «та же блестящая певучесть, те же изменчивые и оригинальные настроения»?
– Можно, только это будет дороже. Напишите «тот же оригинальный блеск» – на это они сразу клюнут. Мы обожаем все оригинальное, но у нас ничего не выходит: утрировка еще, пожалуй, выходит, а оригинальное – никак.
– Вот у мистера Дезерта выходит.
– Да, изредка, но больше, пожалуй, ни у кого. Где уж им быть оригинальными, кишка тонка! – Извините за выражение, мисс Перрен.
– Что вы, мистер Монт! Там вас ждет этот молодой человек, Бикет.
– Он пришел, да? – Майкл взял папироску. – Дайте мне собраться с духом, мисс Перрен, и зовите его сюда.
«Ложь во спасение, – подумал он. – Попробуем!»
Появление Бикета в комнате, где он был в последний раз по такому неприятному поводу, было отмечено некоторой натянутостью. Майкл стоял у камина с папиросой, Бикет стал спиной к высокой стопке модного романа с надписью «Изумительный новый роман» на обложке. Майкл кивнул:
– Здорово, Бикет.
Бикет кивнул:
– Как поживаете, сэр?
– Замечательно, спасибо.
Наступило молчание.
– Вот что, – наконец проговорил Майкл. – Я предполагаю, что вы пришли по поводу той небольшой суммы, которую я одолжил вашей жене. Вы не беспокойтесь, отдавать не к спеху.
И вдруг он заметил, что маленький человечек ужасно расстроен. И какое странное выражение в этих огромных, как у креветки, глазах, которые как будто хотят выскочить из орбит. Майкл поспешил добавить:
– Я сам верю в Австралию. Я считаю, что вы абсолютно правы, Бикет, и чем скорее уедете, тем лучше. Ваша жена неважно выглядит.
Бикет сглотнул и сказал:
– Сэр, вы со мной поступили как джентльмен, и мне трудно говорить.
– Ну и не надо.
Кровь хлынула в лицо Бикету, и странным показался румянец на бледном, изможденном лице.
– Вы
