Данте Алигьери - Божественная комедия. Чистилище

Песнь седьмая

Преддверие чистилища. – Сорделло. – Долина государей, не радевших о спасении души своей. – Император Рудольф. – Оттокар. – Филипп Смелый. – Генрих Наваррский. – Петр Аррагонский. – Генрих III Английский. – Гюльельм Монферратский.

1. Как скоро три, четыре раза новый,[202]Живой привет меж них обменен был, —Вспять отступя, спросил Сорделло: – Кто вы?

4. – Еще к горе священной не парилСонм душ, достойный к той взнестись вершине,[203] —Октавиан уж прах мой схоронил.[204]

7. Виргилий я, и лишь по той причине[205]Лишен небес, что веровал в ничто.[206]Так отвечал тогда мой вождь в кручине.[207]

10. Как тот, кто вдруг увидел вещь, во чтоИ верит он, и нет, пока он вникнул,И говорит с собою: то! не то![208] —

13. Так и Сорделл: сперва челом поникнул,[209]Потом, смиренно подойдя, ему,Как раб, колена обнял и воскликнул:[210]

16. – О, слава всех латинян, ты, комуДано явить, сколь мощно наше слово![211]Честь вечная и граду моему![212]

19. Чем заслужил виденья я такого?Скажи, коль стою я речей твоих,Из адского ль ты круга и какого?

22. – По всем кругам из царства скорбей злых,Он отвечал, – прошел я, послан силойНебесною и ей ведомый в них.

25. Бездействие – не действие – сокрылоМне Солнце то, к Нему ж парит твой ум,Чей свет познал я поздно за могилой.[213]

28. Есть край внизу: он тьмой своей угрюм,[214]Не казнями, и оглашен не воемОт мук, но вздохами от тщетных дум.

31. Там я с младенцами – с невинным роем,[215]Попавшим в зубы Смерти, прежде чем[216]С них первый грех омыт пред аналоем.

34. Там я с толпой, что не познав совсемТрех добродетелей святых, призналаДругие все и следовала всем.

37. Но, если можешь, объясни, хоть мало,На тот уступ как восходить должно,[217]Где первое чистилища начало?[218]

40. И он: – Границ нам точных не дано:Везде ходить я волен в этом брегеИ я твой вождь, насколь дозволено.

43. Но, посмотри, уж день почти на сбеге,Нельзя стремиться ночью к вышине;Подумай же и о благом ночлеге.

46. Есть души там направо в стороне;Я к ним сведу тебя, коль ты согласен;Тебе отраду могут дать они.[219]

49. – Как? – был ответ. – Мне твой совет неясен:Другой ли кто претит на высотуВсходить в ночи, иль самый труд напрасен?[220]

52. И по земле Сорделл провел чертуПерстом, сказав: – Смотри, лишь Солнце канет.[221]За линию не переступишь ту.

55. Всем вверх всходящим здесь в отпор восстанетНе кто иной, как мрак: ночная тень,[222]Лишая сил, и волю в нас туманит.

58. Но нисходить на низшую ступеньИ вкруг горы блуждать и в мгле здесь можно.[223]Пока в плену у горизонта день.[224]

61. Тогда владыка мой, почти тревожно:– Веди ж, – сказал, – туда, где нам приютОтраду даст, коль говоришь неложно.

64. Мы недалеко отошли, как тутЯ выемку на склоне вдруг приметил.Как здесь у нас долины гор идут.

67. – Пойдем туда, и там, – Сорделл заметил, —Где из себя долину круть творит,Дождемся дня, – и станет мир весь светел.

70. Был путь меж гор и плоскостью прорыт;[225]Змеясь, привел он нас на край раздола.Где больше чем в полкруга он открыт.[226]

73. Сребро и злато, пурпур, блеск с престола.Гебен индийский с лоском дорогим,[227]Смарагд чистейший в миг его раскола,[228] —

76. Пред блеском тем цветов и трав, какимСверкал тот дол, – все уступало в цвете.Как меньшее перед своим большим.[229]

79. И там природа не цветы лишь эти,Но ароматов тысячи смешав,Творила нечто, нет чего на свете.[230]

82. «Salve, Regina!» меж цветов и трав[231]Сидевшие там духи пели в хоре,[232]Не вознося наверх венчанных глав.

85. – Пока не сел остаток солнца в море,[233]Так мантуанский вождь наш начал нам:[234] —Не пожелайте быть в их общем сборе.

