Ирвинг Стоун - Происхождение
Чарлз пал духом. Выходит, отец считает его инвалидом...
- Отец, - голос его был напряжен, - мне горько и больно примириться с выводом, что "в гонке побеждает сильный" и что мне, похоже, придется довольствоваться тем, чтобы восхищаться результатами, которые покажут в науке другие. Как я мечтаю жить на свежем воздухе, не ведая ни грязи, ни шума, ни юдоли "Большого зоба", как назвал Лондон Уильям Коббет в своих "Сельских странствиях". В свое время ты предлагал купить нам дом в деревне в качестве свадебного подарка, Ты не передумал?
- Разумеется, нет.
- Тогда я начну подыскивать что-нибудь подходящее в Суррее и Кенте. (
- По-моему, вам стоило бы сперва лет пять-шесть снимать дом, прежде чем окончательно решить, подходит для вас выбранное место или нет.
- Шесть лет! Это слишком долго, отец. Нам бы хотелось купить побыстрее, но, конечно, не первый попавшийся.
После обеда они собрались в оранжерее, где было прохладнее. Несмотря на веселое щебетание Кэтти, атмосфера была напряженной. Сюзан сидела в угрюмом молчании, Дождавшись ухода Бесси, сообщившей, что Вилли уснул, доктор Дарвин начал:
- Безобразие! Она не носит чепца. И кроме того, у нее вид грязнули.
- Она похожа на служанку в лавке у бакалейщика! - взорвалась Сюзан.
- Учти, что мужчины начнут к ней приставать, как только увидят, что она одевается не так, как другие служанки, - прибавил отец в крайнем раздражении.
Чарлз не собирался предавать Эмму.
- Когда мы вернемся к себе в Лондон, то наведем порядок в ее туалетах.
- И потом она каждое утро дает Додди полчашки сметаны, - пожаловалась Сюзан.
- Это одна из самых вредных для него вещей, - заметил доктор Дарвин. Уже сейчас он производит впечатление болезненного ребенка.
- Болезненного! - воскликнул Чарлз. - Мы никогда так не считали.
Сюзан оставалась неумолимой.
- Вчера вечером я зашла к ребенку в спальню и обнаружила, что на ночь у его постели не поставили воду. Право же, Чарлз, Бесси, как и любую другую экономку или няньку, следовало бы научить обращаться с ребенком.
- Мы так и сделаем, - только и мог пробормотать в ответ Чарлз.
На следующее утро над Маунтом ярко светило солнце. После завтрака вся семья отправилась на прогулку в сад, где уже по-летнему благоухали цветы, и каждый по очереди учил маленького Додди, как называется тот или иной из них. Кэтти отвела брата в сторонку.
- Все это буря в стакане воды, Чарли. Жаль, что мне не удалось тебя предупредить. Подумаешь, ему дают полчашки сметаны! Я совсем не уверена, что Додди это повредит. А если ночью ребенку захочется пить, он может позвать няню - ведь дверь всегда открыта.
Вероятно чувствуя неловкость из-за того, что он обрушился на сына, доктор Дарвин попытался загладить свою вину.
- Знаешь, Чарлз, ты прав. Шесть лет - это действительно чересчур долгий срок, чтобы решить, подходит вам место или нет. Так что сразу же дайте мне знать, как только вам с Эммой удастся найти что-нибудь стоящее. Деньги я уже отложил.
Чарлз осторожно обнял отца за плечи - по-прежнему широкие, но уже сутулые.
В Лондоне его ждало послание, полученное им, так сказать, через третьи руки: идея, по всей вероятности, принадлежала Джону Генсло, разработал ее Адам Седжвик, а передал Чарлзу Лайель. О чем же шла речь? О том, что пора приступать к переговорам о постоянной работе в колледже Христа. Впрочем, быть может, он желает подождать, пока не закончит своей геологической трилогии? Как бы там ни было, дольше откладывать визит в Кембридж для возобновления дружеских связей и прояснения своих планов нельзя. Некоторые из сотрудников колледжа начали недоумевать, отчего это Чарлз Дарвин не показывался в своей альма-матер с зимы 1837 года. А ведь с тех пор прошло уже пять лет. И это притом, что от Лондона до Кембриджа всего несколько часов езды комфортабельным дилижансом.
Ему сообщили о том, что и преподаватели, и дирекция колледжа гордятся его "Дневником" и многочисленными статьями. Они с уважением отзывались о "Зоологии", вышедшей под его редакцией. Им льстило и то, что Чарлз избран секретарем Геологического общества и членом Королевского, что было честью даже для профессоров Кембриджского университета. Вне всякого сомнения, все в колледже - от президента до преподавателей - считали его членом своей семьи. Столь же несомненно было и то, что, как полагали Генсло и Седжвик, в свое время Дарвину предстоит войти в число постоянных сотрудников колледжа.
