Данте Алигьери - Божественная комедия. Чистилище

Песнь девятая

1. Наложница древнейшего Тифона,[295]Бежав из нежных рук его, лилаСвой бледный свет с восточного балкона.[296]

4. Из дорогих каменьев вкруг челаСверкал венец, принявший вид холодный,Вид твари той, чей хвост так полон зла.[297]

7. И, два шага свершив в стези восходной,Склоняла Ночь на третьем крылья вниз,Там, где сидел с семьей я благородной.[298]

10. Адамовых еще не снявший риз,Я тут поник, дремотой удрученный,В траву, где все мы пятеро сошлись.[299]

13. И в час, как петь начнет свои канцоныКасаточка, пред утром, – может быть,Еще твердя все прежней скорби стоны, —

16. Когда душа, порвав всех мыслей нить,Из тела вон летит к пределам высшим,Чтоб в сновиденьях вещий дар явить,[300] —

19. В тот час во сне я зрел с небес повисшимОрла с златыми перьями, как свет,[301]Готового упасть к пределам низшим.

22. Я был, казалось, там, где Ганимед,Покинув братьев при их тщетном кличе,Взлетел к богам в верховный их совет,[302]

25. И я подумал: знать, его обычайБыть только здесь, и, знать, в других местахГнушается спускаться за добычей,[303]

28. И, покружась немного в небесах,Как молния, в меня он громом грянулИ в мир огня умчал меня в когтях.[304]

31. И, мнилось, в огнь, как в бездну, с ним я канул,И жег меня так сильно мнимый пыл,Что сон исчез, и я от сна воспрянул.[305]

34. Не иначе затрепетал Ахилл[306]И очи вкруг водил, открывши веки,Не ведая, что с ним и где он был,

37. Когда он, сонный, матерью, в те веки,Был на руках снесен с Хиоса в Скир,Откуда в бой его умчали греки, —

40. Как я вздрогнул, как скоро сонный мирРассеялся, и, ужасом подавлен,Я бледен стал, беспомощен и сир.

43. Но не был я моим отцом оставлен.[307]Уж два часа, как в небе день пылал,[308]И вниз ко взморью взор мой был направлен.[309]

46. – Не бойся! – мне владыка мой сказал:[310]Мы в добром месте! Пусть в тебе не стынут.Но крепнут силы здесь меж этих скал.

49. Уж ты в чистилище, и мной не кинут![311]Смотри, утес стеной идет вокруг;Смотри, вон вход, где тот утес раздвинут.

52. Пред самым днем, там на заре, твой дух[312]Предался сну, и ты заснул, почияВ лугу цветов. Тогда явилась вдруг

55. Жена с небес, сказав мне: – Я Лючия![313]Дай мне поднять уснувшего и вамТем облегчить тревоги путевые. —

58. Средь призраков Сорделл остался там;[314]Она ж, подняв тебя, наверх с рассветомПошла, и я – за нею по пятам.

61. И, здесь сложив тебя и дивным светомОчей сверкнув туда, где вход открыт,[315]Исчезла вдруг, прогнав твой сон при этом.

64. Как человек, кто верой заменитСомнения и миром – дум тревогу,Как скоро в лик он истину узрит,[316] —

67. Так в душу мир сходил мне понемногу:И вот, когда все страхи улеглись,Пошел мой вождь, и я за ним, в дорогу.[317] —

70. Читатель! Видишь, на какую высьВознесся я: так, если здесь оденуВ блеск вымысла предмет мой, – не дивись![318]

73. Мы, приближаясь, вышли на аренуЧистилища, где в том, что мы сочлиСперва за щель, какая делит стену,[319]

76. Увидели врата, к которым шли[320]Три вверх ступени, разного все цвета,С привратником, являвшимся вдали.

79. Храня молчанье, грозный, без привета.На верхней он ступени восседал,С лицом столь светлым, что не снес я света,

82. В руке своей он голый меч держал,Столь лучезарный, что при виде чудаЯ всякий раз взор книзу опускал.[321]

85. – Что нужно вам? ответствуйте оттуда![322] —Так начал он: – Кто вас привел сюда?Подумайте, чтоб не было вам худа.[323]

88. – Жена (известны ей с небес места!)[324] —Ответил вождь, – вселила в нас отвагу,Сказав: Туда идите, там врата. —

91. – И да направит вас она ко благу!Вновь начал вратарь, радостный, как день,Идите же по ступеням ко прагу.

