Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку - Егор Петрович Ковалевский
После двух переходов от Камамиля, мы достигли до раздвоения Тумата; одна река, известная под именем Дегези, шла на юго-запад, другая, собственно, Тумат, повел нас прямо на юг. Городок Фадаси, составляющий рынок внутренней Африки, был недалеко от нас, левее, на границе Абиссинии и Галла. Отсюда ложе Тумата видимо суживается и, наконец, превращается в низменный обрыв, на дне которого протекает тонкая струя источников реки, и то только во время периодических дождей. Тут мы остановились; дальше нечего было искать, цель достигнута! Мои негры-солдаты торжествовали, проникнув в землю Галла открытой силой, и толковали между собой о том, что им в Картуме не поверят, когда станут говорить, где были. Оставалось достигнуть до возвышения, находившегося впереди: с него можно было обозреть всю окрестную страну и достигнуть взором туда, куда тщетно стремились дойти столько путешественников, из которых многие заплатили жизнью за свое безусловное служение науке. Я взял человек двадцать солдат и несколько бывалых негров и арабов, которые могли бы мне сколько-нибудь пояснить синеющуюся даль гор; часа за два до заката солнца, мы достигли возвышения. Весело, с гордостью осматривался я вокруг. Никто не проникал так далеко внутрь Африки с этой стороны, самой неприступной для путешественника. В этой победе над природой, в этом первенстве ее завоевания есть наслаждение своего рода, наслаждение высокое, которое может постигнуть только путешественник, достигающий своей цели после тяжких трудов, лишений и испытаний его терпения и силы воли.
Вокруг меня, и преимущественно налево, лежала земля, лет двенадцать тому назад населенная, теперь, совершенно пустынная, утратившая даже свое имя; негры были истреблены или уведены в неволю племенем Галла. Страна эта, конечно, надолго останется пустынною, потому что она составляет плоскую возвышенность, ничем незащищенную от неприятеля. Теперь ей овладели слоны, которых здесь чрезвычайно много: один из наших людей видел целое стадо, в котором насчитал 130 слонов; им тут приволье; окрестные жители не умеют охотиться за ними, как негры Белого Нила; правда, тут нет воды на поверхности, но слон нашел способ добывать ее: ложится в русло Тумата, и валяется до тех пор, пока не прожмет песок; тогда встает; вода выступает в образовавшейся яме, и остается на несколько дней.
Я назвал эту страну Николаевской; ее перерезывает речка, в это время года, конечно, высохшая, уже потерявшая свое имя, а потому я назвал ее на своей карте Невкой; это название может служить указанием, до каких мест доходил европейский путешественник и какой нации принадлежал он.
Далее, по направлению на восток, почти в параллель с нами, и даже несколько позади нас, лежал город Фадаси: мы не могли видеть его за близлежащей возвышенностью; еще далее возвышались громадные горы Абиссинии. На западе, между множеством гор, стояли выше всех два пика (ріс) Радока и Фадока; от них, на юг, и на север, шли горы.
Вниз по течению Тумата, взор достигал горизонта, едва прикрытого небольшими возвышенностями, поросшими чащей и мелкой порослью. Но мои мысли, глаза стремились на юг, к источникам Белого Нила, о которых еще ни от кого не слыхал, несмотря на все мои расспросы.
Вдали синелись горы, которые, обыкновенно, на всех картах называются Лунными горами, Джебель-эль-Камар, – название, как видите, арабское, а не туземное; каким образом оно могло зайти сюда? Про то знают географы. Даже здесь, на северной стороне покати, где, всего скорее, они могли быть известны под арабским именем, их называют Сури. У подножия их, по предположению Абади, должен протекать Белый или настоящий Нил, который, будто бы, быстро уклонился на юг, вдоль гряды гор, прокладывая себе потом путь через тверди их, прямо на запад. Но это физически невозможно; из северной покати этих гор, берут начало реки, текущие прямо на север, как, например, Ябус, и даже самый Тумат, которые непременно встретились бы на пути с Белым Нилом, если бы он был тут, и слились бы с ним, а между тем они благополучно достигают своей цели, после долгого пути на север, т. е. впадают в Голубой Нил. Итак, если речка, открытая Абади, действительно составляет источники Нила, то он должен сделать крутой поворот и чрезвычайные усилия, при самом, так сказать, рождении своем, когда не окреп и не обогатился посторонними водами, чтобы пробиться сквозь горы, которые, при этом повороте, должны от всюду стеснять его в Абиссинии и в земле Галла, на означенной Абади широте. Если же предположить, что он протекает по ту, по южную сторону гор, и уже обогнувши их, прорывается на север, то он должен встретить на пути своем Гохоб или Омо – реки, хорошо обозначенные на карте майором Гаррисом, следовательно, влиться в них и истечь на юг.
У меня не станет смелости положительно опровергать важное, можно сказать, великое открытие Абади, но достигнув почти широты 8° и не нашедши Бахр-эль-абиада, настоящего Нила, даже не слышав о нем ни от кого из туземцев, приняв к тому в соображение выше изложенные доводы, я имею повод более чем сомневаться в предполагаемом открытии. Между прочим, вот что говорили многие из негров, что подтвердил сопутствовавший мне Арбаб, бывший главным лицом, при прежних сенаарских правителях, человек, посещавший Абиссинию, и знавший очень хорошо свое государство, которое простиралось далеко на юг. На показанной Абади широте, может быть с незначительным уклонением, находится, действительно, Бахр-эль-абиад, но это небольшая речка, впадающая в Голубой Нил, с правой стороны по течению; она, впрочем, означена на карте Кальо, изданной в 1827 году в Париже; есть еще, несколько южнее, маленькое озеро, известное под именем Бахр-эль-абиад.
Не принял ли Абади источники этой реки или озеро, за настоящий Нил.
Повторяю, я привел здесь свои доводы, свои сомнения, но не опровергаю, безусловно, открытие Абади, путешественника, как мы слышали, смелого и достойного уважения; впрочем мы еще возвратимся к этому вопросу, который возбудил такой жаркий спор между Эртоном, защитником Абади, и Биком опровергавшим