Вместе с Эммой он уже обсуждал эту перспективу, хотя и не слишком серьезно. Сейчас настал такой момент, когда руководство колледжа хотело бы получить от него окончательный ответ.
"Конечно, я мог бы с легкостью поехать в Кембридж. Но хочу ли я провести свою жизнь в стенах университета - вот вопрос. - Сгорбившись на стуле, он рассеянно провел рукой по широкому лбу и начавшим темнеть волосам. - Кембридж - прелестный средневековый городок. Там великолепнейшая архитектура, широкие газоны, сады со множеством цветов, плоскодонки, на которых можно плавать с шестами по реке Кем вдоль лужаек и парков, прославленная Королевская капелла с ее воскресным хором. Правда, жалованье всего сто, а со временем, возможно, двести фунтов в год, но, раз у нас есть кое-какие личные средства, мне не придется, как бедняге Генсло, тратить свое время на репетиторство. Я буду иметь возможность общаться со своими коллегами сколько душе угодно. Что касается занятий со студентами, как и административных забот, то это не будет для меня слишком обременительно; словом, большую часть времени я смогу уделять своей собственной работе. Это также совпадало бы и с желанием самого колледжа".
Поскольку его характеру чужды были задиристость, воинственность, эгоистичность, хвастовство или пренебрежение к делам других и его, скорее, отличали отзывчивость и теплота, врагов в колледже Христа он вроде бы не нажил. Как студента его там любили, хотя и не ожидали от него успехов в науке. Но сейчас все переменилось. В конце концов удача и упорство могли бы сделать из него настоящего ученого.
Для Эммы с ее общительностью, он знал это, кембриджская община давала чудесную возможность продолжить веджвудовскую традицию благотворительности и гостеприимства.
- Со временем ты станешь дамой-патронессой кембриджского общества.
Глядя на жену в упор, он продолжил:
- У маленькой "мисс Неряхи" есть для этого и соответствующий опыт, и соответствующие склонности, учитывая ее способность быть счастливой самой и делать счастливыми других.
Эмма смотрела на него широко открытыми глазами, не зная, куда он клонит.
- Однако я убежден: как ни привлекательна, как ни содержательна была бы тамошняя жизнь, она попросту не для меня. Я нуждаюсь в покое и уединении, то есть в полной изоляции в сельской глуши, где общественная жизнь присутствует ровно настолько, чтобы мы не чувствовали себя совсем уж отрезанными от мира. У меня есть для этого основания, о которых я хочу тебе сказать. Видишь ли, мне предстоит писать книги, доказывать теории и заниматься их распространением. А все это исключает присутствие в колледже, университетские дела, общественные обязанности.
Теперь Эмма в свою очередь в упор поглядела на мужа.
- Я могу быть счастлива с тобой и в том и в другом месте, при одном образе жизни и при другом. Главное для меня - семья: мой муж, мои дети, наше благополучие. Я могу продолжать жить и в Лондоне, если тебе это надо, в Кембридже, если бы ты его предпочел, или в любой глуши, если так лучше для тебя и твоей работы. Я счастлива и останусь таковой, даже если бы тебе вздумалось переехать со всеми нами на Огненную Землю.
- Нет, только не Тьерра-дель-Фуэго! - с жаром воскликнул Чарлз, тут же рассмеявшись. - Но уединение мне просто необходимо, чтобы быть в стороне от суеты, как необходимо иметь возможность работать без перерывов, с полной отдачей. А все эти званые обеды, официальные приемы, длинные бурные дебаты - они меня истощают. На следующий день я оказываюсь из-за них полностью выбитым из колеи.
- Я это замечала, мой дорогой.
- Я говорил с отцом о покупке дома в деревне. Мне так хочется жить в сельской местности и слышать только, как поют птицы и шелестит ветер в ветвях деревьев. Я до сих пор не могу объяснить приступов своего плохого самочувствия. Я не знаю, ни когда наступит следующий, ни сколько он будет длиться. Случись один из них со мною в колледже - я не смог бы тогда выполнять своих обязанностей, неловко бы себя чувствовал и терзался сознанием собственной вины. Если же я не связан с другими и отвечаю лишь за свою работу, то могу, когда буду плохо себя чувствовать, возиться с детьми, гулять в лесу, читать, слушать твою игру. И при этом никого не подводить. Ты согласна?
- Да. Ты хочешь... свободы от конкретных обязанностей, чтобы выполнять то, что считаешь более важным.
- Совершенно верно. Как бы я ни любил Джона Генсло за его способность учить своих студентов каждого по-своему - что касается меня, то я ему благодарен, - сам я на это не способен. Я хочу, чтобы не я учил других, а те мысли, которые содержатся в моих книгах. Книги должны стать моей опорой в жизни. Как ты думаешь, это не звучит чересчур самонадеянно?
