Джон Карр - Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник)
– Вот как дело было, – хлопнув по барной стойке, закончил он. – Так его за меня и приняли, смекаешь? Потому что он хотел выскользнуть из дома, чтобы никто об этом не знал. Вот таков он был, старый Ник Деппинг! А когда он вернулся, то не смог попасть обратно в дом. Почему же? Потому что он потерял ключ, пока шастал, вот что! Ха. Ха-ха-ха! Можешь себе представить?
Для хозяина все это звучало совершеннейшей чушью. Он покосился на бутылку бренди и кашлянул.
– Ага. Ну, сэр, в конце концов, мистер Деппинг был странным джентльменом, – примирительным тоном сказал он. – Ага. Не хотите еще бокальчик домашнего пива? Его Джордж сам варит, отличное пиво, сэр! И если бедняге мистеру Деппингу приспичило устраивать маскарад, то кто мы такие, чтобы жаловаться, верно?
– Не веришь мне, да? – вскинулся Спинелли. – Слушай. Я тебе сейчас расскажу, я всем расскажу, каким ублюдком был Ник Деппинг. Расскажу тебе, и пусть все, бога ради, знают! Потому что…
– Мистер Треверс, сэр! Здесь дамы!
– Но как бы то ни было, нашелся кто-то поумнее. Кто-то пробрался внутрь с дубликатом ключа, пока его не было, и притворился, что ключа нет. Но не об этом я хочу всем рассказать. Я вам всем, кто думает, что Ник Деппинг был милым пижоном с Парк-авеню, я вам всем скажу…
Что собрался рассказать Спинелли, Хью мог лишь догадываться. Он понимал, что у Спинелли теперь оставался только этот способ отомстить Деппингу. Но хозяин прервал его. Он посмотрел на часы, и по бару разнесся его удивительно сильный голос:
– Последний заказ! Последний заказ, леди и джентльмены! Закрываемся через десять минут! Последний заказ, ежели еще чего изволите!
В его голосе слышалась невероятная мощь, пронявшая всех в баре до глубины души, – обычно такие нотки прорезаются в голосе барменов к десяти вечера, когда приходит время закрывать заведение, нежданные-негаданные нотки, внезапные, как судорога. Судорога, на мгновение возвращающая жизнь мертвому телу в гальванической лаборатории. В баре воцарился хаос, и хозяину заведения пришлось упрашивать гостей успокоиться и покинуть трактир, чтобы он не потерял лицензию. В поднявшейся суматохе, пока все заказывали выпивку, Хью сумел незамеченным подобраться к выходу, чтобы подождать там Спинелли.
Стоя в темноте, Хью смог разглядеть его лицо. Несомненно, его радость угасла. Над головой Спинелли висела масляная лампа, и в ее свете было видно, что он напуган. Возвращались его старые страхи. Этот человек хотел быть в компании, там, где светло, но сейчас ему предстояло путешествие по темной дороге. Не было сомнений в том, что он отправлялся на встречу с убийцей, – сегодня, в доме для гостей. Хью Донован ощущал предчувствие, перераставшее в убежденность столь полную, что эти слова можно было произнести вслух:
Этот человек шел навстречу своей смерти.
Он почувствовал страстное желание протолкаться к Спинелли, схватить его за плечо и закричать: «Слушай, ты, чертов дурак, не делай этого! Держись оттуда подальше, или с тобой будет то же, что и с Деппингом». Хью был уверен в этом. В этой гомонящей толпе смерть витала в воздухе, окутывая Спинелли, будто сигаретный дым.
Спинелли купил бутылку бренди и торопливо засунул ее в карман плаща. Он прихватил и две пачки сигарет – возможно, потому, что до встречи оставалось еще много времени. Никто более не обращал на него внимания – или же все старательно делали вид, что не замечают его. Когда первая группа завсегдатаев вышла наружу, Спинелли внезапно решил последовать за ними.
На залитой лунным светом дороге перед домом толпа разбивалась на отдельные компании, пьяные разговоры затихали вдалеке, сменяясь стуком каблуков. Кто-то, лишенный музыкального слуха, пытался выводить баритоном душещипательную песенку о бренности жизни, и его голос, казалось, отзывался эхом с неба в окружающей тишине. Мимо, держась за чью-то руку, прошла к автобусной остановке хихикающая женщина. В доме выключили свет.
Вскоре вокруг вновь стало темно и тихо – так тихо, что Хью боялся дышать. Он прислонился к стене трактира, раздумывая, спускают ли они на ночь собаку. Над его головой открылось окно, а затем раздался скрип, будто кто-то улегся на кровать.
Спинелли устроился на переднем сиденье своего автомобиля, не включив свет. Он не пытался завести машину и постоянно беспокойно ерзал, то зажигая спичку, чтобы подкурить сигарету, то глядя на часы. При этом он все время пил. Хью не мог сказать, сколько времени он простоял там, наблюдая, но за это время у него свело каждую мышцу. Луна потускнела, ее постепенно заволокли тучи.
Послышался отдаленный раскат грома, тихий, будто чьи-то шаги. В хлеву беспокойно завозилась скотина. Полусонный, с затекшими конечностями, Хью встрепенулся, когда дверь машины медленно распахнулась. Спинелли вышел наружу, задев бутылкой дверцу. Затем он зашагал по дороге – удивительно, но его ничуть не шатало. Казалось, он трезв, как стеклышко. Спинелли двигался очень осторожно, пока его могли услышать в таверне, и Хью пришлось вести себя еще тише. Но на полпути к вершине холма американец вышел на середину дороги. У низкой каменной стены, ограждающей церковный двор, он неожиданно остановился и перегнулся через нее, усмехнувшись. Затем Спинелли посмотрел на церковную колокольню: на увитую плющом стену падал свет луны, на резном крылечке и покосившихся надгробиях кладбища подрагивали ажурные узоры теней. Американец высокопарно вскинул руку.
– «Здесь праотцы села, в гробах уединенных навеки затворясь, сном непробудным спят»[22], – громко продекламировал он. – Какая чушь!
Что-то взметнулось в воздух и ударилось о камень, издав характерный звук разбивающегося стекла.
Спинелли пошел дальше.
Этот выпад, шокировавший Хью, казалось, придал Спинелли храбрости. Самому же Хью захотелось догнать Спинелли, хлопнуть по плечу и, двинув ему в челюсть, оставить валяться без чувств посреди дороги. Никто не был бы против, и это позволило бы избавиться от многих неприятностей – ночь и без того выдалась напряженной. Пистолет Хью не пугал. Он сомневался, что Спинелли, даже в чрезвычайных обстоятельствах, хватит мужества воспользоваться им. Обдумывая этот план, Хью невольно погрузился в размышления о характере человека, за которым он наблюдал сегодня всю ночь, – Спинелли заслуживал либо хорошей трепки, либо визита к психиатру, в зависимости от точки зрения. Он…
Хью замер. Спинелли остановился почти у дома Моргана. Он перешел на левую сторону дороги к стене, окружавшей парк «Фермы», нащупал спички и зажег одну, а потом коснулся стены. Не оставалось никаких сомнений, что он направляется к дому для гостей. Хью прижался к изгороди на другой стороне дороги и осторожно принялся пробираться вперед…
Кто-то схватил его сзади за руку. Хью испугался так, как никогда в своей жизни. Он замер, от испуга потеряв способность соображать, не в силах даже обернуться. В голове билась мысль о том, что это убийца. Он подобрался, чтобы резко повернуться и напасть, но затем услышал шепот – тихий, как будто он ему лишь мерещился, тише, чем шелест листвы:
– Все в порядке. Я ждал чего-то подобного. Можно я пойду с вами? Вам может понадобиться помощь.
Шепот прекратился. Медленно обернувшись, Хью увидел, что стоит спиной к воротам во двор дома Моргана. Лунный луч заиграл на стеклах очков Генри. Тот ждал у ворот, прислонившись к ним, практически невидимый. Хью склонился к нему и кивнул, не рискуя прошептать в ответ. Он не хотел отказываться от компании. В его взбудораженном состоянии Хью показалось, что он слышит громкий скрип ворот, когда Морган перелез через них и приземлился на мокрую траву снаружи.
Но нет, это был скрип других ворот, по другую сторону. Спинелли нашел проход в стене. Они слышали его шаги по сырой траве – подсвечивая себе спичкой, Спинелли открывал ворота. Да уж, в такие дела одному лучше не соваться…
Хью опустился на четвереньки и пополз, огибая залитую лунным светом дорогу. Наконец он смог выпрямиться, прижавшись к стене, чтобы перевести дух. Морган последовал за ним. Шероховатая каменная поверхность стены придала Хью уверенности. Затем они пробрались через ворота.
На мгновение Хью ощутил тревогу – сейчас они не видели и не слышали Спинелли. По обе стороны от дорожки возвышались деревья, влажные от росы ветви нависали сверху – лунный свет не мог пробиться сквозь кроны и лишь едва-едва развеивал тьму. Над дорожкой ветер носил клочья паутины, и паутинка-другая норовила залететь в рот неосторожному путнику.
Хью почувствовал, что Морган ткнул ему в спину пальцем. Отбросив наваждение, он продолжил эту безумную игру в прятки, крадучись по, казалось, бесконечной дорожке, петлявшей среди деревьев. За поворотом тропинка внезапно оборвалась. В просвете между деревьями виднелась уродливая громада дома. Из зарешеченных окон лился тусклый электрический свет. И они вновь увидели Спинелли.
