Сущность - Фрэнк де Фелитта
– Если человек знает, кто он такой, – сказал Гарретт, – то не боится других.
– Возможно. В каком-то смысле. Но я все равно не обращусь к Джону.
Гарретт вздохнул. Это упрямство веселило и беспокоило его.
– Твоя машина здесь? Пригони ее к выходу. Я посмотрю.
– Боже мой, мистер Гарретт… я не к тому, что вам…
– Все хорошо. Я вернусь через пару минут.
– Я… спасибо… да, сейчас.
Осень сменилась снежными бурями, одной за другой. Карлотта и Билли, запертые на ночь в хижине, быстро поняли, что не могут выносить одиночества долгими безрадостными ночами. Она все больше и больше гадала, куда еще можно сбежать.
Затем долина превратилась в белое поле. Горизонт исчез в белых грозовых облаках. Внезапно Карлотта осознала всю глупость своего побега из Ту-Риверс. Она никогда не переживала таких зим. У нее не было достаточно теплой одежды. Мороз пробирал насквозь. Она купила новые куртки на последние деньги. А потом закрылось кафе. Был Новый год. Бури не заканчивались. Шоссе замело. Машина теперь была погребена под тремя футами снега.
Перспектива умереть с голоду в хижине посреди пустоши казалась такой нелепой. Вся ее жизнь вот-вот превратится в нелепое и потраченное впустую приключение. Снег все мягко падал, образуя за окнами высокие валы. Запасы дров подходили к концу. Владелец дома остался в Ту-Риверс. Запасы продовольствия иссякали. Малыш больше не мог сосать молоко из ее груди. Карлотта боялась мороза. Сначала замерз насос, и его было трудно отпарить кипятком. Потом замерзли трубы в раковине, и она не смогла найти их под домом. Металлические стоны смешивались с пронизывающим ветром. День и ночь они с Билли ждали, пока станет теплее.
Утром она почувствовала, как от голода болит живот. Она боялась, что иммунитет Билли ослаб из-за холода и голода и он заболеет. Но хуже всего было осознание того, что она застряла всего в десяти милях от города и вот-вот умрет голодной смертью. Дорогу так замело, что невозможно было понять, где она находится. Казалось, все подтверждало безнадежность попыток обрести независимость, подтверждало, что она недостойна существовать. Франклин Моран был прав. Он хорошо знал Карлотту. Она ни на что не годится. И родители были правы. Она лишь вредный ребенок, не имеющий права предъявлять миру претензии. Теперь поздней ночью она слышала их голоса в своей голове. Каждое утро облака проплывали над белыми полями, и сугробы становились все выше.
Послышался звук мотора. Он становился все ближе. Карлотта выглянула в окно и увидела владельца хижины в электросанях. Он помахал ей от входа во двор. Она слабо помахала в ответ.
– Я встретил в городе Боба Гарретта, – сказал хозяин. – Он подумал, вы тут застряли. Вы же новенькая.
– О, храни его бог. Так и есть, я такая глупая…
– Ничего, миссис Моран. Такое бывает.
Он занес ей в дом несколько коробок с едой. Почему-то из-за мужчины в хижине ей стало некомфортно. Она ждала, пока он уйдет. Но хозяин принес ей дров, проверил насос и трубы и только потом ушел. Карлотта наблюдала за ним с облегчением. Все мужчины, кроме Гарретта, казались ей животными, и она боялась оставаться с ними наедине.
Весной по мрачным улочкам Ту-Риверс, как вода, стекала грязь.
Гарретт заехал в заново открывшееся кафе. На нем была клетчатая охотничья куртка и ботинки с острыми носами. Карлотта ему улыбнулась.
– Большое вам спасибо, мистер Гарретт, – сказала она. – Вы спасли мне жизнь.
– Так и знал, что ты не из прагматиков, – сказал он.
– Ну, просто… было так страшно…
– О себе надо заботиться, Карлотта.
Снаружи тающий снег превращался в грязь. А та прилипала к каждой машине, к каждому тротуару, к каждой ноге. И все же, когда он назвал ее по имени, она почувствовала себя лучше. Образовался контакт с этой землей, с невраждебной ее частью, и этот контакт передавался через седовласого владельца ранчо, сидевшего у клетчатых занавесок.
– Я никогда не умела, – призналась Карлотта. – Это место такое враждебное. Тут не лучше, чем в Лос-Анджелесе.
Гаррет посмотрел на нее с болью в глазах. На какое-то время он замолчал. Она подумала, что он ее не услышал. Затем, допив кофе, он повернулся на стуле. Они были единственными людьми в кафе.
– Я поеду показывать ранчо потенциальному покупателю. Хочешь посмотреть?
Карлотта странно на него посмотрела. Внезапно она засомневалась. Но в его голосе не слышалось ни капли подтекста. И все же она скрылась за завесой безразличия.
– Оно за городом, – продолжил мужчина, – ты сможешь увидеть всю долину.
– О, мистер Гарретт, я…
– Мы чуть-чуть поднимемся в горы. Ты сразу иначе взглянешь на это место.
– У меня сзади ребенок…
– Нас не будет всего двадцать минут.
После закрытия кафе Карлотта сидела с парой средних лет в кабине мощного маленького грузовика Гарретта. Она держала Билли на коленях. Пока они поднимались все выше и выше, сердце Карлотты заполнялось удивлением. Она никогда не была так высоко, никогда не видела такой пейзаж. Взору открывались все новые долины, тени весенних облаков вдали казались клубами белого дыма, а далеко внизу виднелись два ответвления реки, медленно извивающейся среди кактусов.
– Тут так красиво! – сказала Карлотта.
– Не похоже на Лос-Анджелес, да? – спросил Гарретт.
Она рассмеялась и подняла Билли к окну.
– Смотри, Билли! Это орел! Ты раньше никогда не видел орла!
– И не видел до сих пор, – хмыкнул Гарретт. – Это сокол.
Когда они вышли из грузовика, Гарретт начал что-то показывать семейной паре. Далеко-далеко, словно видение, среди красных плато приютилось крошечное ранчо, почти желтое в пятнистом солнечном свете. Рядом с ним протекал ручей, а дальше над сухими холмами поднималось шоссе.
Свежий воздух развевал ее волосы. Сердце бешено колотилось, но не от высоты, а от странного волнения. От того, чего она никогда раньше не чувствовала.
– Ах, вот бы построить тут хижину! – воскликнула Карлотта. – Я бы всегда тут жила!
Гарретт улыбнулся.
– Сказал же, что ты не практичная. Здесь нет воды, а зимой можно замерзнуть насмерть.
Карлотта рассмеялась.
Когда она вылезла из грузовика у кафе, то поблагодарила Гаррета, села в свой «Шевроле» и поехала обратно в хижину по морю грязи, а перед ее мысленным взором стояло лишь желтое ранчо вдали.
В начале лета в воздухе стояло много пыли и цветочной пыльцы. Билли начал хрипеть и кашлять. Карлотта закрыла его лицо мокрым носовым платком, но, очевидно, проблема была в другом. У малыша начался жар, его лицо то бледнело, то краснело, а глаза словно заволокло пеленой. Ни владелец хижины, ни
