Валентина Немова - Любить всю жизнь лишь одного
Для начала нужно было побеседовать с глазу на глаз, выяснить, почему она стала так сильно отставать. Раньше ведь этого не было! Разговаривали мы с нею после уроков.
Выслушав меня, она сказала:
— Причина в том, что я влюбилась в одного мальчика, не из нашей школы. Мы с ним часто встречаемся. Это отнимает у меня много времени. А отказаться от встреч я не в силах. Сама знаешь, как это бывает. — Я поинтересовалась, как зовут ее друга, чем он занимается, сколько ему лет. Она ответила:
— Зовут Толик. Учится, как и мы, в 10 классе.
— Как учится?
— Хорошо.
— Почему он успевает, проводя время с тобой, а ты нет?
— Значит, я глупей его.
— Я так не думаю. Надо мне с ним поговорить. Назови его фамилию!
— Нет, не хочу, чтобы ты встретилась с ним. Не хочу, чтобы он узнал, что я отстающая.
— А когда тебя из школы исключат и это ты надеешься от него скрыть? Такое не скроешь. Отвечай на мой вопрос. Назови фамилию!
— Ни за что! — уперлась на своем Иванова.
— Но я же все равно его найду. Мне небезразлично, как идут твои дела.
— Не найдешь! Спорим? — предложила Инна.
— Спорим, — приняла я ее вызов. — А на что?
— На дневники… Даю тебе неделю. Найдешь его — получишь для прочтения мои записные книжки. Не найдешь — ты даешь мне свои.
— Согласна. — Мы пожали друг другу руки, как противники-шахматисты перед началом матча.
Прежде чем начинать расследование, нужно было хорошенько подумать, где искать этого парня. Что мне известно о нем? Зовут Толя. Лет ему столько же, сколько и мне. Учится в 10 классе. Негусто. Но зацепка есть. В средних общеобразовательных школах надо его искать. Таких у нас в городе три: женская, мужская и наша смешанная. В женской его точно не может быть. Она отпадает. В нашей — тоже. Инна же сказала, что он не из нашей. Остается, следовательно, одна мужская.
Это значительно облегчает мою задачу, тем не менее не разбежишься. В 18й школе может быть несколько десятых и в каждом по несколько человек, которые носят это, довольно распространенное, имя — Анатолий. И как же я буду разговаривать с ними? Соберу всех вместе и задам интересующий меня вопрос: "Ребята, кто из вас дружит с моей непутевой одноклассницей Ивановой Инной?" Да они меня просто засмеют! И к администрации за поддержкой обратится нельзя, не зная ни фамилии, ни адреса искомого парня. Мне могут указать на дверь: пришла, мол, туда, не ведая куда, ищешь то, не зная что.
Где же я могу почерпнуть необходимые сведения?
— Как где? В домовых книгах, — ответили мне люди, к которым обратилась я со своим вопросом. — Они имеются во всех жилищных конторах.
В то время, когда происходили описываемые мною события, в Левобережном районе нашего города, где находилась мужская школа и где, по идее, должен был проживать тот, кто в ней учится, таких контор насчитывалось 13 или 14. И я обошла все, рассказывая, очень убедительно про мальчика Толю, что дружит с девочкой Инной и плохо на нее влияет. Он даже свою фамилию скрывает от нее, а она, бедняжка, так влюбилась в него, что смирилась с этим. И можно себе представить, к чему эта их дружба приведет…
Известно было мне также, что пропиской паспортов занимаются паспортистки. Все они — женщины в годах (работа ведь ответственная), имеют детей, тревожатся об их будущем. Слушая меня, почтенные дамы проникались сочувствием к Инне и шли мне навстречу: просматривали картотеки, листали адресные книги. И что же было установлено? Ни по одному адресу на левом берегу, ни на одном участке, не зарегистрирован жилец, которого можно было бы принять за разыскиваемого мною парня, которого звали бы Анатолием и он по возрасту годился бы в ученики 10 класса общеобразовательной школы…
Получив такую справку, я не опустила руки, стала обходить домоуправления в своем, Правобережном районе. Начала с того, что было расположено подальше от моего дома. И сразу же мне повезло. Служащая паспортного отдела, довольно молодая черноволосая женщина, с челочкой, прикрывающей один глаз, лукаво улыбнувшись мне другим (должно быть, приняв меня за ту самую несчастную девчонку, которая сохнет по мальчику Толе и надеется, что раздобыв его адрес, будет чаще видеться с ним), — не мешкая, принялась перебирать карточки в ящичке, стоявшем у нее на столе, и через несколько минут объявила веселым голосом:
— Вот он, Толян! Попался! Зачем на базаре кусался? — Она назвала мне фамилию — Малышев. И сообщила адрес. Сделала еще одну любезность: написала его на специальном бланке.