88. Отсель с горы удобней будет вамВсе лица их узнать и выраженья.Чем в дол спустившись к ним. – Сидящий там[235]

91. Всех прочих выше, с видом сожаленьяО том, что в мире долгом пренебрег,Не отверзающий и уст для пенья,[236] —

94. Был император Рудольф, – тот, кто могСпасти Италию, чьи раны вскореНе заживут, среди ее тревог.[237]

97. А тот, что ищет утолить в нем горе,Владел страной, откуда ток в горахМолдава в Эльбу мчит, a Эльба в море:[238]

100. То – Оттокар; он даже в пеленах[239]Разумней был, чем сын его брадатый.Злой Венцеслав, что губит жизнь в пирах.[240]

103. Курносый тот, беседою занятыйС своим соседом, чей так кроток лик.[241]В грязь затоптал цвет лилии измятый:

106. Смотрите, в грудь как бьет себя старик! —Другой же с ним, как видите, к ладониЩекой, вздыхая, как на одр, поник:

109. Отец и тесть то сына беззаконий[242]Во Франции: он так им омерзел.Что мысль о нем причина их мучений.[243]

112. А тот, который с виду так дебел,Поющий в лад вон с Клювом тем орлиным,[244]Был препоясан славой добрых дел.

115. И если б трон за ним был занят сыном,Тем юношей, что сзади, – чести дух[245]Из чаши в чашу тек ручьем единым, —

118. Чего нельзя сказать о прочих двух:Джьяком и Федериг имеют троны,Но лучший жар наследья в них потух.[246]

121. Людская честность редко без препоныВосходит в ветви: воля такова[247]Всех Дателя, – почтим Его законы.

124. Тот Клюв орлиный пусть мои слова,И этот Пьеро, примут одинако.Поправ Прованс и Пулии права![248]

127. Да! столько семя благородней злака,Что Беатриче с Маргаритой врядС Констанцией сравнятся славой брака.[249]

130. Но вот король, к ним не вошедший в ряд:То Генрих Английский, друг жизни стройной;[250]В ветвях своих он лучший видит сад.[251]

133. Сидящий ниже всех и взор спокойныйНа них подъемлющий – Гюльельм маркиз,Из-за кого александрийцев войны.[252]

136. В скорбь ввергли Монферрат и Канавиз.

Песнь восьмая

Преддверие чистилища. – Нерадивые. – Цветущая долина. – Ангелы-хранители. – Нино Висконти. – Змей. – Куррадо Маласпина.

1. Настал уж час, когда в немой печалиЛетят мечтой пловцы к родной стране,Где в этот день прости друзьям сказали;

4. Когда томится пилигрим вдвойне,Услыша звон, вдали гудящий глухо,[253]Как будто плача об отошедшем дне.[254]

7. И в этот час, как смолкло все для слуха,Я зрел: одна восстала тень, рукойДав знак другим, чтоб к ней склонили ухо.

10. Воздевши длани, взор она с мольбойВперила на восток, как бы желая[255]Сказать: Всегда я, Господи, с Тобой!

13. «Te lucis ante» – песнь лилась святая[256]Из уст ее гармонией святойМне позабыть себя повелевая.

16. И набожно и стройно, вторя ей,Весь хор пропел тот гимн, стремя высокоК кругам небесным взор своих очей. —

19. Здесь в истину впери, читатель, око;Теперь на ней так тонок стал покров.Что уж легко проникнуть в смысл глубокий.[257]

22. И, смолкнув, сонм тех царственных духов,Смиренно вверх смотрел со страхом в лицах,Как будто ждал чего-то с облаков.

25. И видел я: с небес неслись в зарницахДва ангела, вращая против силМеч пламенный с тупым концом в десницах.[258]

28. Как лист, сейчас рожденный, зелен был[259]Цвет их одежд, и их покров клубился,Волнуем взмахом их зеленых крыл.

31. Один из них вблизи от нас спустился,Другой же стал на супротивный склон,Так что сонм душ меж ними находился.

34. Цвет их волос я видеть мог, как лен,Но взор слепили лица огневые:Избытком чувств был орган побежден,[260]

37. – Их ниспослала к нам с небес Мария,Сказал Сорделл: – да станут здесь в оплотДолине сей: сейчас узрите Змия.

40. И я, не знав, откуда Змий придет,Стал озираться и приникнул ближеК раменам верным, холоден, как лед.[261]

43. Тогда Сорделл: – Теперь сойдемте нижеК великим в Сонм, чтоб с ним заговорить;Тебя узнав, утешатся они же.