94. Мы подошли. И первая ступень[325]Был чистый мрамор, столь блестящий, белый,Что я, как был, мою в нем видел тень.

97. Вторая – камень грубый, обгорелый,Багрово-темный, вдоль и поперек,Надтреснувший в своей громаде целой.

100. Но третий камень, что над тем возлег,Был красно-огненный порфир, похожийНа брызнувший из жилы алый ток.

103. На нем стопы поставил Ангел Божий,[326]Воссев на праг, что блеском походилНа адамант. По глыбам трех подножий[327]

106. Меня по доброй воле возводил[328]Учитель мой, сказавши: – УмиленноМоли его, чтоб двери отворил.

109. К святым стопам припал я униженно,Крестом грудь трижды осенив себе,И отворить нам дверь молил смиренно.[329]

112. Концом меча он начертил семь Р[330]Мне на челе и: – Смой, вещал мне свято,Семь этих ран на горной той тропе.

115. Как цвет золы, как прах, что взрыт лопатой,[331]Был цвет одежд на Ангеле. И вот,Взяв два ключа, – из серебра и злата,

118. Из-под одежд, вложил он напередКлюч белый, после желтый, и – по вереДуши моей – мне отпер двери вход.

121. – Когда один из них не в полной мереВойдет в замок, не тронет всех пружин. —Он нам сказал, – не отопрутся двери.

124. Один ценней; зато с другим починТрудней, и дверь им отпереть хитрее,Узлы же снять лишь может он один.[332]

127. Мне дал их Петр, сказав: – Впусти скорее.[333]Чем ошибись впустить в мой вечный град,Всех, кто припал к стопам твоим, робея.[334]

130. Тут, сильно пнув во вход священных врат:– Сюда! – сказал, – но знайте: тот в печалиИзвергнется, кто кинет взор назад.[335]

133. И вот, когда вдруг крючья завизжали[336]На вереях громадной двери тойИз громозвучной, самой чистой стали, —

136. Не так взревел и меньший поднял войУтес Тарпейский, быв лишен Метелла[337]И оскудев расхищенной казной.[338]

139. И, слыша гром, душа во мне замлела,[339]И песнь «Te Deum», показалось мне,[340]Торжественно запелась и гремела.

142. Что слышал я, то можно бы вполнеСравнить лишь с тем, когда хоралы пышноПоют под гром органа в вышине,

145. При чем нам слов то слышно, то неслышно.

Песнь десятая

1. Лишь мы вошли в ту дверь, к ее ж порогуЛюбовь ко злу не допускает нас,Сводя с прямой на ложную дорогу,[341] —

4. Как дверь, я слышал, с громом заперлась;Но оглянись я чем, безумья полный,Я-б оправдал мой грех на этот раз?[342]

7. В расселине скалы мы шли, безмолвны,Где путь то вправо, то налево шел,Как толчеёй колеблемые волны.[343]

10. – Здесь, – начал вождь, – нельзя на произволИдти; но надо, чтобы применялсяНаш шаг к извилинам, где путь прошел.

13. Чрез то наш ход настолько замедлялся,[344]Что прежде стал на синие валыСерп месяца, где в море погружался,[345]

16. Чем мы прошли сквозь то ушко иглы.[346]Когда ж на волю вывели нас ногиТуда, где сзади вновь слились скалы,[347] —

19. Я, став без сил, и оба мы, в тревогеНасчет пути, вступили в край пустой,[348]Безлюднейший, чем по степям дороги.[349]

22. Он был от мест, где смежен с пустотой,[350]До стен из скал, скрывавших верх в эфире,В три человечьих роста шириной.[351]

25. И, сколько мог я видеть в этом мире,Направо ли, налево-ль взор летел,Весь тот карниз, казалось, был не шире.

28. Там, прежде чем пошли мы, я узрел,[352]Что весь оплот стенных его окраин(Знать, для того, чтоб взлезть никто не смел)[353]

31. Был мраморный и дивно так изваян;Что не тебе лишь труд сей, Поликлет,[354]Но и природе был бы чрезвычаен.

34. Там Ангел, в мир принесший нам декретО мире том, его ж в веках напрасноЖдал человек, чтоб с неба снял запрет,[355] —

37. Пред нами был, так с истиной согласноИзваянный, столь благостный в очах,Что предстоял, казалось, не безгласно.

40. Клянусь, имел он «Ave» на устах,[356]Направленных к той Деве благодати,Что дверь любви отверзла в небесах.[357]

43. Вложен в уста ей был глагол дитяти:«Ессе Ancilla Domini», верней,[358]Чем в воск влагают оттиск от печати.

