Прыжок в неизвестное. Парикмахер Тюрлюпэн - Лео Перуц

– Не открыть ли нам лучше карты друг другу? – спросил он и подмигнул Дембе. – Покажите сразу свой мандат, и положение будет ясно.

– Что вам показать? – спросил Демба.

Вместо ответа господин Каллисфен Скулудис перегнулся через стол и начал, высокомерно посмеиваясь, расстегивать накидку Дембы. Он ощупывал карман Дембы, предполагая в нем найти синюю тетрадку – мандат сыщиков.

Демба сильно испугался.

– Эй вы! Оставьте в покое мою накидку! – крикнул он угрожающе.

– Так расстегните же ее! К чему эта комедия? – посоветовал господин Скулудис, трудясь над верхними пуговицами на пелерине Дембы.

– Прошу вас оставить эти шутки, – сказал Демба и отодвинулся от господина Скулудиса.

Скулудис опять пришел в недоумение. Так не ведет себя полицейский агент.

– Чего вы, в сущности, хотите от меня? – спросил он.

– Хочу, чтобы вы отдали мне мои деньги, которые присвоили. Вот уже час я следую за вами по пятам, чтобы получить их обратно. Не думаете же вы, что меня интересовало узнать, где вы делаете покупки, где бреетесь и с какими кокотками водите знакомство?

Теперь Скулудису все было ясно: перед ним находился жалкий, мелкий плут, оказавшийся случайным свидетелем того происшествия и желавший этим воспользоваться, чтобы урвать долю добычи. Скулудис соображал, как бы от него отделаться.

– Вы, стало быть, утверждаете, что я неправомерным образом стал обладателем этих денег? – спросил он резким тоном.

Демба не дал себя запугать.

– Да, я это утверждаю, – так же резко ответил он.

– И вы утверждаете также, что эти деньги принадлежат вам?

– Да. Они принадлежат мне.

– В таком случае все, что мы можем сделать, это представить наш спор на разрешение первого же полицейского, которого мы встретим, – сказал господин Скулудис, услужливо улыбаясь, и встал, чтобы показать, что переговоры уперлись в мертвую точку.

– Это будет лучше всего, – сказал Демба, чрезвычайно погрешив против своего убеждения.

«Стало быть, все-таки сыщик», – подумал господин Скулудис.

К своей угрозе он относился отнюдь не серьезно. По правде говоря, он далек был от желания настаивать на привлечении полицейского чина для третейского суда. Среди полиции у него было несколько хороших знакомых, это было последствием его профессии, – для которых его присутствие в Вене должно было покамест составлять строжайшую тайну. К тому же при нем находилось двое золотых часов, один брелок, две булавки для галстуков и четыре кольца с бриллиантами – небольшой результат его последней поездки в вагоне-ресторане скорого поезда Вена-Будапешт, – превращение которых в наличные деньги весьма его занимало. Содействие полиции при этой операции было бы крайне нежелательно.

– Счет! – крикнул господин Скулудис и злостно заплатил кельнеру по счету одним из лежавших в конверте кредитных билетов. Этот поступок произвел на Дембу самое отрицательное впечатление и вызвал в нем сильную досаду.

– Деньги эти, кажется, пришлись вам очень кстати, – заметил он ядовито.

Господин Скулудис с болью удостоверился по этому нетактичному замечанию, что Дембе чуждо великосветское обращение. Но спокойствие и самообладание были качествами, которых требовала его профессия, и он удовольствовался тем, что смерил своего противника презрительным взглядом.

Перед зданием оперы стоял полицейский. Но оба джентльмена, точно сговорившись, двинулись в направлении, где на тысячу шагов вперед не видно было ни одного полицейского поста. И оба, совсем независимо один от другого, думали о том, как бы придать новый оборот возникшему конфликту. Господин Скулудис внимательно изучал многообразные способы передвижения в столице, между тем как Демба, дабы обеспечить за собой почетное отступление, взвешивал, каковы были бы его преимущества, если бы он, неожиданно для противника, заскочил в переулок.

Господин Скулудис и здесь доказал свою решительность и склонность к быстрой инициативе. Не успел Демба опомниться, как Скулудис вскочил в только что тронувшийся вагон электрического трамвая. Вагон шел уже полным ходом, когда Демба заметил этот маневр.

Только на секунду опешил Демба. Затем он понял: господин Скулудис признавал себя побежденным, и это бегство означало моральное поражение противника. И шансы получить обратно семьдесят крон возросли.

Тотчас же он кинулся догонять вагон. Торжествующе-насмешливая гримаса, которую неосмотрительно позволил себе господин Скулудис, удесятерила силы Дембы, глубоко уязвив его чувства. Задыхаясь, он бешено мчался за вагоном. Настигал его. Наддал скорости и уже был от него на расстоянии вытянутой руки. Столкнулся с двумя прохожими, помчался дальше и догнал вагон. Несколько секунд, запыхавшись, бежал рядом с ним и затем, когда вагон на повороте замедлил ход, смелым прыжком вскочил на площадку – обессилев, с трудом и свистом переводя дыхание, но все же победоносно и торжествующе.

Он думал, что увидит противника уничтоженным, раздавленным, пристыженным и бесконечно смущенным. Но теперь, стоя перед ним, заметил странное выражение на его лице. Не страх, не досаду, не подавленность читал он на нем, а невыразимую озадаченность, неописуемое изумление. Открыв рот, смотрел господин Скулудис на Дембу и, неподвижный, как мраморный Аполлон, показывал, обомлев от неожиданности, на руки Дембы.

На руки! На руки Дембы!

Ибо накидка Дембы зацепилась за поручни трамвайной площадки, его руки были выставлены всем напоказ, его позор – открыт всем взглядам, его страшная тайна – разоблачена.

Но только на мгновение. И в следующий миг оба, Демба и Скулудис, соскочили с площадки вагона.

Первым спрыгнул Демба. Теперь преследование угрожало ему. Был человек, знавший его тайну, и от этого человека нужно было скрыться во что бы то ни стало.

Слепо и отчаянно, не оглядываясь назад, мчался он, спасая свою жизнь. А господин Скулудис, усердно жестикулируя, маня его и окликая, бежал за ним.

Затем Дембе удалось спастись от преследования – он вскочил в автобус.

Господин Скулудис остановился и смотрел ему вслед, сокрушенно покачивая головой. На состязание с автобусом он решиться не мог. Он не ободрял этого безрассудного и бессмысленного, слишком поспешного бегства. Его первоначальная неприязнь к Дембе уступила место сильной симпатии. Никакого следа злобы не осталось у него в душе. Как охотно помог бы он ему делом и советом! Ведь он узнал в Дембе даровитого молодого дебютанта, товарища по цеху, бог весть каким образом попавшего в неприятное положение.

Глава XIV

Станислав Демба вышел из автобуса и медленно шел по Мариахильферштрассе. Он размышлял:

«Штейнбюхлеры? Нет, нельзя. У Штейнбюхлеров я только три месяца даю уроки. Не могу же я просить уже об авансе! К тому же они люди мелочные, и муж и жена. И то уж они выторговали у меня пять крон, когда я спросил за шесть уроков в неделю пятьдесят пять. Когда урок приходится на праздничный день или когда мальчик нездоров, они делают вычеты из жалованья. А при этом они люди состоятельные. Он служит доверенным на фабрике зонтиков, а у нее магазин дамских