46. Вниз трех шагов я не успел ступить,[262]Как был уж там. И кто-то взоры смелоВперял в меня, как бы хотел спросить.

49. Был час, когда уж в воздухе стемнело;Но все ж не так, чтоб мрак мешал емуИ мне узнать, что в нем сперва чернело.[263]

52. Ко мне он шел, и я пошел к нему.[264] —Как был я рад, о Нин, судья правдивый,Что не попал ты с злыми в адску тьму!

55. Приветы шли у нас без перерыва,И Нин спросил: – По дальним тем волнам[265]Давно ль пришел сюда, к горе счастливой?

58. О! – я сказал, – по адским злым местамСюда пришел я утром с жизнью тленной,Чтоб, идя так, снискать другую там.[266]

61. И, слыша то, Сорделл и Нин почтенныйВдруг отступили от меня, смутясь,Как те, кого объемлет страх мгновенный.[267]

64. Сорделл к поэту, Нин же, обратясьК сидевшему, вскричал: – Вставай, Куррад![268]Взгляни, как мощь здесь Божья излилась.

67. И мне потом: – Той высшею наградой,Что дал тебе Сокрывший в темнотеПервичное Свое зачем от взгляда,[269] —

70. Молю: скажи – проплыв пучины те[270] —Моей Джьованне, там да усугубит[271]Мольбы о нас, где внемлют правоте.

73. Но мать ее уж, видно; нас не любит,[272]Коль сбросила повязку, вдовий дар;За это жизнь, злосчастная, погубит.[273]

76. По ней судите, долго ль длится жарЛюбви у женщин, если в них натурыНе поджигать огнем любовных чар:[274]

79. Но ей в гербе не скрасить арматурыГадюк, ведущих в бой Миланский дом,Как скрасил бы его Петух Галлуры![275]

82. Так говорил, и на лице своемОтпечатлел тот гнев, каким, не свышеМер должного, пылало сердце в нем.[276]

85. Я жадный взор стремил меж тем все выше,Туда, где звезды медленней текли,[277]Как ступица, y оси, ходит тише.

88. И вождь: – Мой сын, что видишь ты вдали?И я: – Три вижу светоча в эфире;Они весь полюс пламенем зажгли.

91. И он на то: – Склонились уж четыреСветила те, чей блеск ты утром зрел,И вместо них явились эти в мире.[278]

94. Но тут увлек к себе певца Сорделл,Сказав: – Смотри: вон наш Противник скрытый![279]И перст простер, чтоб вождь туда смотрел.

97. С той стороны, где дол лишен защиты,Был Змий – такой, как, может быть, и та,[280]Что Еве плод вручила ядовитый.[281]

100. В цветах тянулась адская черта;Змий охорашивал себя, вздымаяСвою главу, лижа свой лоск хребта.[282]

103. Я не видал, как вдруг взвилась святая[283]Чета двух коршунов небесных сил;[284]Но видел ясно их полет вдоль края.

106. Змий, слыша свист секущих воздух крыл,Бежал, и, ровным летом вспять пустившись,Стал каждый страж в том месте, где он был. —

109. Но тот, кто близ Судьи стоял, явившисьНа зов его, – покуда бой тот шел,Глаз не спускал с меня, очами впившись.

112. – Да даст тот Свет, что к нам тебя привел,Тебе елея столько, чтоб – без лестиСказать – ты мог взойти на высший дол.[285]

115. Так начал он: Когда принес ты вестиИз Вальдемагры и соседних стран,Открой мне их: я жил в большой там чести.

118. Куррадом Маласпина был я зван,Не древний – нет, но из его я рода;[286]И здесь за то, что так любил граждан.[287]

121. – О! – я сказал, – средь вашего народаЯ не бывал; но далеко кругомВ Европе всем громка его порода.

124. Так слава та, что ваш покрыла дом,Гремит в честь принцев и гремит в честь края,Что кто и не был там, уж с ней знаком.

127. И я клянусь, как жду достигнуть рая,Что в вашем роде не прошли, как дым,Честь кошелька и честь меча былая.[288]

130. Бог и обычай так блюдут над ним,[289]Что там, где мир сбит злым вождем с дороги.[290]Лишь он один идет путем прямым.

133. – Иди ж, – он мне. – Семь раз в своем чертогеНе снидет Солнце в ложе волн морских,На коем ставит знак Овна все ноги, —

136. Как ласковый твой отзыв о моих[291]На лбе твоем за это пригвоздится[292]Гвоздьми покрепче, чем слова иных,[293]

139. Коль суд небес не может изменяться.[294]

Песнь девятая