Ирвинг Стоун - Происхождение

Ирвинг Стоун

Происхождение

К читателям

О Дарвине написано много. И не только научных исследований, но и художественных произведений, авторы которых стремились постичь внутренний мир человека, совершившего революционный переворот в биологии. Образы великих людей всегда привлекают писателей возможностью проникнуть в тайники их мыслительной деятельности, поступков, решений, которые подчас оказывают определяющее воздействие на дальнейший ход политики, науки, культуры. И нет ничего удивительного, что такой видный мастер художественно-биографической литературы, как Ирвинг Стоун, обратился к жизни Чарлза Дарвина.

Мы знаем Ирвинга Стоуна по его романам о Ван Гоге, Джеке Лондоне, Микеланджело, Генрихе Шлимане, переведенным на русский язык. Думается, Дарвин не случайно пополнил галерею великих людей, которые привлекли внимание, писателя. Сам Стоун во время недавнего пребывания в Москве объяснял свой литературный интерес к основателю эволюционной теории тем, что именно в Дарвине он увидел человека, и по воспитанию, и по складу своего характера менее всего подходящего для той великой миссии, что выпала на его долю. Ведь ему довелось ниспровергнуть вековые представления, освященные авторитетом религии, более того, противопоставить научные факты религиозным догматам, вступить в конфликт с богословами, до сих пор не простившими ему этого удивительного по своей смелости шага.

Но Дарвин был прежде всего ученым. И во имя научной истины он пожертвовал своим покоем, личным благополучием, сложившимися убеждениями. В этом был его научный подвиг.

Ирвинг Стоун как-то сказал, что писатель – это "археолог, вскрывающий пласты человечества". Это определение, пожалуй, в большей степени относится к тем из них, кто работает в трудном жанре художественной биографии. И это отчетливо прослеживается в книге, которую вам предстоит прочитать. Верный своему художественному методу, Стоун тщательно и скрупулезно пытается реконструировать буквально все, что связано с жизнью его героя, проникнуть в строй его мышления, в логику его поведения. Он не изменяет сформулированному принципу, что автор художественной биографии должен "собственными глазами увидеть места, где жил и действовал его герой, увидеть светившее ему солнце, землю, по которой ступала его нога.-..". Он должен "ознакомиться с социальной, психологической, духовной, эстетической, научной и международной атмосферой, в которой его герой жил и под влиянием которой вырабатывалась линия его поведения", иными словами, "проникнуться духом эпохи, которую собирается отразить".

Можно без преувеличения утверждать, что автор книги выполнил все эти условия.

Вместе с тем нужно учитывать, что его произведение – не научная и не научно-популярная биография Чарлза Дарвина. Это биография художественная. Поэтому не следует искать в книге точных научных оценок и формулировок. Вполне закономерны и некоторые субъективные характеристики, которые могут не согласовываться с общепринятыми. Таковы законы жанра. Нас интересует главное – жизнь и деятельность ученого, создателя науки о развитии органического мира, нанесшей сокрушительный удар по религиозным представлениям о божественном творении Вселенной. Это тем более важно, что и поныне на Западе ведется борьба против дарвинизма, что в Соединенных Штатах Америки мракобесы требуют запрещения преподавания эволюционной теории в школах, преследуют передовых ученых, бросающих вызов невежеству и суевериям, которые культивируются так называемыми фундаменталистами. Уместно заметить, что Ирвинг Стоун, несмотря на свой почтенный возраст, ведет активную борьбу по пропаганде дарвинизма в США, выступая с лекциями, в которых он отстаивает правоту эволюционного учения.

Для советского читателя новая встреча с Ирвингом Стоуном представляет не только чисто литературный, но и познавательный интерес. Художественная биография Чарлза Дарвина позволит еще лучше узнать историю рождения научной теории, сокрушившей господствовавшие веками религиозные взгляды и представления о мире и человеке.

Академик Б. М. КЕДРОВ

"Найди мне хотя бы одного здравомыслящего человека"

Рассматривая себя в зеркале, оправленном в красное дерево, он опустил кисточку в расписанный по бокам голубыми цветами бритвенный стакан, который стоял на полукруглой полке, подлил в него немного горячей воды из медного кувшина, намылил светлую кожу лица и только иосле этого открыл остро наточенную стальную бритву с эбонитовой ручкой.

Для двадцатидвухлетнего Чарлза Дарвина бритье было приятной и не слишком обременительной процедурой, поскольку его рыжевато-коричневые бакенбарды занимали чуть ли не половину лица. Все, что ему оставалось, это выбрить нижнюю часть румяных щек и округлый подбородок. Его красные губы были, казалось, несколько маловаты по сравнению с на редкость большими карими глазами, в которых загорались огненные искорки, – глазами, зорко Схватывавшими и запечатлевавшими все вокруг.

Он вытер пену с лица, достал две расчески, отделанные серебром, и резким движением разделил свои длинные рыжеватые волосы на косой пробор, сначала на правую сторону, затем, перекинув густую копну волос, позволил ей изящной волной упасть на левое ухо.

Достав из комода орехового дерева белую накрахмаленную рубашку, Чарлз пристегнул к ней высокий тугой воротничок, концы которого доходили до самых бакенбард, и широким узлом повязал вокруг шеи темно-коричневый галстук. Обыкновенно он брился рано утром, как только вставал, но сегодня с утра он на целый день отправился на ялике порыбачить и побродить по берегу Северна, с тем чтобы пополнить свою коллекцию. Поэтому бритье пришлось отложить до вечернего переодевания, когда в доме ожидали гостя – профессора Адама Седжвика.

С широкой лестницы доносился упоительный аромат гусиного пирога, любимого блюда у них в Шрусбери: кухарка Энни неизменно пекла его в тех случаях, когда к ужину ожидались именитые гости..Мальчиком Чарлз часто наблюдал за тем, как приготовляется этот деликатес, прежде чем его поместят в духовку большой восьмиконфорочной плнты, топившейся дровами и углем. И сейчас, хотя просторная кухня, где колдовала Энни, находилась в другой части дома, мысленно он представлял себе, как она расправляется с огромным гусем, вытаскивая из него кости, потом принимается за большого цыпленка, которым фаршируется гусь; следом наступает черед маринованного языка, помещавшегося внутрь цыпленка, и все это обмазывается густым слоем теста, щедро сдобренного мускатом, перцем и маслом.