46. -Не устремляй в один предмет очей,Сказал Виргилий, близ меня стоявшийС той стороны; где сердце у людей.[359]

49. И, от Мадонны взор мой оторвавши,За Ней узрел я в той же стороне.Где был и вождь, меня к себе позвавший,

52. Другую быль на каменной стене.И, обойдя поэта, к той картинеЯ подошел, чтоб рассмотреть вполне.

55. На колеснице там влекла в долинеЧета волов божественный кивот,[360]На ужас всем, не призванным к святыне.[361]

58. Пред ним, в семь ликов разделен, народ,[362]Казалось, пел, и слух о гласе пеньяТвердил мне: – Нет! a взор мой: – Да, поет!

61. Так точно и о дыме всесожженья,Там восходившем, ноздри и мой глазМеж да и нет вели друг с другом пренья.[363]

64. Царь-псалмопевец, сердцем веселясь,Скакал там пред кивотом, кроткий видом,[364]Быв и царем и не-царем за раз.[365]

67. В окне дворца являлась, пред Давидом,[366]Жена его Мелхола, вниз глядя,Как женщина, что не простит обидам.

70. И, от Мелхолы дальше отойдя,Осматривать я стал другие лики,Белевшие мне в очи близ вождя.

73. Увековечен подвиг там владыки,Чьи доблести среди его римлян[367]Григория подвигли в бой великий:[368]

76. То римский император был Траян,И пред его конем, в слезах, вдовицаРыдала в скорби от душевных ран.

79. Вкруг цезаря толпа, и ратных лица.И всадники, и золотых орловНад ним по ветру веяла станица.[369]

82. Злосчастная, казалось, средь полков– О, государь! – молила, – мщенье! мщенье!Мой сын убит; казни его врагов!

85. И, мнилось, он в ответ: – Имей терпенье,Пока вернусь! И та: – О цезарь мой! —(Как человек, в ком скорбь в живом волненье) —

88. Вернешься ль ты? – A он: – Преемник мойИсполнит долг! – Но та: – К чему указанДругому долг, когда забыл ты свой!

91. И он на то: – Утешься; я обязанСвой долг исполнить, прежде чем пойти:Суд ждет меня, и жалостью я связан,[370]

94. Так Тот, Кому нет нового в пути,Соделал зримыми все те вещанья,[371]И чуда нам такого не найти.

97. Пока мне взор пленяли изваяньяТех образцов смирения живых,[372]Неоцененные Творца созданья,

100. – Смотри! Оттоль – но шаг их слишком тих![373]Шепнул мне вождь, – толпы теней явились;Где путь наверх, узнаем мы от них.

103. Глаза мои, хоть все еще стремилисьОбозревать диковин целый полк,Не медля тут к поэту обратились.

106. Смотри, читатель, чтоб в тебе не смолкГлас доброго намеренья при мысли,[374]Как тяжко здесь выплачивают долг!

109. Забудь жестокость казней, и размысли,Что в судный день все ж кончатся они;Зато тех мук последствия исчисли![375]

112. – Поэт, – сказал я, – то, что в вышине[376]Там движется: мне кажутся – не тени,Что ж именно – непостижимо мне.

115. И он на то: – Тяжелый образ пени,[377]Сужденный им, к земле их так гнетет,Что был и я смущен сперва не мене.

118. Вглядись же в них, и взор твой разберет,Что там за люд под грудой камней в свалке:Смотри, как в грудь себя там каждый бьет![378]

121. О, христиан род гордый, бедный, жалкий!Вы, y кого так слаб духовный зрак,[379]Что пятитесь назад стезею валкой![380]

124. Поймете ль вы, что человек – червяк,Родившийся стать бабочкой небесной,Когда на суд он прилетит сквозь мрак?[381]

127. Чем разум ваш кичится в жизни тесной?Чем лучше вы неразвитых червей.Не получивших полный вид телесный?

130. Как для подпоры крыш и галерей,С сведенными коленами у груди,Кронштейном служат образы людей,

133. На что глядя, в скорбь истинную людиОт мнимой той приходят: так убит[382]Был сонм духов, мной узнанных в той груде.

136. Кто больше был, кто меньше камнем скрыт,Смотря, какой взвален им груз на спину;Но самый терпеливейший на вид

139. Твердил, казалось: большего не сдвину![383]

Песнь одиннадцатая