Успех окрылил меня. В свою школу, покинув здание ЖКО, не шла я, а, можно сказать, летела…
Когда я вошла в класс, ко мне со всех сторон так и бросились наши девчонки. Они были в курсе происходящего, знали, из-за чего мы с Ивановой поспорили и на что. И болели за меня, так как считали: правота на моей стороне. А я, дорожа из вниманием, ежедневно должна была отчитываться перед ними, рассказывать подробно, где была, чего добилась.
Ответив одноклассницам на их вопросы и приняв поздравления, я попросила дать совет, что дальше делать, куда завтра направить стопы, домой к юноше, чью фамилию и адрес с таким трудом мне удалось узнать, или в школу, в которой он учится.
Девчата разошлись во мнениях:
— Дуй на квартиру к нему, раз он живет в нашем районе, — сказали одни. — Так быстрее справишься с заданием.
— Нет, — возразили другие. — Не ходи туда, где он прописан. Прописка еще ничего не доказывает. Там он, может, вовсе не живет. Или только ночевать туда приходит. И ты будешь сидеть и ждать его до ночи? Кто ты такая, чтобы задавать вопросы? Ведь он Ивановой дружок, не твой. Как и она, заинтересован в том, чтобы ее дневники не попали в чужие руки. и будет Инке подыгрывать. Она уже предупредила, наверное, ухажера своего, что его будут искать, так что врасплох ты его не застанешь и не признается он ни в чем. А без его признания своей противнице ты ничего не докажешь. Так что зря не трать "минут дорогих" на беседу с ним с глазу на глаз. Отправляйся в школу к нему. Там ты найдешь поддержку и наверняка расшифруешь его.
Выслушав тех и других, я призадумалась: с кем же согласиться? В классе стало тихо: вот-вот должен был прозвенеть звонок на первый урок второй смены. И тут подошла ко мне одна девочка, молчавшая до сих пор, синеглазая Люда Губарева, и шепнула на ухо:
— Никуда не ходи, ни домой к пацану этому, ни в школу. Это не он.
— Как не он? — изумилась я. — Кто же тогда?
— Понятия не имею кто. Только не этот парень.
Мне оставалось, чтобы скорее в чем-то убедиться, встретиться с Малышевым.
Мужская школа, учеником которой являлся Анатолий, три года назад прогремела, так сказать, на весь город. На дому у одного из тогдашних семиклассников, воспользовавшись отсутствием взрослых, собралась компания тринадцатилетних мальчуганов. Приглашены были также девочки, ровесницы этих ребят. Играли, пели, танцевали — словом, веселились. Возможно даже, выпили вина. Одна из девиц вдруг обнаружила, что на стене в той комнате, где они развлекались, висит охотничье ружье. Недолго думая, девчонка сдернула его с крючка и стала целиться то в одного, то в другого из мальчишек. Сын хозяев квартиры отобрал у девочки опасную игрушку и собрался было унести оружие в другую комнату, подальше от гостей.
Но девчонка была слишком возбуждена, словно обезумела. Она встала в дверях, загородив выход и, хвастаясь своей бесшабашной смелостью, начала подзадоривать паренька.
— Стреляй! Стреляй! Стреляй! — Она надеялась, должно быть, что ружье не заряжено. Подросток тоже так думал и нажал на курок. Грянул выстрел. Девочка упала. Она была мертва.
Что потом было с тем мальчиком, по глупости своей совершившим тяжкое преступление, я толком не знаю. А девочки, побывавшие на той ужасной вечеринке, закончившейся похоронами, пережив потрясение, потом долго болели.
Я пишу эти строки, а погибшая (я знала ее, мы учились с нею в одном классе в женской школе), как живая, стоит передо мной: невысокая, ладненькая, красивая, волосы коротко пострижены, каштановые, волнистые и густые-густые… Ни у кого из девочек нашего седьмого класса не было таких шикарных волос…
Вот такая история вспомнилась мне, когда, доехав в трамвае до остановки "Соцгород", я шла по тротуару, ведущему к парадному подъезду школы N 18. Заместителем директора этой школы по учебной и воспитательной работе была тогда Краева Маргарита Леонидовна, женщина среднего возраста, среднего роста, со скуластым мужеподобным лицом и мальчишескими замашками. Именно к ней должна была я обратиться со своей проблемой. Нашла я ее, явившись в школу минут за 30 до начала первой смены, в учительской, туда направила меня дежурившая у входа гардеробщица.
Маргарита Леонидовна сидела на одном из поставленных в два ряда письменных столов (пользуясь тем, что в комнате, кроме нее, никого не было) и, покачивая ногой, обутой в изящную туфельку, с кем-то непринужденно болтала по телефону. Увидев меня и немного смутившись, она спрыгнула со стола и, положив трубку на рычаг, осведомилась:
