Не говорите Альфреду - Нэнси Митфорд

Глава 12

Я сидела на своей кровати, глядя на Альфреда.

– Мы смеемся или плачем? – спросил он. – Ты видела младенца?

– Он, похоже, спал. Я видела только колыбельку.

– Чей он, как ты думаешь?

– Конечно же, их.

– Он желтый.

– Младенцы часто такими бывают.

– Нет, дорогая. Я имею в виду, что это азиатский младенец.

– Святые небеса! Ты уверен? Я полагала, это наш внук.

– Может, и так. Возврат к предкам. Есть у тебя какой-нибудь китайский предок, Фанни?

– Разумеется, нет. Может, у тебя есть?

– Сомневаюсь. Уинчемы, как ты знаешь, были йоменами в Херефордшире, в одной и той же деревне еще со Средних веков. Если бы один из наших предков поехал на Восток и привез экзотическую жену, это стало бы в нашей семье захватывающей легендой. Маленькая леди тоже не похожа на монголку, не так ли?

– Ни капли. Как загадочно. Ну, если они везут его в Китай, это будет все равно что возить уголь в Ньюкасл.

Два дня мы ни разу не видели ни Дэвида, ни Дон, ни колыбель; на третий они явились опять. Мы с Альфредом пили чай в Зеленой гостиной.

– Похоже, они ушли навсегда, – произнесла я. – Может, мы были недостаточно приветливы с ними?

– Не понимаю, что еще мы могли бы сделать.

– Вероятно, ничего. Я чувствую вину в отношении Дэвида, как я часто тебе повторяла, из-за того, что люблю его меньше других.

– Нужно смотреть на вещи реалистически, моя дорогая. Ты любишь его меньше, потому что он меньше для этого пригоден, – все очень просто.

– Но не может ли это быть потому, что я любила его меньше с самого начала? Я лежала без сна, пытаясь вспомнить…

– Он всегда был точно таким же, – заявил Альфред, – он таким родился.

Неожиданно в дверях появились они, двигаясь по-крабьи боком, с колыбелью между ними.

– Как хорошо! – воскликнула я. – Вот и вы. Мы уже начали опасаться, что вы ушли на Восток.

Дэвид прижал свою бороду к моему лицу и произнес:

– Напротив, мы взяли немного назад – на Запад – в Исси-ле-Мулино[74]. Но сейчас мы действительно уже в дороге. Просто зашли попрощаться.

Я позвонила, чтобы принесли еще чайные чашки, и обратилась к Дон, надеясь вовлечь ее в беседу:

– Исси-ле-Мулино – такое красивое название. Как он вам показался?

Она молча повернулась ко мне, а Дэвид нахмурился. Он презирал светскую болтовню и цивилизованные манеры.

– Это просто рабочее предместье, – объяснил он. – Ничего интересного для человека вроде тебя. Мы пошли повидать практикующего дзен-буддиста, у которого там комната.

– А где вы там жили?

– В его комнате.

– Целых три дня?

– А что, миновало три дня? Откуда мне знать? Это могло быть три часа или три недели. Мы с Дон не пользуемся часами и календарями, поскольку не ведем светскую жизнь! – Последние слова были произнесены пренебрежительным тоном.

– По-моему, ты сказал, что он живет под мостом.

– Раньше жил, но набережную превратили в дорогу. Представь, что автомобили проносятся через твою спальню целую ночь. Он говорит, что французы становятся просто невозможными…

В это время ребенок начал кричать.

– Думаю, ему надо сменить пеленку, – сказал Дэвид.

Дон встала и наклонилась над колыбелью, чтобы здесь же это проделать.

– Идемте наверх, – предложила я. Мы обе взялись за ручки колыбельки и двинулись к лифту. – Я приготовила эту комнату для вас, надеясь, что вы погостите ночь-другую. Она называется Фиолетовой комнатой. Представляете, здесь родились миссис Хаммерсли[75] и мистер Сомерсет Моэм.

Дон улыбнулась. Я подумала, что она душка, – и так хотелось, чтобы Дон заговорила. Когда она взяла на руки ребенка, я поняла, что Альфред был прав: он был желтый, как лютик, с черными волосами и раскосыми черными глазами, определенно не европеец – милый маленький китайчонок.

– Пупсик! – воскликнула я. – Как его зовут?

Наконец хорошенький ротик открылся.

– Чанг.

Я увидела, что холщовая сумка со сломанной молнией выложена на раздвижной столик, предназначающийся для багажа.

– Я пришлю свою горничную Клэр, чтобы помогла вам распаковаться.

Она покачала головой.

– Она совсем не страшная, и ей понравится малыш… Ну хорошо, раз вы не хотите. У вас есть все необходимое, дорогая? – Она кивнула. – Спускайтесь, когда будете готовы.

Я вернулась в Зеленую гостиную. Дэвид говорил:

– Дзен запрещает мысль. – У Альфреда при этих словах сделался грустный вид, что неудивительно, ведь они отрицали работу всей его жизни. – Дзен не пытается быть доступным для восприятия или способным быть понятым рассудком, поэтому его трудно объяснить.

– Это необходимо сделать. (Фальцет.)

– В тот момент, когда ты пытаешься осознать его как идею, он ускользает.

– М-м. (На очень высокой ноте.)

– Его цель – раздражать, провоцировать и истощать эмоции.

К моему изумлению, Альфред возмутился. За все двадцать шесть лет своего замужества я никогда прежде такого не видела. Он яростно произнес:

– Тебе удалось раздражить, спровоцировать и истощить мои эмоции до такой степени, что я должен сказать тебе: с моей точки зрения, большинство азиатов не способны мыслить. Дзен должен быть для них просто идеальным. Но ты не азиат; ты изучал великих философов…

– Пожалуйста, отец, говори «жители Азии». – Дэвид даже не заметил эффекта, который оказывал на Альфреда.

– Полагаю, наедине с тобой и твоей матерью мне может быть позволено…

– Нет, если это задевает мои чувства. Видишь ли, наш ребенок – один из…

– Прелестный! – сказала я.

– Мой дорогой мальчик, прошу у тебя прощения тысячу раз. Ладно, мне надо прочитать несколько газет, так что, пожалуй, я вернусь в канцелярию. А пока до свидания.

– Дон сказала мне, что его зовут Чанг, – произнесла я, когда дверь за Альфредом закрылась.

– Мы назвали его в честь великого дзен-мастера По Чанга. Мы опустили «По». Ты о нем слышала?

– По-моему, мне знакомо это имя, хотя я несведуща в данных вопросах.

– Чанг поместил кувшин перед своими учениками и спросил их: «Что это за предмет?» Они высказывали разнообразные предположения. Потом один из учеников подошел к нему и пинком опрокинул. Его По Чанг назначил своим преемником.

– Ну, как бы там ни было, ребенок – настоящий ангел.

– Он для нас – все.

Хотя я и знала, что правило не задавать вопросов здравое, и никогда не стала бы его нарушать, но все-таки порой оно усложняло жизнь. Мне хотелось узнать о происхождении ребенка Чанга, однако как это выяснить?

– Вы должны завести и своего собственного, – рискнула сказать я.

– Мы собираемся – вот почему мы поженились.

– Когда у вас будет двое детей, а это уже